Старый, но крепкий - Макс Крынов

хорошего. Знала мама, куда отдать сына на лечение…

— У твоей матери не было денег, поэтому я вылечил тебя в долг, — не размениваясь на приветствия перед плебсом, сказал он. — Можете отдавать его деньгами, можете услугами. И чтобы долг на увеличивался, я время от времени буду предлагать тебе небольшие поручения. Например, собрать травы. У меня не хватает кое-каких растений, а травники за некоторые ломят такие цены, будто собирают их с императорских садов. Идет?

Соглашаться на предложение целителя ни в коем случае не следовало. Китт слышал про этого человека. Зачастую человека, которого «лечили в долг», ставили в группу, которой поручали опасные задания. И каждому из этой группы платили за поход столько же, чем стоил твой долг. И все, что получал такой человек — временное избавление от процентов.

— Спасибо, но я постараюсь закрыть долг без походов, — твердо сказал я. — Я очень благодарен за лечение, не отказываюсь платить, и обязательно начну отдавать долг через пять дней, — именно столько я определил себе на то, чтобы немного сориентироваться в этом мире, понять, куда двигаться со своими знаниями, и устроиться хоть на поля, хоть в помощники плотника — с моими навыками я точно не пропаду. Но сперва лучше понять, куда вообще выгоднее идти.

— Разумеется, юноша, как скажете. Не заставлю же я вас. Лежите, восстанавливайтесь.

Целитель покинул комнату.

А у меня вдруг помутнело перед глазами. Протерев глаза и проморгавшись, я с оторопью уставился на парящее перед глазами окно.

Статус.

Имя: Китт Бронсон.

Ранг: закалка, 2 ступень.

Тело: 1

Дух: 3

Разум: 1

Специальности:

* * *

Навыки:

* * *

Заклинания:

* * *

Наверняка если бы не нищее и голодное детство, в «теле» стояло бы побольше единицы.

Внимание! Вам положен случайный бонус!

Расчет бонуса…

Открыто заклинание эпического ранга!

Кража воспоминаний (Memory Theft)

Вы можете проникать в сознание других людей и похищать их воспоминания, знания или навыки. Это позволит вам быстро обучаться новым умениям или получать скрытую информацию. В зависимости от важности украденного жертва заработает головную боль, потеряет часть своей личности, либо лишится рассудка.

Еще и название зачем-то на английском продублировано…

Я смотрел на рояль, который, как твердили мне книги, должен быть у каждого попаданца-культиватора, и чувствовал, как в голове появляется новый пласт памяти: бессмысленная фраза из странных лающих слов, которую можно пробормотать за секунду, а то и быстрее. Знания всплывали в голове: я понимал, как именно нужно красть навыки и воспоминания. Как сосредоточиться, чтобы разрушить личность человека. И с каждой минутой размышлений я понимал, что мне с «Кражей воспоминаний» не по пути.

К чему приведет использование этого навыка? Не погребут ли меня под собой чужие эмоции, не стану ли я монстром, стремящемся к силе ради силы? Не стану ли мразью?

Наверное — стану. Здесь в описании прямо указывается, что головная боль — это самое слабое, что ждет человека. И я подозреваю, что кража чего-то существенного точно не ограничится простой головной болью, а превратит человека в овощ.

То, что я попал в молодое тело — просто отлично. То, что у меня есть система, тоже хорошо. Но вряд ли я когда-нибудь буду пользоваться этой «замечательной» способностью. В отличие от стандартного КНЯЖИЧА РАКОВА у меня есть мораль и принципы, в которые не входит выдирание из людей того, что их, собственно, и делает людьми.

Глава 2

Моё первое утро в этом мире началось рано.

Я открыл глаза и сразу ощутил что-то непривычное, почти забытое. Лёгкость.

Дышалось гораздо проще, чем в старом теле, которое, как не тренируй, не закаляй и не пичкай витаминками и лекарствами, проигрывало времени.

Приподнялся на локтях, ожидая привычной утренней тяжести, но вместо этого обнаружил, что могу встать сразу, без долгих минут разминки, без которой руки и ноги напоминают заржавевший за ночь механизм.

Я все еще не мог поверить, что боли ушли. Что я в другом теле, что сбылось то, о чем втайне мечтал каждый второй старик.

Осторожно сажусь на кровати, ожидая, что спина напомнит о себе прострелом или тянущей болью. Но ничего такого не случилось. Подростковое тело двигалось легко, без единого намёка на прежние ограничения.

Встаю и не ощущаю ни малейшего дискомфорта. Даже привычного головокружения после резкого подъёма не было.

Вышел в крошечный дворик, к бочке, наполненную дождевой водой. Посмотрел на своё отражение. Черные, неровно обрезанные волосы, загорелая кожа, светло-коричневые, узковатые глаза.

Молодое лицо смотрело на меня в ответ с удивлением и восторгом. Гладкая кожа, ясный взгляд, ни намёка на морщины или мешки под глазами.

Я провёл рукой по гладкой щеке и невольно улыбнулся.

Еще вчера утро начиналось с борьбы. Нужно было минут пять лежать с закрытыми глазами, пытаясь проморгаться, чтобы мир перестал напоминать мутное пятно. Затем с трудом подняться, чувствуя, как каждый сустав протестует против движения. А теперь… теперь всё иначе. Это тело — подарок, шанс начать всё заново. Магия в этом мире идет в довесок, и вообще не на первом месте. А вот ощущать себя полноценным здоровым человеком — неописуемо. С этим не сравнится никакая магия, никакая сила.

Я сделал несколько шагов по двору — лёгких, уверенных. Никакого хруста в коленях, никакой тяжести в ногах. Захотелось проверить свои возможности, испытать это новое тело. Я присел и тут же легко поднялся. Затем сделал ещё несколько приседаний — просто так, ради удовольствия.

Я посмотрел на свои руки — сильные, без дрожи и пигментных пятен. Провёл пальцами по груди, ощущая твёрдость мышц там, где раньше была дряблая кожа и заходящееся в аритмичном стуке сердце.

Я невольно засмеялся. Это был смех счастья и облегчения. Новый мир подарил мне не только молодость — он подарил мне новую жизнь. И я полон решимости использовать её на полную.

Мама, — я все-таки решил называть эту женщину мамой даже в мыслях, чтобы ненароком не ошибиться, — уже ушла на работу в прачечную, где она будет до вечера стирать бельё. Китт не понимал, насколько это сложная и трудная работа. Из-за тяжелой работы кожа на ее руках была сухой и не по возрасту морщинистой. Провести весь день, стирая мылом чужие тряпки, отбивая их и скобля, — тяжкий труд. Но с ее слов, это была лучшая работа, на которую она могла рассчитывать. Даже для Китта такое прозвучало странно: мальчишка знал,