Срезанная ветвь - Андрей Валерьевич Скоробогатов

Это ваша слабость — невозможность запитывать артефакты самим, невозможность строить свои электростанции. Всё понятно.

Игорь прищурился.

— А я знаю твою слабость, Цим-циммер. Нинель Кирилловна Чистякова. Нелечка, твоя истинная любовь. Она красивая, да. Сначала я подумал, что это какая-то сиюминутная блажь, но… Один наш адепт сказал, что она влияет на что-то большее, чем твои ночные поллюции. В общем, я хочу, чтобы ты сражался — зная, что после убийства тебя мы придём за ней.

Негодование в груди на миг вспыхнуло, а затем я успокоился. Тем временем мы двое, словно львы, совершили полукруг между столов, и теперь я находился в более выигрышной позиции: мне было куда отступать, хоть я это и не планировал, а Игорь с Йоргеном стояли ближе к кассе и окнам.

Что ж, после фразы о Нинели я решил, что буду испытывать меньше мук совести, если мне придётся убить его. И всё же, что-то тут не так. Должен быть какой-то простой ответ, зачем он всё это делает, подумалось мне. Я сложил много слагаемых в голове — его ненависть, его бессмысленное желание разобраться со мной, «единорогов», «абиссинцев», и вдруг меня осенило.

Вернее, что-то вылезло из глубин памяти ещё моего реципиента, какое-то смутное воспоминание. Двор перед корпусом университета, дорогой лимузин, из которого выходит Игорь, понурый, гружёный сумками, и физиономия тучного смуглого мужчины в окне. Именно тогда я увидел своего врага впервые.

«Учись хорошо, сопляк!» — сказали тогда Игорю.

— Чёрт, всё понятно, Игорь. Как я сразу не понял… Барон фон Антуанеску, твой батя… Он глава этой самой Абиссинской школы познания, так? Тебе просто хочется получить одобрение отца!

Я не думал, что всё начнётся именно после этой короткой фразы. Игорь достал кинжал — похожий на тот, который я видел во время нашей первой стычки в аэропорту. На меня он не действовал, но пронзительный инфразвук всё-таки ударил по перепонкам, заставил отшатнуться назад.

В этот момент по мне выстрелили снова — из огнестрела, затем метнули что-то вроде сюрикена, в замедлении пролетевшего через защитный купол. Алгоритмы артефакта работают только на пули, другие предметы они могут пропустить, только слегка замедлив.

Интересно, что делает кольцо, которое мне только что подарили? Я не успел заглянуть в его сущность и изучить, да и вряд ли оно бы так просто поддалось взлому, но вполне очевидно, что оно было защитного свойства. Кинжал-амулет Игоря тем временем перестал пищать. Я не сразу понял, что он делает, но секундой спустя всё стало понятно.

С кухни вышли повары, официанты и уборщики кафе, их было в сумме человек десять. Со стеклянными лицам, на которых застыло отчаяние, совмещённое не то с ненавистью, не то с голодом. У всех в руках были предметы — в основном, ножи, топоры, но кто-то вооружился и простой шваброй.

Радио никто и не думал выключать — оно продолжало играть какую-то попсовую мелодию, напоминавшую Кто-то из них заорал что-то нечленораздельное на незнакомом языке, а затем «боевые зомби» Игоря рванули вперёд.

— Ты же любишь людей, — услышал я через рёв Игоря. — Посмотрим, как ты будешь их убивать.

Мимо меня пролетела пара ножей. Какой навык применить? Артефакторский? Лекарский? Кинетический? Остановился на нём — передо мной перевернулась и полетела в толпу полетела пара столов, один из которых краем чуть не задел Игоря, но тот ловко увернулся.

«Юниты» оправились после этого быстро, в нокаут отправил всего лишь пару человек из нападавших. Я вспоминал то, что помнил про заклятия массового гипноза. Что сила падает пропорционально числу участников, что эффект внушения падает по мере того, как изначальное воздействие — «программа» — закончена. Что программирование может быть разной силы и по-разному воздействовать на психику. В большинстве случаев, всё же, человек остаётся человеком, только самым тупым, близким к примату, и убеждённым в том, что напротив него — враг, которого нужно уничтожить.

А значит — можно воздействовать на примитивные инстинкты. Например, страх огня. Ох, как я не хотел устраивать фаер-шоу в недрах общественных помещений, но вариантов не было. Я послал пару огненных всполохов — в основном, в сторону толпы, но слегка задел и Йоргена, всё ещё не спешившего нападать — на этот раз мой огонь его не повредил, обогнув тело. Видимо, он запомнил мой пирокинетический навык и подготовился, использовал защитные амулеты.

У толпы опалились волосы на голове и одежда, кто-то вскрикнул от боли, люди отползли зализывать раны.

— Хватьит шоу! Кончай его!

Йорген пошёл на меня и принялся палить из автомата одиночными, целясь в разные части тела. Похоже, он подумал, что моё кольцо рассчитано на пару десятков попаданий, а про камень-аккумулятор вряд ли рассчитывал. Пули упирались в купол и сползали вниз, кольцо на пальце начало разогреваться, а воздух стал металлическим на вкус. Я отвернулся вполоборота, пригнулся, попятился назад, а руку спрятал в карман, прижав к камню — я знал, что такой принцип быстрой перезарядки артефакта должен работать.

Похоже, сработало. Стрельба продолжалась полминуты, за это время он истратил один рожок автомата.

— Погоди… — сказал Игорь. — Не трать. У него какой-то мощный артефакт.

В это время из-под упавших столов выбралась троица поворов — крепких азиатов, вооружённых здоровыми кухонными ножами и топориками. Один с рёвом побежал на меня, и когда он поравнялся с Йоргеном, я снова отогнал его огненной вспышкой. Ослеплённый, он шагнул назад. Йорген, оставшийся невредимым, расхохотался.

— Что, не получается?

В его руке появился нож, он пошёл на меня. И всё же, он не был бойцом, как Игорь, разумеется. Было в их действия что-то ритуальное, подумалось мне. У обычных спецназовцев способов убить меня было куда больше. Кинектирующим ударом я швырнул его в сторону касс, своей спиной он повалил двух оставшихся поваров, но быстро, почти одним прыжком поднялся снова.

— Положить оружие, это полиция! — послышался крик из дверей.

Йорген резко обернулся, я заметил фигуру жандарма — худого, невысокого. Один из поваров побежал на крик и тут же был остановлен выстрелом в колено из табельного. Послышались крики и стоны, следом пара пуль пролетела в Йоргена, но стрелял мой неожиданный союзник недолго. Игорь сделал два выстрела из пистолета, и полицейский упал. Затем Игорь выстрелил в повара и куда-то вверх, в молоко. Толпа с ножами и швабрами поползла обратно в кухню, кто-то в кухне завизжал — похоже, некоторые люди после гипноза уже приходили в себя.

— Назад! Не мешать! — сказал Игорь. — Давай, Йорген, пора.

Йорген дёрнул за чеку, и меня ослепила вспышка, ударило по ушам. Это было что-то вроде светошумовой гранаты-артефакта, которую я уже встречал здесь. Благо, купол погасил и дым, и часть звуков, я присел, сжался, оказавшись в чём-то вроде стеклянной крышки, вокруг которой клубился дым. Из дыма вышла фигура Йоргена, он в три шага оказался рядом, и занёс руку с ножом.

Что ж, потанцуем. Зрение почти вернулось в норму, шаг в сторону, перекат, прыжок, толчок от колонны, показавшейся в дыму, удар ногой в колено. Он устоял, отшатнулся назад, схватил стул за спинку и кинул в меня.

Я увернулся и снова прыгнул ему за спину, в дым, толкнул вниз, развернулся для удара…

Рука, показавшаяся из дыма резанула по бедру чем-то ледяным. Игорь тут же отскочил в сторону — в его руке был длинный кухонный нож, позаимстованный у повара.

Убивать меня он не спешил — похоже, для него это была какая-то игра. Видимо, он решил измотать меня при помощи Йоргена, своеобразного «танка» в этой игровой партии.

— Уровняем шансы, — сказал он.

Я ответил почти инстинктивно — отскочил, выставил руку и швырнул в его сторону всё, что было рядом — упавший небольшой столик, швабра, пара ножей. Поток был сильный, я поморщился, подумав, что перестарался — столик врезался в панорамное окно, оно пошло трещинами, а затем рухнуло, задул холодный уличный ветер.

Нога гудела от боли, но крови сильно много не было, артерии нож не задел. Сбоку на меня уже летел Йорген, я схватил первый попавшийся стул и использовал его как щит, блокировав руку с ножом.

Но силы были явно неравные — помимо массы, у него явно были какие-то усилители, не то механические, не то бионические, не то артефакторные. Меня мигом согнуло и приложило на пол, я удерживал несчастный стул и нож в десяти сантиметров от лица, пока вдруг в дело не вмешался новый союзник.

Мои огневые атаки, светошумовая граната, а может, и кто-то сознательный