Срезанная ветвь - Андрей Валерьевич Скоробогатов

ваши подвиги в Виннипеге. Впечатлён. Вы где-то учились?

— В прошлых жизнях, — усмехнулся я.

— В целом всё на уровне, я поправил несколько ваших старых ран, вы их залечили не совсем правильно. Я бы вас проконсультировал, оставлю вам свой телефончик.

И вдруг я вспомнил, нервно зашарив по тумбочке.

— Телефон! Телефон где! Дайте срочно!

— Тише, тише, пациент, — сказал третий врач, по-видимому, гражданский. — Капельница отпадёт. Сейчас прокапаешься — и пойдёшь на все четыре стороны.

— Сейчас принесу, — сказала тётя Мариэтта. — В куртку положила, догадалась.

Нервный поиск по сообщениям… От Давыдова, от матери… От Нинели Кирилловны.

«Отецъ передалъ разговоръ. Я подумаю:)»

И всё⁈ В какой-то мере я был счастлив увидеть эти буквы и этот смайлик после стольких месяцев молчания. Но почему такое короткое? И ради этого слабого намёка я сражался? И она ещё продолжает после этого мной играть?

Впрочем, я быстро успокоил себя. Это первое сообщение от неё за последние месяцы. И сообщение более чем обнадёживающее. И не стоит требовать решительности и прямого ответа от девушки, которой ещё нет и двадцати, и которую ты так долго добираешься.

И всё же, очень хотелось знать, где она находилась. За прошедшие дни, подумалось мне, уже наверняка вернулась в Санкт-Петербург, потому что её отец упомянул, что она заезжала к ним всего на пару дней. Возникла мысль набрать, позвонить — из Верх-Исетска связь уже могла работать, но я сдержался. «В дипломатии, как и в любви, поспешные решения не нужны».

В итоге я отправил ей короткое сообщение в ответ: «А чего тутъ думать-то?:) Буду въ Москве сегодня вечеромъ, вы ещё у родителей, Нинель Кириллловна?»

Впереди был последний участок на пути домой. У выхода из больничного блока ждал невзрачного вида бородатый дяденька в странной тюбетейке, представившейся Николаем Владимировичем.

— Я от господина Голицына. Мы тут всё порешали, с властями и тайной полицией разобрались. Билет на самолёт уже куплен, отправление через два часа, пойдёмте, позавтракаете за мой счёт.

Донимать за едой разговорами не стал, хоть и знал, похоже, достаточно многое. Спросил коротко про телепортацию, про тонмаори, про перелёт и общение с Евгением Максимовичем. Я спросил про Абиссинскую Школу Познания.

— Мы, вообще, знали, что отец убитого Игоря — её глава?

— Мой уровень чуть повыше вашего, так что много не скажу. Но вроде бы да, знали, — кивнул Николай Владимирович. — Увы, слышал, покровительствовают Строгановы через одну из своих ветвей. Строгановых давно нет в Обществе, но в «тайной» корни в отдельных генерал-губернаторствах, поэтому смотрели сквозь пальцы. Сейчас вопрос будет закрыт… Да, одна минута… Формальная процедура.

Он махнул кому-то из зала. Через весь зал прошагала худая пожилая женщина в до боли знакомом сюртуке. Я вдруг я вспомнил — Лариса Серафимовна, проректор по политологии и внутренней безопасности Верх-Исетского филиала камнерезного университета.

Она была на той сцене, была в минуты моей казни, когда я вселился в тело своего реципиента.

— Добрый день, Циммер, — строго, но с короткой сухой улыбкой сказала она, и без приглашения уселась за мой стол. — Вот мы и встретились… Уже совсем в другом качестве. Я, наверное, должна представиться — я представитель Тайной Полиции в учебных заведениях Верх-Исетска, штабс-капитан Постникова. Мне уже всё рассказали, я впечатлена, и вам, Эльдар, я верю. Но коллеги от меня в любом случае потребуют подтверждение. Как-никак, на месте преступления нашли «Вор Сечения», сейчас проверяют его подлинность.

Она характерным жестом закатала рукава и выставила пальцы.

— В бошку мне залезть хотите? — усмехнулся я. — Мало, что меня и так наизнанку чуть не вывернули…

— Циммер, это серьёзный инцидент! — она по-преподавательски подняла голос. — Вы же понимаете, что это грозит…

— Довольно. Давайте, суйте щупальца в свой разум.

Что было в этот момент в голове? Нинель Кирилловна. Тёплая уютная домашняя кровать. Снова Нинель Кирилловна. Нинель Кирилловна в тёплой уютной домашней кровати… Моя бывшая преподавательница хмыкнула, и пришлось напрячься, чтобы добраться до нужных воспоминаний.

Дракон. Костёр с тонмаори. Вспышка Окопы. Грязь. Палатки госпиталей, ранения, болезни, Евгений Максимович Примаков, самолёт, ещё один — воспоминания о излеченном Маккеллене я успешно пропустил. Затем — сцена, как Игорь заходит в зал, следом — сцены из чего-то совсем старого, схватка в аэропорту, его злое лицо. Сталагмит, растущий из лица Йорген — преподаватель снова хмыкнула, теперь удовлетворённо. И, наконец, шприц, втыкающийся мне в живот, чувство боли, качающийся перед глазами амулет, а затем — полёт с кухонным топором сверху вниз и…

В этот момент мне почему-то пригрезилась вселенская пустота, из которой выкристаллизовалась капсула лифта, ветви Древа, тёмную фигуру в капюшоне, а затем…

— Довольно, — сказала преподаватель и убрала пальцы. — Можете быть свободны.

Она встала и выглядела испуганной, затем на миг остановилась и спросила:

— Не хотите, Циммер, вернуться к нам на обучение? Учитывая вашу успеваемость и число раскрытых навыков — часть несданных экзаменов легко можно будет зачесть экстерном.

— Я уже нашёл другой ВУЗ, но подумаю, — тоже сухо ответил я, хотя уже давно решил, что ни ногой не ступлю как минимум в этот факультет, а как максимум — этот университет.

Она коротко кивнула и удалилась.

— Что такое ВУЗ? — спросил Николай Владимирович.

В такси я принялся латать себя. В животе после кучи больничной химозы неприятно крутило, и я быстро исправил микрофлору — впервые делал такое и толком не понял, как это работает. Затем посмотрел и немного поправил нудящую лодыжку, подлатав мышцы и сухожилия после исправления перелома местным лекарем.

Итак, к моменту посадки на самолёт я чувствовал себя огурчиком, и всё бы было хорошо — только Нинель Кирилловна никак не отвечала. Это можно было объяснить тем, что я написал чересчур ультимативным тоном — но медлить я более не хотел. К тому же, чёрт возьми, у меня был день рождения!

Уже перед отлётом, сидя на единственном сиденье в «дворянском классе», ответил на пришедшие письма, а когда взлетели — успешно задремал, как уже привык это делать в самолётах.

Ночью я проснулся от того, что меня слегка толкнули в бок. Я вздрогнул — когда взлетали, никаких соседей вокруг не было. Когда протёр глаза, пришло время удивляться.

— Елизавета Петровна… Моё почтение.

Глава 29

Той жгучей «радиации» от высокого процента сечения, как при нашей первой встрече, не было. Видимо, когда надо, она умела скрывать свою реальную силу. И я не удивился бы, если бы узнал, что она делает это безо всяких артефактов.

Елизавета Петровна была одета в простую одежду — брюки, клетчатая утеплённая рубаха — эдакая русская рэднечка-фермерша. И начала сразу с места в карьер.

— Я понимаю, что ты, Эльдар, сейчас весьма увлечён одной задачей. Вне сомнений, она для тебя очень важна. А учитывая твою особенность — возможно, важна и для всех нас. Однако хочу напомнить, что поиск Ануки Анканатун — не менее важен.

— Я понимаю, ваше величество, — я счёл уместным такое обращение. — Вы наверняка уже знаете, но её ищет также моя бывшая коллега. Ольга Лекарь. Она владеет портальными капсулами.

— Учитывая, сколько вы с отцом положили на это сил и времени, что пережили, считаю нужным раскрыть правду. Это я отправила её в Антарктиду. Она не сбегала.

— О.

Признаться, я был удивлён.

— Я вижу, что ты хочешь спросить, зачем — и отвечу. Мы ищем Центр Треугольника. Настоящий.

— Вы же наверняка общались с ним? За столько-то веков.

Она кивнула, пропустив не вполне тактичное с моей стороны упоминание возраста.

— Мы общались с господином Кастелло и десятком человек до этого. Как правило — это эмиссары, знающие лишь часть правды. Полуправду. Они никогда не знают, кто их хозяин. Они чаще выносят требования, условия, устанавливают правила игры между углами Треугольника.

— «Погонщики драконов»? — вспомнил я упомянутую Давыдовым теорию. — Томаори. Те девять Великих Колдунов — вот они явно что-то знают.

Елизавета Петровна кивнула.

— Знают, Эльдар, ох, знают. Видать, они её куда-то спрятали. Или отправили куда.

— Где-то в центральной части Антарктики.

— Но там её тоже нет, — сказала Елизавета Петровна. — Я вообще не вижу и не чувствую её… на нашей планете в нашей ветви реальностей, по крайней мере. Либо она очень хорошо спрятана, либо…

Холодок пробежал по спине.

— Хотите сказать — она в другом мире? Центр Треугольника в какой-то другой Ветви?

— Не знаю, Эльдар. У тебя куда больший опыт обращения