Московское золото или нежная попа комсомолки. Часть 1. - Алексей Хренов

чтобы приобщить чукчей к марксизму-сталинизму. Кузьмич извернулся и даже проложил новый маршрут, но на обратном пути самолёт попал под встречный ветер, и сэкономленных Кузьмичом крох бензина не хватило. Пилот проявил чудеса мастерства и самолёт удалось спасти, посадив буквально в трёх километрах от аэродрома. Но политработник сломал руку при грубом приземлении и Кузьмича на пару с пилотом обвинили во вредительстве. Начальство, хоть и сочувствовало Кузьмичу, но против партийного карьериста пойти не решилось и быстро уволило его задним числом из рядов ГВФ, пока делу не был дан официальный ход.

Совершенно убитый горем, Кузьмич пошёл и буквально бухнулся в ноги к своему приятелю еще по службе в армии, и тот, занимая уже приличное место в структуре Северной флотилии, ловко призвал тридцати шестилетнего Кузьмича во флот с присвоением звания лейтенанта и сразу же списал его в испанские добровольцы, заодно выполнив директиву командования.

- Да, вот такая фигня и получается, когда политическая надстройка рулит экономическим базисом, - выдал Лёха не очень понятную современникам фразу.

11 августа 1936. советско-польская граница.

Лёха заметно нервничал, когда поезд остановился для смены колёсных пар и досмотра перед границей. На всякий случай он переложил в карман пиджака бумажку от Хмыреныша, требующую оказывать всяческую помощь ее предъявителю.

— Глянь, Грыця, тут нашы таварышы мэксиканы едуць! — громко заорал внутрь вагона пограничник с треугольниками в петлицах, заглянув в купе. Его белорусский суржик только добавлял абсурдности ситуации.

Вслед за ним появился ещё один представитель войск НКВД, помоложе, но в звании лейтенанта. Получив мексиканские паспорта, он внимательно осмотрел документы, и на его лице заиграла улыбка:

— Так, товарищи Хуян Херров и Гоша Кузьмаччо! Запрещённые к вывозу предметы есть?

Лёха спокойно протянул пограничнику писульку от Хмыреныша и сказал:

— И ничего запрещённого у нас нет.

Лейтенант внимательно изучил бумагу, кивнул:

— Счастливого пути, товарищи! Вы эту бумагу сразу уничтожьте, через тридцать минут уже белополяки будут шмонать. С ними лучше руками разводите — мол, не понимаю по вашему. И покажите там империалистам Кузькину мать! — добавил он, улыбнувшись и отдавая честь.

Лёха облегчённо выдохнул, понимая, что и этот этап они прошли удачно.

— Кузьмич, как будем твою маму белополякам показывать? – пошутил Лёха.

Белополяки потратили много времени общаясь в дипкурьером и купе наших друзей, надо сказать проверили очень формально, просто сверив левые мексиканские паспорта с мордами лица путешественников.

— Хола! Пырла-Мырла нахер Шнырла! Попимасио Мачу пичкус! Пер фавор! Хуян Херрара, - Лёха ткнул себя пальцем. – Гоша Кузмаччо! – переведя палец на Кузьмича. Кузьмич надул щеки и важно кивнул.

— Витаме в Польце! – жмакнув печать в паспорт сказал польский офицер в смешной фуражке.

Через пятнадцать минут, когда поезд отъехал от станции на приличное расстояние, Кузьмич шепотом спросил у Лёхи:

— Лёша! А где ты так по-испански шпрехать научился? …

Веселое путешествие продолжилось.

12 августа 1936. где то на железной дороге после Варшавы.

Проснувшись ночью где-то после Варшавы, Лёха аккуратно прикрыл сдвижную дверь купе, стараясь не производить лишних звуков. Хотя, судя по богатырскому храпу Кузьмича, тому было совершенно безразлично, что происходит вокруг.

Промучившись с завязками кальсон, пока сонные руки не слушались, Лёха прицелился в качающийся железный унитаз и облегченно выдохнул. Вчерашнее пиво, купленное на варшавском вокзале, настойчиво требовало выхода, заставив в полутьме искать путь к туалету в конце вагона. Закончив, он завязал верёвочки и, как был — в кальсонах и тапках — потопал обратно в купе.

*****

На обратном пути Лёха, остановившись возле титана попить воды, вдруг замер. Осторожно выглянув из-за угла, он заметил неладное. Возле купе дипкурьера шла странная возня и в проходе стоял мужчина в тёмном костюме с каким-то подозрительным устройством в руке, напоминающим консервную банку на палке.

Пару раз раздался странный резкий звук напоминающий сухой кашель или громкий пердёж. Лёха напрягся, осматриваясь в поисках хоть какого-то оружия. Его взгляд остановился на молотке, висящем на стене рядом с окном, видимо предназначенном для разбивания стекла в случае аварии.

Тихо, чтобы не выдать себя, Лёха снял молоток со стены и осторожно выглянул в коридор, прячась за углом. Не к месту в голове всплыл эпизод из будущего с арабскими террористами в самолёте — абсурдное воспоминание, но от него мороз прошел по коже.

— Нафиг, нафиг, – решил Лёха.

Из купе дипкурьера выскочил второй налётчик, неся пару небольших мешков с дипломатической почтой. Оба нападавших схватили по мешку и двинулись в сторону Лёхи. Не теряя времени, он резво юркнул обратно в туалет и прикрыл дверь, оставив маленькую щёлочку, всё ещё сжимая в руках деревянную киянку. Пропустив первого налётчика в тамбур и немного подождав, Лёха осторожно приоткрыл дверь и с размаху отоварил запоздавшего налётчика деревянной киянкой по голове. Тот дёрнулся, и Лёха, не раздумывая, влепил ему ещё раз. Человек пошатнулся и рухнул вперёд, придавленный мешком с почтой.

*****

Перелезая через тело, Лёха заметил рядом с головой бандита револьвер с «консервной банкой» на конце ствола. «Глушитель!» —осознал он.

— Куда они собрались-то? Мы же в последнем вагоне, — размышлял Лёха, пытаясь разобраться с револьвером. Оказалось, это был обычный «Наган», только с крупным глушителем на конце. Повертев в руках оружие, он взвёл курок, решив, что стрелять можно.

Переступив через поверженного бандита, Лёха осторожно потянул дверь тамбура, прикрываясь мешком с почтой.

— Давай быстрее, чего там копаешься! — донёсся грубый голос почему то на русском из-за двери.

Лёха не собирался геройствовать. Он прицелился на звук и выстрелил. Револьвер громко пукнул и из консервной банки повалил сизый дым. Из тамбура раздался крик, полный боли, и Лёха сделал ещё один выстрел. Всё стихло.

Держа револьвер наготове, он медленно выглянул в тамбур. На полу лежал человек, скорчившись и зажимая живот. Лёха осторожно ткнул его ногой, готовый к любой реакции.

— Проклятые комуняки... — выдохнул бандит слабеющим голосом и затих.

— Вы что, ангелы света, что ли? — неожиданно для себя выдал Лёха.

Не колеблясь, он ударил бандита рукояткой револьвера по голове, после чего обыскал его. Уловом оказался ещё один револьвер с похожим глушителем, но в значительно лучшем состоянии. «Почти как новенький», — подумал Лёха.

Лёха с усилием распахнул дверь тамбура, напрягся и сбросил одного из