Ложная девятка 8 (СИ) - Риддер Аристарх

Мы кивнули. Матч был выигран. Дальше просто техническое доигрывание.

Второй тайм начался так же, как закончился первый. Мы владели мячом. Норвежцы оборонялись, но уже без особого энтузиазма.

Пятьдесят четвертая минута. Литовченко получил мяч на левом фланге, навесил в штрафную. Беланов головой замкнул передачу.

4:0.

Вопрос закрыт окончательно. Норвежцы поняли это и опустили руки.

На шестьдесят второй минуте Малофеев заменил меня на Протасова. В принципе я мог и доиграть этот матч, но почему бы и не дать Олегу побегать?

Семьдесят восьмая минута. Протасов получил пас от Алейникова, развернулся в штрафной, пробил низом в угол. Вратарь не успел среагировать.

5:0. Классический протасовский гол, хоть сейчас в палату мер и весов

Последняя минута основного времени. Норвежцы пошли в атаку, пытаясь забить хоть гол престижа. Навес в штрафную. Бессонов пытался выбить головой, но промахнулся. Вернее попал. правда не туда куда нужно Мяч залетел в наши ворота.

5:1. Автогол.

Бессонов развел руками, извиняясь перед Дасаевым. Ринат похлопал его по плечу. Ничего страшного.

Финальный свисток. 5:1. Мы пожали руки норвежцам, помахали немногочисленным болельщикам. Все.

Пятое июня. Аэропорт Шереметьево. Раннее утро.

Мы с Заваровым стояли у окна терминала и смотрели на летное поле. Там, на отдельной стоянке, блестел на солнце частный самолет. Белый, элегантный, с синей полосой по борту и надписью «F. C. Barcelona».

Нуньес прислал за нами свой личный борт. Gulfstream III. Роскошь, о которой в Советском Союзе могли только мечтать.

— Вот это размах, — протянул Заваров, разглядывая самолет. — сразу видно что в нас вложили очень много денег.

— Добро пожаловать в новую жизнь, — усмехнулся я.

Рядом стояли наши семьи. Катя держала меня за руку. Живот уже заметно округлился. Еще несколько месяцев, может, и мы станем родителями. Она улыбалась, но в глазах читалось волнение. Рожать она будет здесь в Союзе и только после родов прилетит ко мне. Вопрос о том чтобы моя благоверная на позднем сроке была в Испании и рожала там даже не рассматривался. Как это отличается от будущего, году этак в 2020 ребенок звезды Барселоны наверняка появился бы на свет в Каталонии. Сейчас по другому, у советских есть гордость.

— Готов? — спросила она тихо.

— Готов, — ответил я и поцеловал ее.

Мама плакала. Тихо, но плакала. Папа стоял рядом, обнимал ее за плечи. Лицо серьезное, сдержанное. Но я видел, как у него блестели глаза.

— Позвони, как прилетите, — сказала мама.

— Обязательно.

— И пишите. Пишите часто.

— Мам, все будет хорошо.

Она кивнула, вытерла слезы. Папа пожал мне руку.

— Играй, — сказал он просто. — Покажи им, на что способен советский футбол.

— Покажу.

Мы обнялись. Долго, крепко. Потом я отошел к трапу.

Стюардесса, молодая испанка в элегантной форме, встретила нас у входа.

— Buenos días, señores, — улыбнулась она. — Bienvenidos a bordo.

Мы поднялись на борт. Внутри было как в номере пятизвездочного отеля. Кожаные кресла. Столики из полированного дерева. Ковровое покрытие. Бар. Даже небольшая спальня в задней части самолета.

— Господи, — выдохнул Заваров. — Я раньше такое только в кино видел.

Мы сели в кресла. Пристегнулись. Двигатели загудели. Самолет покатил к взлетной полосе.

Я посмотрел в иллюминатор. Терминал Шереметьево медленно удалялся. Где-то там, у окна, стояли мои родители и махали руками. Я не видел их, но знал.

Самолет набрал скорость. Оторвался от земли. Москва поплыла внизу. Зеленые массивы парков, серые коробки домов, извилистая лента Москвы-реки.

Прощай, Москва. Прощай, Советский Союз. Спасибо за эти четыре года. За все, что ты мне дал.

Впереди Барселона.

Полет длился четыре часа. Мы с Заваровым большую часть времени провели у иллюминаторов, разговаривая о том, что нас ждет.

Стюардесса принесла вино, закуски, фрукты. Все было изысканным, дорогим, вкусным. Мы пробовали хамон, который никогда раньше не ели. Пили рислинг. Наслаждались.

— Саня, — сказал я, глядя в иллюминатор. — Мы сделали это. Мы реально сделали это.

— Что именно? — усмехнулся он.

— Все. Чемпионат СССР. Кубок. Кубок УЕФА. Кубок чемпионов. Чемпионат мира. Чемпионат Европы. И теперь Барселона.

— А мы еще и не закончили, — ответил Заваров. — Это только начало, Слава. Только начало.

Он был прав. Впереди была Ла Лига. Эль Класико. Новые вызовы. Новые победы.

Самолет начал снижаться. Сквозь облака проступило Средиземное море. Синее, бескрайнее, сияющее на солнце. Потом береговая линия. Пляжи. Город.

Барселона.

Колеса коснулись полосы аэропорта Эль-Прат ровно в час дня по местному времени. Жара. Градусов тридцать два. Солнце нещадно жгло.

Самолет покатил к терминалу. И тут я увидел их.

Людей. Тысячи людей.

Они заполнили всю площадь перед терминалом. Море сине-гранатовых цветов. Флаги Барселоны. Транспаранты. Барабаны. Дымовые шашки.

— О господи, — выдохнул Заваров. — Что это?

— Это они за нами, — ответил я тихо.

Самолет остановился. Двигатели затихли. Стюардесса открыла дверь.

И в салон ворвался звук. Рев. Гул. Скандирование.

— ¡SLA-VA! ¡SLA-VA! ¡SLA-VA!

— ¡A-LEX! ¡A-LEX! ¡A-LEX!

Я вышел на трап. Жара ударила в лицо, как из печи. Воздух дрожал. Пахло морем, специями, жареной едой с уличных лотков.

И эти люди. Тысячи людей кричали наши имена.

Но что поразило больше всего — среди сине-гранатовых флагов я увидел черно-белые. Десятки, сотни черно-белых полос «Торпедо». Кто-то даже надел футболки автозаводского клуба. А у некоторых были специально сделанные майки: спереди цвета Барселоны, сзади — Торпедо.

Транспаранты на испанском, каталанском и даже на русском:

«¡BIENVENIDOS, SLAVA Y ALEX!»

«СПАСИБО ЗА ВЕНУ!»

«¡VISÇA BARÇA! ¡VISÇA SLAVA Y ALEX!»

Я медленно спускался по трапу. Заваров шел следом. Внизу нас ждала делегация. Нуньес стоял впереди в дорогом светлом костюме, широко улыбаясь.

— Слава! Алекс! — крикнул он, раскрывая объятия. — Наконец-то вы здесь!

Он обнял меня, потом Заварова. Крепко, по-каталонски, с похлопыванием по спине. Мы виделись с ним несколько раз во время переговоров. В Москве, в Вене после финала. Но сейчас было по-другому. Тогда мы были гостями. Теперь — своими.

— Эти люди, — я кивнул на толпу. — Они все здесь из-за нас?

— Все из-за вас, — подтвердил Нуньес. — Пятнадцать тысяч человек. Может, больше. Полиция перекрыла подъезд к аэропорту. Это безумие. Но это прекрасное безумие.

Нуньес повел нас чуть в сторону, где стоял высокий худой мужчина с характерными чертами лица. Я узнал его мгновенно. Круифф, Летучий голландец, человек который изменил футбол.

— Слава, Алекс, — сказал Нуньес, — позвольте представить вам Йохана Круиффа. Вашего нового тренера.

Йохан шагнул вперед, протянул руку.

— Рад наконец встретиться лично, — сказал он на английском с голландским акцентом. — Я давно слежу за вашей игрой. То, что вы сделали в Вене, было выдающимся.

Мы пожали ему руку. Крепко, уверенно.

— Спасибо, мистер Круифф, — ответил я.

— Просто Йохан, — улыбнулся он. — Мы будем работать вместе. Здесь, в Барселоне, мы семья. И теперь вы часть этой семьи.

Он положил руку мне на плечо.

— Я хочу, чтобы вы играли так же, как играли в финале. Смело. Свободно. Без страха. Барселона — это клуб атакующего футбола. Красивого футбола. И с вами мы покажем Испании и всей Европе, что такое настоящая игра.

— Покажем, — ответил я.

Нуньес повел нас к микрофонам. Журналисты столпились вокруг, камеры щелкали, вопросы сыпались со всех сторон.

— Слава, что вы чувствуете?

— Алекс, как прошел полет?

— Что вы скажете болельщикам Барселоны?

Я взял микрофон.

— Gracias, — сказал я по-испански. Мой акцент был ужасным, но людям было все равно. — Мы счастливы быть здесь. Мы будем играть за Барселону так же, как играли за Торпедо. С полной отдачей. С сердцем. За победу.