Учитель. Назад в СССР 4 - Дмитрий Буров

— Да, я готова. Леонид, пойдем. Тебе помочь?

— Я сам, — проворчал Голубев и зашагал на выход.

— Ленька, ты как? Ну чего? Оторвало? Чего было-то? — на героя дня обрушился шквал вопросов от сотоварищей, которые рванули от окна к крыльцу.

— Все путем, — горделиво ответил Ленька, показывая перебинтованную руку.

— Болит? — уточнил сочувственно Васька.

— Ну так… терпимо… — дернул плечом Голубев и тут ж скривился.

— Ну и влетит же тебе, — посочувствовал Борька.

— Нормально все, — гордо фыркнул Леонид и с достоинством спустился по ступенькам крыльца. — Куда?

— Туда, — указал я на чёрную машину, что стояка возле ворот школы.

— Ух ты. Это чего, тебя на машине что ли повезут?

— Ну ничего себе!

— Ленька! Расскажешь потом!

— Там салон-то кожаный!

— Ты почем знаешь!

— Я в окно разглядел!

— А ну цыц, брысь отсюда! — скомандовал завхоз, незаметно появляясь за нашими спинами. — Ишь, расшумелись. Быстро по ломам! А то сам отведу! За ухи! — заверил пацанов трудовик.

Мальчишки шустро слиняли за ворота, даже не стали подходить близко к автомобилю, в который усаживался их раненый товарищ. Все потому, что в калитке маячил завхоз.

Друганы даже попытались бежать за машиной, но Степан Григорьевич сурово осадил шпану, велел вернуться к нему. Что уж там внушал им завхоз, я не слушал. Но обернувшись, видел, как пацанва стоит, понурив головы, и внимательно слушает речь завхоза.

Леньку мы доставили быстро. Я коротко рассказал деду и бабушке о приключениях внука. Предупредил, что вечером придет классный руководитель. Дед при этом очень выразительно смотрел на сорванца, взгляд не обещал внуку ничего хорошего.

Бабушка хваталась за сердце, причитала, ругалась и плакала. Правда тут же целовала внука в макушку, вздыхала, качала головой, и снова начинала ругать неслуха, плакать и причитать.

Оксана Игоревна объяснила старикам, что и как делать с пострадавшей рукой. Велела завтра привести на осмотр, в школу и на улицу не пускать несколько дней. Смерила бабушке и дедушке давление, на всякий случай, поскольку старики сильно разволновались. Успокоила, как могла, и мы, наконец, отправились домой.

По дороге все больше молчали и здоровались с односельчанами. Я нес в руках медицинский саквояж Оксаны, хотя девушка поначалу отказывалась от помощи. Но я настоял. Отчего-то между нами выросла стена смущения, как будто той ночью мы сотворили что-то неприличное, а теперь не знаем, как исправить ситуацию. Но ведь ничего плохого не случилось.

Я не понимал, что со мной происходит, язык словно к небу прилип, да и мысли гуляли неведомо где, не желая складываться в слова. Молча поглядывал на Оксану, хотел заговорить, вместо этого шел и прикидывал, что теперь будет. Зоя Аркадьевна по любому раздует из этой истории скандал, наверное, надо подготовиться к обвинениям в мой адрес. Хотя я решительно не мог придумать, в чем меня можно обвинить.

Салют я с пацанами не делал, и уж тем более не рассказывал им о том, как изготовить самодельный фейерверк. Разве что притянуть меня за доверительные отношения, мол, не уследил, вовремя не разглядел опасность. Но это глупость чистой воды. Ладно, поживем, разберемся.

— Влетит Леньке на орехи, — пробормотал себе поднос.

— Конечно, влетит, — заверила Оксана. — Еще как. Вы же поняли, что дедушка подсказал, как собрать эту штуку.

— Да понял, конечно, — подтвердил я. — С другой стороны, может сейчас и пожалеют, отложат наказание. Все-таки рука-то сильно болит, как бы Ленька не бравировал и не уверял, что ему не больно.

— Болит, — кивнула фельдшерица. — Кажется, пришли, — добавила Оксана Игоревна, бросив на меня короткий взгляд. — Вы оставайтесь, Егор Александрович, один дом остался, я сама дойду.

— С чего вдруг? — удивился я. — Провожу до калитки.

— Так у вас гости, — фельдшерица посмотрела на меня странным взглядом.

— Гости? Откуда? — рассеянно переспросил я, покосившись на Гриневу. — Мы же вроде на «ты» перешли, или запамятовала? — уточнил, глядя прямо в глаза девушке.

— Ой, точно, — улыбнулась Оксана, и от этой светлой улыбке все смущение, неясность и прочие непонятные чувства слово растворились. Осталась только уверенность в том, что все у нас будет хорошо.

— Может, ко мне на чай? Я вчера конфет вкусных купил, шоколадных, — предложил девушке.

— Так у вас гости, — Оксана удивленно на меня посмотрела.

— Какие гости? — не понял я.

— Ну, вон же, у калитки девушка стоит. С чемоданом, — пояснила Гринева, с любопытством разглядывая незнакомку.

— Наверное, ошиблись адресом, — не меньше девушки удивился я. — Ко мне точно никто приехать не может. Ни сестры, ни жены, один я, — улыбнулся Оксане.

— Ну, разве что ошиблись, — неуверенно произнесла Оксана.

В этот момент девушка, что сидела на чемодане, повернулась в нашу сторону, удивленно вскинула брови, окинула Оксану оценивающим взглядом, скривила накрашенные губы, затем посмотрела на меня, медленно поднялась и недовольно произнесла хорошо поставленным голосом:

— Ну, наконец-то! Где тебя носит, Егор? Я жду целый час! Рабочий день уже давно закончился!

Глава 13

Ответить я не успел. Девица презрительно скривила губы, прошлась по Оксане самым пренебрежительным взглядом, на который видимо была способна. После чего повернулась ко мне, выгнула идеально выщипанную бровь и капризно поинтересовалась:

— Ты про менял меня на вот эту серую невзрачную моль? Все твои громкие слова — это всего лишь прикрытие вот этой вот… интрижки? Егор, не ожидала от тебя! Где твой вкус? Ты был самым блестящим студентом всего курса. Юноша из приличной достойной семьи и кто? Доярка? — незнакомка презрительно фыркнула. — На это ты променял свое блестящее будущее? Карьеру? Перспективы? И бросил меня, свою невесту, ради вот этой?

Неприятная особа ткнула ярко алым ноготком в сторону Оксаны.

Только услышав слово «невеста» до меня дошло, наконец, кого принесли черти.

— Аккуратней в выражениях, мадам, — ледяным тоном одернул я девицу, затем перевел взгляд на Гриневу, ожидая увидеть растерянность, смущение, гнев, но Оксана умудрилась и здесь меня удивить.

Вместо всего вышеперечисленного девушка рассматривала невесту Егора (черт, как же ее зовут-то?) внимательным взглядом хирурга, перед которым на операционном столе лежит пациент с очень интересным диагнозом.

«Ну да, диагноз головного мозга „самоуверенная идиотка“ — это