Величие империи (СИ) - Старый Денис

На фоне того, когда Петербург уже готовился чуть ли не к уличным боям со шведами, я врага сперва изматываю чередой боёв, а потом принуждаю к капитуляции, пусть и почти что почётной, со знамёнами. Но ведь без оружия. А в газете даже были намёки, что я их отправил чуть ли не голыми обратно в Швецию, но с высоко поднятыми знамёнами. В народе поговаривают, что этими полотнищами шведы даже прикрывали свои срамные места.

И было это сделано столь вовремя, что противни всё-таки не решился на десант. Подошёл к Петербургу, но встретил тут полную готовность и остатки нашего флота, и более ста подготовленных галер с абордажными командами. И крепости.

Когда Кронштадт сделал всего лишь десять выстрелов в сторону подошедших близко двух линейных кораблей шведов, и случилось всего лишь два попадания, шведы не рискнули. Стало очевидным, что никто им не даст войти в город, да и сил десанта явно не хватит для того, чтобы взять столицу Российской империи.

Так что теперь мы под блокадой. Неприятно, да и навигация уже прошла. Но точно же вернутся по весне шведы. Если только что-то особо неприятное для них не случится.

— Канцлер, у вас есть чем дополнить по дипломатической стороне вопроса? — деловито спросил Бирон.

Глава Государственного Совета, герцог Эрнст Иоганн Бирон, на мой взгляд, занимал сейчас ту нишу, на которую был более всего способен. Он не принимал каких-либо серьёзных решений, но оказался неплохим модератором, администратором именно что таких важных мероприятий, как заседания. Умел вовремя предоставить слово нужному члену Государственного Совета, создать необходимую рабочую атмосферу.

Первоначально этим пыталась заниматься и Елизавета Петровна. Но она и сама понимала, что не справляется. И не потому, что не хватает каких-то деловых качеств. Когда надо, престолоблюстительница показывает себя мудрой правительницей и очень деятельной. И если бы наше заседание длилось не более часа, то вряд ли удалось бы Бирону играть хоть какую-то существенную роль на Государственном Совете.

— Канцлер. Ну быстрее же вы собирайте свои бумаги! — проявляла нетерпение Елизавета.

После этих слов Андрей Иванович бодро поднялся со своего стула — и не скажешь, что этот человек раньше мог часто болеть.

— Мы отправили письма в Париж и Лондон, а также в Амстердам и Копенгаген. Призываем северные морские державы к торговле вне политики. Ну а также повлиять на Швецию, чтобы она прекратила экономическую блокаду, — сказал Остерман.

Да, шведы устроили нам экономическую блокаду, и уже идёт вопрос о том, чтобы торговля с европейскими державами шла через Архангельск. Конечно, для той же Англии, Голландии — это крайне невыгодно и опасно.

Англичане уже прислали своё предложение — чтобы сделать русский город Ригу свободным от военных действий и через него торговать. Но мы не пошли на подобное ухищрение. Вернее, прикрываясь сложностью логистики, тут же взвинтили цены на пеньку и зерно на сорок процентов. Но это, считай, как и отказались.

— И что нам угрожает от этой… как вы изволите… блокады? Прошу вас, господин Шувалов, проясните! — увидев, что Пётр Иванович хочет что-то сказать, герцог предоставил и ему слово.

Горделиво поднялся мой приятель. Не терялся он в таком высоком обществе. Да и проявлял профессионализм, а не раболепие перед…

А, собственно, перед кем? Тут только Антон-Ульрих и был беспорным по крови и праву. Ну может в некоторой степени еще адмирал Головин. А остальные… Выдвиженцы.

— Мы терпим немалые убытки от того, что не можем торговать с Англией и Голландией. И я понимаю, что это скорее политика и игра по принуждению Швеции. Но смею заметить, что если в этом году у нас денег достаёт по всем направлениям, то в следующем, с учётом упадка доходов от ликвидации внутренних таможен, нам не достанет более трех с половиной миллионов рублей, — деловито сказал министр производственного развития и главный казначей Российской империи, а потом подумал и добавил: — Если не отказаться от идеи создания Императорского банка, державные убытки могут оказаться слишком тягостными. А ещё и платить за новые преобразования.

Да, в этом он, конечно, прав. Именно поэтому во многом Елизавета Петровна, да и другие члены Государственного Совета, требуют окончания войны со Швецией. Все накладно для державы. И не продадим зерно, которое приготовлено для продажи, еще и потеряем его. Хранение — это не простая задача.

Наши противники готовы заключить новое мирное соглашение на прежних условиях, лишь только с добавлением пункта об обязательной продаже определённого количества зерна Швеции. Конечно же, мы не можем пойти на это. Мы не проигрываем войну, чтобы хоть в чем уступать. Мы выигрываем, чтобы диктовать условия.

И мне приходится на каждом Государственном Совете вновь и вновь убеждать, что нужно потерпеть, тем более, что навигация стала, сейчас у нас и нет никаких убытков. Да и флот шведский отошёл, но всячески северные соседи угрожают тем, что как только лёд сойдёт, тут же они появятся здесь.

— Господин адмирал, Николай Фёдорович, да неужто ли мы совладать никак не сможем с этими шведами? — раздражённо спрашивала Елизавета Петровна.

Да, ей уже пора сослаться на недомогание и покинуть Государственный Совет. Иначе он станет слишком эмоциональным. Ни вопросы решать будем, а искать слова для утешения Елизаветы.

Адмирал Головин встал и сказал что-то невнятное, мол, если будет приказ, то мы, конечно же… Но так, чтобы уж наверняка победить, — это мы скорее всего не выдюжим. Но если надо, так да.

— Прошу простить меня, что встреваю, но в ближайшее время наш флот может рассчитывать на пополнение из двух линейных кораблей и двух фрегатов, — сказал я.

— Это где же вы возьмёте корабли? А где возьмёте экипажи? — резко оживился адмирал Головин.

— В Бристоле покупаю и в Амстердаме. Покупаю сразу с командами, обещано подобрать охочих людей и даже офицеров. Но я бы посоветовал разбавить русскими морскими офицерами и матросами. Корабли придут к нам под голландскими и английскими флагами, как только позволит навигация, — сказал я.

Да, подобная покупка кораблей обошлась в очень кругленькую сумму. Если бы мы строили самостоятельно, то стоимость потраченных средств была бы более чем в два раза ниже. И, конечно же, нам не продавали новейшие линейные корабли и фрегаты.

Здесь имела место быть очередная финансовая афёра. Когда пришли сведения о том, что русский флот героически, но проиграл сражение шведам. И когда всему российскому обществу было заявлено, что причина не в том, что у нас плохие офицеры или матросы: у нас просто намного меньше кораблей, чем у северного соседа. Они нас, дескать, задавили количеством. При этом же шведы потеряли столько же вымпелов, сколько и мы. Частично последнее утверждение было неверным, так как всё-таки у нас потери больше. Но обывателям об этом знать не нужно.

Так что начался новый виток сбора денег. И теперь мы всем миром создаём новый флот. Триста пятьдесят тысяч рублей — огромные средства — пошли на то, чтобы купить у голландцев и англичан четыре корабля и нанять их же экипажи. Там и взятки были, и уговоры. И, между прочим, без Остермана я такую проблему не решил бы. Он просто не знает, что деньги найдены, потому и корабли скоро должны быть.

Да и вовсе повезло нам в том, что в Европе назревает новая война, а Россия, как ни крути, особенно после того, как малыми силами и концентрируя основные войска на юге своей державы, смогла отбить нападение всё ещё считавшейся не такой уж и слабой Швеции. После этого авторитет нашей империи даже укрепился.

Так что с нами в некоторой степени заигрывают, ведь мы так и не определились окончательно, на какую сторону встать в случае конфликта. Более того, Пруссия, которая и собственного флота почти что не имеет, высказала желание построить для нас три линейных корабля. Да, опять же за немалую сумму, но все европейцы сочли, что если мы уж покупаем в два или три раза дороже старые подержанные корабли, то будем не против закупиться и новыми задорого.