Мир сошел с ума (СИ) - Greko

(5) Арбузной называли стодолларовую банкноту САШ выпуска 1890 г. с портретом адмирала Дэвида Фаррагута, командующего флотом северян в годы Гражданской войны. Население прозвало её так из-за формы нулей на оборотной стороне, напоминающей арбузы.

Глава 11

Награда нашла своего героя

Капитан «Карпатии» Артур Генри Рострон не пил, не курил и не сквернословил — удивительный набор добродетелей для моряка. И был человеком действия, решительным до крайности, отчаянным до безумия, рисковым как лудоман. Когда я узнал подробности его Одиссеи, лишь покрутил головой, воздержавшись от комментариев.

— Когда рассвело и мы увидели, через какой лед продирались ночью, меня затрясло и я подумал, что Божья рука лежала на штурвале рядом с моей.

Еще бы его не затрясло! Мы подбирались к «Титанику» осторожно, на малой скорости, и то страху натерпелись. «Карпатия», получив сигнал бедствия, развернулась и помчалась к месту трагедии на всех парах в буквальном смысле этого слова — Артур даже отключил отопление на своем корабле, чтобы направить все запасы пара в котельное отделение. Имея расчетные 14 узлов хода, смог разогнать «Карпатию» до 17-ти! Находясь посреди ледового поля! При свете взошедшего солнца его помощник насчитал 25 крупных айсбергов вокруг — некоторые торчали из воды метров на 50, а некоторые были еле видны. Мастерство вождения Рострон, конечно, продемонстрировал выдающееся. Шумахер, блин.

И как тут реагировать? Все сложно. Артур думал о том, что в ледяной воде люди из последних сил борются за свою жизнь, что шлюпки, набитые спасенными, качаются посреди суровой морской пустыни, что счет времени идет на секунды, что кто-то в данный момент уже отдает богу душу. Все так. Вот только «Карпатия» не была простым сухогрузом. Это был немалых размеров грузопассажирский лайнер, в задачу которого входили перевозка не только замороженной пищи, но и людей в довольно комфортных условиях. Не самых богатых — только 2-й и 3-й класс, билет стоил относительно недорого, 5 фунтов с хвостиком. Корабль Рострона был заполнен наполовину — 750 пассажиров, следовавших в порты Средиземного моря. И их жизнь Артур поставил на карту, чтобы выиграть лишний час. Если по чесноку, то нельзя не признать: чтобы спасти 700 человек с «Титаника», сидевших в шлюпках, Рострон безумно рисковал жизнью не меньшего количества людей.

Позднее родилась байка, что все пассажиры «Карпатии» единогласно одобрили действия капитана. Ага-ага! Поверил! Глубокой ночью 750 человек, как один, проснулись, собрались вместе и вынесли вердикт: «Гони, капитан, мы готовы рискнуть!»

Победителей не судят. Избитое выражение, но в случае с Ростроном более чем подходящее. «Канис» не отобрал у «Карпатии» славы, она внесла огромную лепту в спасение людей. Тех, кто сидел в шлюпках. Преимущественно женщин и детей. Преимущественно из 1-го и 2-го класса. Такой вот нюанс. Они меня возненавидели, когда получили отказ подняться к нам на борт. Проклинали, умоляли, требовали — до того момента, пока не увидели «Карпатию». Сидеть в шлюпках, часть которых была полузатоплена ледяной водой, на морозном воздухе, в состоянии отчаяния, когда не знаешь, что с твоим мужем или отцом… Врагу не пожелаешь оказаться в такой ситуации. И тут появляется доблестный рыцарь Артур. И блестяще проводит эвакуацию! Без дураков! Просто великолепно!

Он к ней стал готовиться еще на подходе. Горячее питание, сбор теплой одежды у пассажиров, подготовка кают, сети на борту, чтобы люди из шлюпок могли вскарабкаться наверх, люльки, беседки… Детей поднимали в почтовых мешках. Спасенных разводили по теплым каютам, отпаивали чаем, кофе и горячим бульоном. Три врача тут же приступили к реабилитационным мероприятиям. Все на высшем уровне в столь сложных условиях.

А дальше начались проблемы. Первый шок прошел, люди стали задавать вопросы. Еще поднимали последние шлюпки, а на палубе «Карпатии» уже разыгралась трагедия. Спасшийся председатель «Уайт стар лайн» Исмей тут же спрятался в каюте врача и носу оттуда не казал, иначе его бы растерзали. Выжившие женщины искали своих мужей, многие думали, что стали вдовами, еще не зная, кто смог попасть на «Канис». Рыдания, истерики…

— Списки! Дайте списки! — умоляли они.

Списки? У нас твиндеки забиты, как загоны для скота на бойне, на палубе иголку воткнуть некуда! Как составлять эти чертовы списки?

Люди надеялись, люди ждали. И негодовали — уже пошли обвинения в адрес офицеров «Титаника», не сумевших правильно организовать эвакуацию. Справедливые обвинения! Немного особо прытких мужчин, сумевших как-то прорваться в катера, помалкивали, зато дамы… О, Рострону пришлось покрутиться, чтобы немного сбить накал страстей, но многие дамы не желали покинуть палубу — точно также, как до последнего отказывались садиться в спасательные шлюпки, когда шла эвакуация с «Титаника». Двести разгневанных неадекватных женщин — это страшная сила, доложу я вам.

После семи утра прибыли новые пароходы — «Маунт Темпль», «Бирма» и грузопассажирский лайнер «Калифорниэн», капитан которого благополучно проспал гибель «Титаника», несмотря на то, что его корабль был ближе всех к месту трагедии. После недолгого обмена радиосообщениями было решено, что «Маунт Темпль» и «Бирма» следуют своим маршрутом, «Карпатия» забирает всех, кто в шлюпках, а «Калифорниэн», направляющийся в Бостон, — тех, кто на борту «Каниса». И тут же мы получили новую головную боль — все женатики непременно желали попасть на «Карпатию», даже если у тебя нога переломана. Законное желание — против этого никто не стал возражать. Шлюпки метались между кораблями, отдельные несознательные личности меняли свои желания еще на воде, внезапно решив, что «Карпатия» им подходит больше «Калифорниэн». Дурдом! Шатающийся от усталости Филипп командовал погрузкой, мы с Олей составляли и сводили списки, врачи-добровольцы из числа спасшихся накладывали лубки, а радист не вылезал из рубки, отправляя одно сообщение за другим под храп капитана Гуена, в которого на всякий случай влили поллитра коньяка, когда он очнулся.

— Сэр! — обратился ко мне помощник боцмана, старший по званию из выживших и спасенных нами членов экипажа. Его подобрали на воде, поэтому он кутался в одеяло, тщетно пряча белые подштанники, и сильно хрипел. — Ребята хотят остаться на «Канисе».

— Ты о ком? — уточнил я, не отвлекаясь от составления бумаг.

— Я о матросах «Титаника». Стыдно людям в глаза смотреть. Мы их погубили. Не выполнили свой долг.

— Где я вас размещу? Чем кормить буду? Хватит ли нам питьевой воды? Как вас согревать?

— Сэр! Все решаемо. Из одеял в кормовом трюме сделаем себе «вороньи гнезда», как-нибудь дотерпим до Нью-Йорка. Вы же туда пойдете?

— Да, мы пойдем в Большое яблоко, — задумчиво ответил я. — Черт с вами, оставайтесь. Попрошу «Калифорниэн» поделиться с нами запасами.

Неожиданно выяснилось, что желание матросов с «Титаника» разделяет и десяток пассажиров. Они ни в какую не желали покидать «Канис», ввергнутые в натуральный столбняк. Шок, самый настоящий постравматический шок, и у меня нет под рукой дипломированного психолога, чтобы привести этих людей в чувство. Ну и что с ними делать? Не драться же с ними?

Окончательно меня добила семейка Дафф-Гордон. Сэр Космо не решился обратиться ко мне напрямую, подослал женушку, леди Люсиль. Эти тоже хотели остаться, но причина у них была своя.

— Понимаете, мистер Найнс, мы вывезли на шлюпке не только наших горничных, но и весь багаж. Уже пошли неприятные разговоры. Космо в трюме угрожали! Ему, аристократу! Дело может дойти до самосуда. Мы боимся.

Она молитвенно сложила руки.

— Васечка! — дернула меня Оля. — Войдем в их положение. Все-таки люди пережили сильнейшую трагедию.

— Да где я всех размещу⁈ Чем кормить? Фуа гра с шампанским не запасли!

— Не злись! Я уже все придумала. Женщины останутся в нашей каюте, а ты с сэром Космо устроишься в каюте капитана.

— Охренеть какой счастье! — буркнул я, сдаваясь.