Физрук на своей волне. Трилогия (СИ) - Гуров Валерий Александрович

Волкодав пацана с выпученными глазами рвался вперёд, вгрызаясь лапами в землю. Сам хозяин его едва удерживал и, по доле, сам себе со стороны казался невероятно крутым. Такие экземпляры ещё в девяностые начали появляться. Думали, что чем опаснее собака на поводке, тем круче у хозяина яйца.

Я, со своим мини-песиком, был для таких, как этот, сродни бельму на глазу. Кстати, чувство у меня было такое, что если я не помнил этого здоровяка, то тело… тело помнило. По спине прошёл неприятный холодок. Словно Вовка, бывший хозяин этого тела, уже встречался с этим уродом. Причём встреча была не из приятных. Всё нутро говорило — тогда вышло не в мою пользу.

Я крепче сжал поводок Рекса и выпрямился, глядя прямо на пижона. Под соседним подъездом, как водится, собрались бабульки — три штуки, на лавочке у стены. Одна из них как раз возмущалась по поводу «подарка» Рекса в их палисаднике.

При виде волкодава старухи синхронно подорвались, будто на команде «стройся!». Глаза округлились, сумки крепче прижали к себе.

Дворовые кошки, что минуту назад мирно грелись на капоте «десятки», мгновенно рванули врассыпную. Одна шмыгнула под машину, другая забралась на дерево.

А тётка, гулявшая рядом с пуделем, вскинула его на руки и, пятясь, быстро свернула за угол.

Всё, площадка двора мигом опустела.

— Юра, убери своего коня! — заголосила самая бойкая старуха, в коричневом берете.

— А что сразу Юра? — ухмыльнулся пижон, не торопясь натягивать поводок. — Просили намордник надевать? Надеваю. Намордник есть? Есть. Так что гуляйте спокойно.

Он с издёвкой приотпустил ремень, и пёс дёрнулся вперёд, клацнув зубами так, что у одной из бабок сумка из рук выпала.

— Совсем сдурел, ирод! — завопила другая. — Если ты его не уберёшь, мы пожалуйся участковому!

— Да хоть в приёмную президента, — лениво протянул Юра. — Всё по закону, бабуль. Намордник же на месте? На месте. Так что куда хотите жалуйтесь.

Мой мелкий заскулил и ещё сильнее вжался в ноги, хвост совсем куда-то исчез. Он начал царапать мои брюки лапками, умоляя поднять его повыше, подальше от зверюги. Я взял его на руки — мелкий сразу вжался в грудь, будто под бронежилет спрятался.

Юра с ленцой одёрнул поводок, и его кобель, как танк, развернулся прямо в нашу сторону. Хозяин шагнул за ним следом, намеренно выбирая траекторию так, чтобы оказаться нос к носу со мной.

— Ну что, Вован, — ухмыльнулся он. — Гуляем?

Я быстро оглядел двор. Если этот лосяра сорвётся — песню «Реквием» можно заказывать сразу. Нужен дрын, хоть что-то. Глаза зацепились за палисадник. Там, между облезлыми кустами сирени, торчала металлическая труба, выкрашенная зелёной краской. Труба ржавая, но явно тяжёлая. Если вмазать, то удар получится — будь здоров.

Я машинально сжал Рекса крепче, а сам чуть шагнул к палисаднику, чтобы схватить трубу, если Юра не угомонится.

Тот снова отпустил длину поводка так, чтобы псина могла рвануть вперёд, но всё ещё оставалась «на верёвочке». Расстояние между нами мгновенно сократилось на метр, два — и здоровенная голова волкодава уже показалась в паре шагов.

Рекс ещё сильнее вжался в меня, лапки царапали рубашку, а глаза вылезли на лоб.

— Не дрейфь, Рекс. Если подойдёт, я ему черепушку напополам расколю.

Юра слегка подтянул руку, поводок туже натянулся и в тот же миг псина замерла. Было видно, что хозяин играется и делает это с удовольствием. И отступать он не собирается.

Я выхватил трубу из земли и, недолго думая, ударил ей по асфальту. В десятке сантиметров от пятака волкодава. Тот зашёлся лаем, вряд ли испугался, но хозяин тотчас натянул поводок.

— Ты бы собаку на поводке держал, — отрезал я. — Не один тут живёшь.

Юра фыркнул, будто я сказал что-то нелепое.

— Да чё по кайфу — так и делаю.

— Чё по кайфу ты будешь делать дома, когда никто не видит? — продолжил я, не повышая тона.

— А чё, проблемы?

В ухмылке Юры мелькнул азарт, то самое «проверим, кто тут мужик», и он расправил плечи.

— Проблемы будут у тебя, когда я сначала твоей собаке голову трубой проломлю, а потом и тебе, — процедил я.

— Уверен?

— Давай проверим, — я крутанул трубой.

На секунду всё вокруг застыло. Бабки замерли на лавочке, одна женщина, проходившая мимо, достала телефон. Из окон кто-то выглянул.

Я был готов к драке, но из-за угла двора вдруг раздалось резкое:

— Мужики, расходимся!

И словно из воздуха перед нами вырос участковый. В форме, в фуражке, с папкой под мышкой. Он встал между мной и Юрой, не давая сблизиться.

Я всё ещё держал трубу в руке, Юра тоже не сдавал позиций — грудь колесом, ухмылка на роже, пёс рычит.

— Так, я вам что сказал? Расходимся!

Участковый повернулся к Юре и ткнул пальцем в грудь.

— Ты, Белов, по-моему, совсем страх потерял. Напомню, что ты у нас на условке. Захочешь ещё раз фокусы такие показать — сядешь уже реально.

Юра хмыкнул, но видно было — услышал.

— Пошли, Губитель, — процедил он сквозь зубы и дёрнул поводок.

Губитель. Я аж внутренне присвистнул. Ну ни фига себе у него кличка для собаки. И ведь подходит…

Псина рванула было вперёд, но Юра резко одёрнул его.

— С тобой ещё поговорим, жирный, — уже отходя, бросил он мне.

— Обязательно, — ответил я.

Юра ушёл, а участковый ещё пару секунд смотрел на меня, потом перевёл взгляд на трубу.

— Железку убери. Я всё понимаю, конечно, но мне протоколы писать ни к чему.

Я опустил трубу. Рекс, всё это время дрожавший в руках, наконец перестал визжать.

— Володя, ну ты-то куда лезешь? — спросил участковый.

Я сразу понял, что участковый меня знает.

— Этот же идиот, — продолжил он, указывая на Юру, который уходил. — Сиделец, раньше дрался как околофутбольный хулиган. Он тебя забьёт и всё — потом может и не вспомнит.

— Ну или наоборот, — отпарировал я.

— Прошу тебя, — участковый положил руку мне на плечо. — Не связывайся с ним. Он опасный, а я в следующий раз могу не успеть.

Я усмехнулся уголком рта, сделал вид, что обдумываю благие советы.

— Так если он опасный, чего тогда не закрыли?

— Ты ж сам знаешь, — отмахнулся участковый. — Сложно. Люди у нас разные, и перед законом все равны, а есть тот, кто равнее. Не связывайся, Володя. Это себе дороже будет.

Участковый, пробурчав что-то про отчёт и протоколы, зашагал прочь. Я дождался, пока фуражка скроется за углом, потом присел на корточки и аккуратно спустил Рекса на землю. Тот поначалу упирался лапами, не хотел отпускать мою грудь, но всё-таки оказался на асфальте.

— Вот и всё, — сказал я, глядя на песеля сверху вниз. — А ты боялась, только юбочка помялась.

Рекс встряхнулся и оглянулся на место, где только что стоял Губитель. Лапы у него ещё подрагивали, но уже видно — отходил.

Я выпрямился, сунул руки в карманы и задумчиво посмотрел в ту сторону, куда ушёл Юра. Борзый слишком. И кто бы там за ним ни стоял, так себя вести я не позволю.

Посмотрим, разговор у нас ещё впереди. И не только разговор.

Я пнул носком туфли валявшийся на дорожке камешек.

— Ну что, пойдём ещё пройдёмся, Рекс.

Я двинулся дальше по двору, пёс робко потрусил рядом. Хотелось не только успокоиться после этой встречи, но и осмотреться — что за район, кто тут хозяева, кто шушукается у подъездов. В моём времени такие детали решали многое. И сейчас решат.

Мы обогнули детскую площадку, и я начал проходить мимо места, где стоял мой многострадальный «Матиз». Я заметил, что на его крыше лежал чёрный пакет.

— Чё за суета?.. — пробормотал я, остановившись.

Внутри кольнуло нехорошее предчувствие. В девяностые я всякое видал: тогда могли и машину подорвать, и гранату в багажник кинуть… а вот это… вот это хрен его знает что!

Я подобрал с земли камень и, отойдя подальше, кинул в пакет. Послышался глухой удар, и я машинально прикрылся, готовый к взрыву.

Но нет…

Ничего не случилось.

Мимо проходил какой-то мужичок в кепке, с сумкой.