Война, торговля и пиратство… (СИ) - Гринчевский Игорь Леонидович

— Плохо дело, Руса! — сказал, подводя итоги, Ашот. — Ни одной зацепки. Мы, конечно, будем искать, кто его натравил на тебя. Но, похоже, ничего у нас не выйдет, пока покушение не повторится… И да, я посоветую твоей родне прислать для охраны отряд посерьёзнее!

С прошлой главы статы изменились незначительно: добавился плавленый гидрофобизированный сульфид натрия, условно-пригодный для перевозок морем.

Примечания и сноски к главе 11:

[1] Строка из песни в фильме «Три мушкетёра»

[2] Первые мощеные дороги были проложены в Месопотамии (сегодня Ирак) около 2200 года до н.э.

[3] Напоминаю: в АИ романа «хуразданская махайра» произошла от «иберийской махайры», весьма неплохого и реально существовавшего клинка, требовавшего стали высокого качества. Та, в свою очередь была «потомком» греческой махайры, а греки вдохновились клинками древних персов, которые некоторые источники называют персидскими акинаками'.

[4] Наиболее близким к «хуразданской майхайре» следует признать ятаганы. Хотя родственниками ей приходятся и кукри, и греческая махайра, и иберийская. Но, отличие от них, её лезвие не расширяется к острию, и колющая техника применяется так же широко, как и рубящая. Особенность отбива копья ятаганоподобным клинком автор наблюдал лично, хоть и со стороны.

Глава 12

«Cui prodest?»[1]

— Паренёк держался великолепно, учитель, — докладывал Ашот некоторое время спустя. — Его, конечно, потряхивало, но так всегда бывает, когда пройдёшь по самому краю. А ему просто фантастически повезло. Один на один, слабо обученный, с коротким мечом против копья, а в противниках — бывалый воин.

— Ты уверен? Поясни!

— У него хорошая, добротная одежда, обувь и кожаный доспех. Само копьё — явно работа мастера. Такое не могут себе позволить неумехи, и не станут носить детки богатых родителей. Это раз! Телосложение жилистое, ни малейшего жирка, мускулатура характерна для бойца. Но при этом на ногах эдакие «звёздочки», характерные для тех, кто много ходит. Это два. И ещё одно, важное: на подбородке у него застарелая мозоль от ремня. Но в нашей армии, как и в персидской, шлем на ремне не крепят.

— Интересно, Ашот. Ты уже интересовался, где такое встречается?

— Много где, к сожалению. Греки, македоняне — наиболее очевидные кандидаты. Но по виду он — наш. Возможно, в нём есть персидская кровь. А вот речь была, как у айка, долго прожившего среди эллинов. Так мальчишка Еркатовский говорит, а он здесь разных повидал, не то, что Руса в своём захолустье…

— Ладно, дальше рассказывай, как искать думаешь?

— Руса интересную идею выдвинул. Дескать, если нет прямых следов, надо поискать, кому выгодно.

— В смысле?

— После криков о богохульстве первыми на ум приходят жрецы. Но если хоть немного подумать, очевидно, что им это не выгодно. Смерть Русы ударит по доходам не только Еркатов, и всех, кто имеет с ними дело — Храмов, Арцатов, Корабелов, самого царя и его чиновников, соседей… В это трудно поверить, но даже колхи, изгнанные со своих земель, на самого Русу теперь чуть не молятся. Именно он дал им работу, доход и надежду снова обзавестись землёй.

— То есть обиженных нет?

— Обиженные всегда есть. Но такие попробовали бы убрать парня самостоятельно. А «нацелить» на него весьма опытного и неплохо зарабатывающего воина… Нет, Наставник, это характерно для организации, причём богатой и влиятельной. И речь не об обиде, а о денежном интересе! — Ашот посмотрел в лицо собеседнику и подвёл итог: — Думаю, о таком надо с Арцатами говорить, с кем-то из главных. Да Исаака Ерката на этот разговор пригласить.

— Не придётся его звать! — проворчал Мастер Смотрящий. — Оказывается, он и так по делам в столицу ехал, завтра должен добраться. И ты прав, поговорю я с ними. Тебе пока что не по статусу. Что ещё удалось выяснить?

— Воин этот впервые появился одиннадцать дней назад. Городская стража неоднократно обращала на него внимание. Но он дал вполне внятные объяснения. Представился уроженцем деревни в окрестностях Александрополиса. Дескать, завербовался в отряд наёмной стражи к некоему купцу, а сбор был назначен рядом со входом в городскую управу, с утра. Вот он и подходил через час после рассвета, ждал почти до обеда и уходил. Выглядело всё правдоподобно. Разумеется, теперь мы всё перепроверим.

— И копьё их не насторожило?

— А вот это как раз ниточка, Наставник. Воин носил лишь малый нож на поясе. А копьё… Похоже, его он вытащил из связки жердей, лежавшей рядом с крыльцом, едва увидел, что Руса бежит один.

— Неплохо придумано, с выдумкой. А как это может навести нас на след?

— Кругом идёт стройка, Учитель. Никого не насторожит рабочий, несущий жерди. Но вид воина, занимающегося тем же самым — привлечёт внимание всех.

— Ты намекаешь, что у него был сообщник, который принёс оружие, и он ещё жив? Хм… Но как его найти?

— Повторяю, кругом идёт стройка. Жерди нужны часто и всем. Если оставить такую связку без присмотра, она быстро исчезнет. Да и для копья лежать под дождём и в грязи — вредно. Уверен, что сообщник каждое утро приносил эту связку, а перед обедом — уносил. Её, а точнее — копьё, спрятанное в ней, не оставляли без присмотра. Мои помощники расспрашивают окрестных строителей, стражей, владельцев постоялых дворов. Я приказал обещать награду серебром тому, кто наведёт на след. Одновременно ищут и место, где остановился наш мститель. Думаю, найдём что-нибудь… Важно другое…

— Понимаю, важно, чтобы Русу нашего не убили. Вряд ли это был одиночка, кто-то его направил! Ты не волнуйся, я постараюсь, чтобы его начали охранять серьёзнее. Но и сам — не зевай. Обороной войны не выигрывают!

Когда я вернулся домой, меня всё еще натурально потряхивало. Вроде бы я и ветеран двух военных кампаний, пережил похищение и сбежал из плена, но всё равно, уверен, что к такому привыкнуть нельзя. Дома же меня встретили полноценной истерикой. Мецаморские мужчины рвали на себе волосы, представляя, как с них теперь спросит эребунская и хуразданская родня, а ещё пуще того — представляя, как спросили бы в случае удачного покушения. Масла в костёр подливали местные женщины, то и дело норовящие ощупать меня и спросить: «Ты не ранен? Точно?»

Нет, блин! Убит! Едва вырвался от них и спрятался в нашей пристройке, как на слёзоразлив пробило мою Розочку. В итоге пришлось взять себя в руки, затребовать горячего вина и еды. Наелся и выпил сам, заставил сделать то же самое жену, потому что был уверен, что она так с утра ни крошки в рот ни взяла, а потом прибег к самой лучшей антистрессовой терапии — затащил жену в койку и ударным сексом выжег все остатки пережитого. После чего нас обоих, что естественно, сморило…

Уже ближе к вечеру выбрался из объятий сонной супруги, прошел на второй этаж башни, по-прежнему отведённый под мою лабораторию, и прибег ко второму антистрессовому рецепту — занялся любимым делом.

— А что ты тут делаешь? — задала «оригинальный» вопрос моя «вторая половинка», потирая сонную мордочку. Хм, кстати, а вторая ли? Если считать Софочку, то выходит, что третья? Но тогда половинка ли? Или всё же треть?

— Напряженно тружусь! — гордо ответил я. — Мы много цинка израсходовали на краски, теперь восстанавливаю запас!

К сожалению, восстановление цинка средствами металлургии я так и не освоил, пришлось прибегать к электрохимии. Железа и медного купороса для них было много, вместо отходов я получал нужную всем чистую медь и железный купорос, пригодный для химии, так что… Почему бы и нет? Да, железа расходовалось почти втрое больше, чем удавалось восстановить цинка, ну и что с того? Пока что я мог с этим мириться.