Владимир, сын Волка (СИ) - RedDetonator

Изображения мозаик и фойе во Дворце искусств:

Глава восьмая

Равновесный потенциал

* Демократическая республика Афганистан, город Кабул, 10 сентября 1983 года*

Раскалённый воздух Кабула ударил в лицо, как из доменной печи. Директор сошёл с трапа Ил-76, щурясь от палящего солнца. Запах авиационного керосина мешался с пылью и горьковатым привкусом битума, пропитавшего асфальт аэродрома. Вдалеке гудели вертолёты Ми-8, а по взлётке сновали УАЗы и БТРы, поднимая клубы пыли.

— Новоприбывшие, стройся! — рявкнул хриплый голос.

Директор поправил поясной ремень и встал в шеренгу с десятком других офицеров. Остальные прибывшие, потные и уставшие от перелёта, также оправились.

Встречающий, капитан с обветренным лицом и в выгоревшей форме, держит в руках планшет с бумагами. Его пристальный взгляд холодных серых глаз медленно скользит по лицам — вряд ли он что-то поймёт для себя, но это делается не для этого.

— Я — капитан Карцов, Василий Евгеньевич! — представился он, продолжая сверлить новоприбывших тяжёлым взглядом. — Добро пожаловать в Афганистан!

Это делается для оказания психологического давления, чтобы новоприбывшие поняли, кто здесь власть и что шуточки закончились, так и не начавшись.

Посчитав, что оказано достаточное давление, капитан прошёл в начало строя и начал спрашивать «ФИО, звание, ВУС». Далее следовал короткий опрос. Директор начал ощущать, как его постепенно пропекает солнечными лучами — они стоят посреди взлётной полосы, под открытым солнцем.

— ФИО, звание, ВУС! — потребовал капитан, дойдя до него.

— Жириновский Владимир Вольфович, старший лейтенант, товарищ капитан! — ответил Директор. — ВУС — 100112, офицер-пропагандист, переводчик с фарси.

— М-хм… — задумчивым взглядом рассмотрел его Карцов. — Переводчик с фарси? Хорошо, таких нам надо. Документы.

Директор протянул предписание и офицерское удостоверение. Капитан бегло просмотрел бумаги, поставил галочку в своём списке, а затем перешёл к следующему в строю.

— ФИО, звание, ВУС! — потребовал он у лейтенанта Бекбулатова, «земляка» Директора, тоже из Алма-Аты.

Всего из Чирчика прибыли восемьдесят два человека, поэтому на взлётке пришлось простоять двадцать с лишним минут.

Закончив сверку, капитан Карцов указал на автобусы, стоящие неподалёку. Это ПАЗ-672, повсеместно распространённые в Союзе и странах соцблока.

— В автобусы, — приказал капитан. — Не отставать, не курить, без команды не разбредаться.

Внутри было душно, как в бане, несмотря на открытые окна. Офицеры, рассевшись по местам, преимущественно молчали, но были и те, кто переговаривался вполголоса. Директор присоединился к числу первых.

«Держаться в тени, переводить, налаживать связи, не лезть под пули», — прокручивал он в голове генеральную линию поведения на время «командировки», глядя в окно.

Автобус тронулся и поехал по качественной асфальтированной дороге, ведущей от аэропорта к центру города.

Мимо проплывали многочисленные огороженные высокими заборами глинобитные дома, построенные в соответствии с ближневосточной традицией, но примерно через два километра стали появляться стандартные хрущёвки, построенные ещё в 60–70-е годы, задолго до ввода ограниченного контингента.

Ехали они примерно час — на улицах полно народу. Местные жители, одетые в диковинные для Директора одеяния, поглядывают на пассажиров автобусов с умеренным любопытством. Это не первое и даже не сотое прибытие в Кабул новых шурави… (1)

Автобусы обогнули местный базар, отличающийся пёстрыми навесами и ещё большим скоплением людей, а затем свернули на другую асфальтированную улицу, ещё более длинную и прямую, как стрела.

Эта улица, в конце концов, привела к некоему монументальному дворцу, построенному, явно, в давние времена — возможно, в начале этого века. В архитектуре этого дворца чувствуется что-то британское — возможно, тут не обошлось без англичан.

Но автобусы не стали останавливаться у этого дворца, а поехали дальше, к следующему дворцу.

— Что за дворцы? — спросил Директор у лейтенанта Петрова.

— Не знаю, товарищ старший лейтенант, — пожал тот плечами.

— Мы проехали дворец Дар-уль-Аман, товарищ старший лейтенант, — сообщил какой-то неизвестный ему сержант, сидящий спереди. — А вон тот — это дворец Тадж-Бек. Мы туда и едем, если не ошибаюсь.

— Вероятно… — кивнул ему Директор.

Так и оказалось — рядом с дворцом располагался военный городок, огороженный бетонной стеной с колючей проволокой, в который они и заехали.

— На выход и строиться, — приказал капитан Карцов.

Директор вышел из душного салона автобуса, но на улице лучше не стало — здесь царит всепоглощающая жара, к которой ещё предстоит адаптироваться. К тому же, Кабул находится на высоте 1800 метров, как сообщили в ходе подготовки, поэтому и к другой концентрации кислорода в воздухе тоже нужно будет привыкать.

Новоприбывшие офицеры, сержанты и рядовые, строем, прошли вглубь военного городка, где их поставили под большой навес.

— Артиллеристы — выйти из строя! — скомандовал Карцов.

Два десятка человек вышли из строя.

— Лейтенант Бахтиёров — забирай! — приказал капитан прибывшему лейтенанту, а затем вновь перевёл взгляд на новоприбывших. — Офицеры МТО — выйти из строя!

Вышел ещё десяток человек.

— Лейтенант Лужков — забирай их! — дал приказ Карцов. — Переводчики! Выйти из строя.

Директор вышел вместе с остальными и встал рядом со старшим лейтенантом Кравченко, с которым заприятельствовал на курсе. Впрочем, Ивану Юрьевичу было легче перечислить, с кем он НЕ приятельствует, чем тех, с кем он в хороших отношениях.

«Классический экстраверт, но без лидерских качеств», — подумал Директор. — «Интеллект выше среднего, характер бескорыстный, что чувствуют почти все, кто побеседовал с ним хотя бы десяток минут».

У него на каждого человека, с которым он имел дело на курсах, есть надёжно запротоколированное мнение, вероятно, очень близкое к правде…

Возможно, кому-то покажется, что подход к оценке людей в разрезе практической полезности — это неэтично и аморально, но Директор крепко убеждён, что в его ситуации, с его сверхзадачей, этику и мораль нужно постараться задвинуть в самый дальний угол.

— Старший лейтенант Головкин — забирай, — приказал капитан. — А теперь остальные… Мотострелки все, да?

Отряд из тринадцати переводчиков последовал за коренастым старшим лейтенантом.

— Пока что, расположение будет в офицерской казарме, — остановился Головкин у здания казармы. — Позже, как пройдёт распределение, кому-то повезёт, а кому-то не повезёт — есть свободные офицерские комнаты, но на многое не рассчитывайте, товарищи офицеры. Заходите и располагайтесь.

Казарма оказалась почти такой же, как в Азадбаше — ряды образцово застеленных панцирных кроватей, тумбочки из ДСП, покрашенные в серый, бетонная «взлётка», делящая казарму на две равные части, а также слабый запах хлорки. Колорита картине добавляли почти хорошо заделанные пулевые отверстия в стенах…

Снаружи доносилось протяжное пение муэдзина, призывающего всех верующих на молитву, рычали движки, а также звучали голоса множества людей — военный городок охватила организованная суета.

Разложив свои вещи, Директор сел на табуретку и стал ждать. По его разумению, за ними должны прийти и сопроводить в штаб.

Так и получилось — примерно через двадцать минут в казарму вошёл рослый майор. Новоприбывшие сразу же выстроились на «взлётке».

— Приветствую, товарищи офицеры! — с жизнерадостным выражением лица гаркнул майор.

— Здравия желаем, товарищ майор! — выкрикнули офицеры, в числе которых был и Директор.