Патриот. Смута. Том 5 (СИ) - Колдаев Евгений Андреевич

Расстояние неспешно сокращалось. Мы заходили на удар.

Тем временем Богдан подвел ко мне запыхавшегося гонца, что несся от лагеря в нашем направлении. Тот косился на знамя, уставился на мою личную охрану, на татарина, на Пантелея.

Совсем юнец. Черт, да ему лет двенадцать. Снаряжен неплохо, даже богато.

Спросил нервно, срывающимся голосом.

— Кто из вас будет Игорь Васильевич? — Он был бледен и нервничал очень сильно.

Руки тряслись, и я сразу понял, что он хочет сделать. Только вот мой телохранитель, что подвел его, готов был голову мальчишке отсечь. Сабля лежала на луке седла, и, как только парень бы дернулся за пистолем, который неказисто торчал из его кафтана, вроде бы спрятанный там, голова его полетела бы на землю.

Дурак. Ой дурак.

Жалко его. Нельзя таким молодым погибать. Им жить да жизнь, да будущее строить.

— Стрелять собрался. — Проговорил я, смотря ему в глаза. — Не надо, боец, тебя убьют быстрее, чем выхватишь пистоль.

Богдан бровь поднял. В глазах его я увидел уважение. Раз я распознал намерения этого юнца, значит понимаю — что мне грозит.

— Ты… Ты… — Запыхался он.

Я подмигнул, дал знак телохранителю, чтобы тот не убивал, но схватил, разоружил, стащил с коня. Тот начал медленно приближаться все ближе. Не просто на расстояние удара сабли, а чтобы садануть его по голове и свалить, скрутить.

Сам же продолжал отвлекать его.

— Ты сын его? Сын воеводы елецкого?

Он глаза опустил. Руки его вцепились в удила. Понял внезапно, что если дернется — ему конец.

— Воин, я не хочу твоей смерти. — Проговорил я спокойно. — И смерти твоего отца не хочу. Пойми. Мы идем не вас воевать, а царьков.

— Ты сам себя Царем кличешь! — Вновь вскинул он голову. — Ты. Кто ты такой, чтобы так говорить?

— Я! — Усмехнулся в лицо, следил за руками и мимикой. — Все войско мое знает, что я Игорь Васильевич Данилов. Воевода. Царем себя не звал никогда при них. Отцу твоему письмо писал, так-то… — Я рассмеялся в голос, понимая, что моя диверсия удалась еще лучше, чем должна была. — Обман. Хитрость.

— Колдун! Ты дядьку околдовал! Ты Елец сотней взял! Ты! Ты! — Он задыхался от злости.

Богдан наконец-то улучил удачный момент. Саданул его, выхватил пистолет из-за пазухи. Отшвырнул оружие в сторону. Парень отшатнулся, но в седле усидел.

— Не убивать! — Заорал я. — Не сметь.

Мальчишку схватили, сняли, начали вязать. Он пытался вырваться, стонал, выл как загнанный зверь, а я проговорил, смотря на него.

— Ты, не знаю, как твое имя, великий человек. То, что ты пришел сюда, решило кучу вопросов. И, очень помогло. Ты спас сотни жизней. Спасибо тебе.

— Колдун! Дьявол! — Просипел он.

— Возможно, сегодня вообще не прольется крови. — Я улыбнулся. — Благодаря тебе. Я обещаю, что постараюсь не убивать твоего отца.

Повернулся к Якову, проговорил.

— Собрат мой. Возьми белый флаг и иди под ним к их позициям с парой людей. Скажи. Сын воеводы у нас. Скажи, что я готов говорить с ним один на один. Готов биться с ним один на один. И если проиграю, то уйду.

Глава 11

Я замер перед своим развернутым для атаки шестисотенным воинством. В самом его центре. Впереди сумбурно и в легкой панике строились ряды противника. До них был чуть меньше километра. Видно было, неровно становятся, делают много лишнего, суетятся. Разброд и шатание. Значит, все удалось.

Произнес

— Яков, приказ ясен?

Служилый человек взглянул на меня с удивлением, покачал головой.

— Да, воевода, но… Кха. Прости за сомнения. — Он кашлянул, протянул хрипло. — Думаешь, они согласятся?

Приказы не обсуждаются. Но тут случай особый. Все же

— Да, согласятся. Нас больше, в их стане распря. Ты видишь, как они готовятся к бою? — Я усмехнулся. — А поединок, старая традиция.

— Они не лыцари. — Усмехнулся Яков. — Это казаки, а не ляхи. И воевода их казак.

— Он согласится. У нас его сын.

Это было отличным исходом ситуации, настолько замечательным, что, пожалуй, было сопоставимо с моментом нахождения мной креста в священном месте. Божественное проявление, ни больше ни меньше. То, что этот мальчишка явился сам. В наши руки. О чем он думал? Стать героем? Показать отцу, что может решать проблемы.

Ох уж этот юношеский максимализм. Или он видел, что отец запаниковал, никак не может принять решение. И, начал действовать сам. Лихо, но глупо. Делать можно что-то, только понимая шансы на успех. А здесь — мы могли убить его на подходе. Но, повезло так повезло.

Господи, может ты все же есть? И ты…

А да, не о том я думаю. Мне предстоит бой.

Трое во главе с Яковом под белым знаменем отделились, двинулись от наших рядов к их становищу. Дошли без проблем. Замерли. Противник не атаковал. Прошло несколько минут. Никакой замятни, стрельбы и прочих нападок на парламентеров не последовало. Там их кто-то встретил, и они вскорости развернулись обратно.

Двинулись неспешно.

А воинство елецкое как-то расслабилось. Видно было, что люди переглядывались, топтались, ряды в которые они худо-бедно встали, ровно не держали. Оружие опускалось. Как будто строю роздали приказ — «Вольно».

Согласен воевода, деваться некуда. А бойцы и рады. Не хотят они воевать, ни со мной и ни с теми людьми, которых я веду. Смысла не видят. И верно это.

Я перевел взгляд на правый берег. В этот момент мои тамошние силы выходили на позиции. Надеюсь, Тренко понял все верно и не начнет штурм без сигнала. Конница там строилась на фланге, вперед выступала стрелковая пехота. Подтягивались возы. А на них у нас имелись пушки. Это бы стало сюрпризом для защитников.

Интересно — есть ли артиллерия у них, и кто бы выиграл эту дуэль.

Смотрел на все это и понимал. Хорошо бы дело решить миром. И вроде бы все к этому шло. Кровь одного человека лучше, чем жизни сотен. Здесь и думать не нужно.

Яков вернулся, улыбнулся невесело, проговорил:

— Он согласен. Кха. Скоро будет. Сам Белов и двое сопровождающих.

Я кивнул.

— Пантелей и Богдан со мной. Мальчишку прихватите.

Толкнул коня сапогами и неспешно двинулся вперед. Нужно найти удобное место, занять его и поджидать там воеводу. Биться будем пешими, по всем правилам.

Местечко мы нашли вполне хорошее и знаковое.

Посреди холмистой равнины, на склоне взгорка, росла дикая яблоня. Вокруг нее было много поросли, но слева, чуть ближе к реке проплешиной возвышалась вершина этого холма. Скорее всего — курган какой-то древний. Недалеко журчал небольшой, но звонкий ручеек. Выходило, что и от наших позиций, и от недружных рядов елецкого воинства отделено это место примерно на равном расстоянии. Да, чуть ближе к талицким бродам, а не к нам, занявшим довольно хорошие позиции на подходе. Но тут и ошибиться несложно, когда на глаз расстояние меряется.

Мы были первыми.

За спиной моей Пантелей держал знамя, которое трепетало и развевалось на ветру.

Я смотрел на елецкие ряды. Готовы ли эти люди биться? Что-то подсказывало мне, что нет. Явление мальчишки — вряд ли только его глупость. Он видел что-то. Что-то понял. Не скажет, это точно. Юношеский максимализм не позволит. Раз примчался убивать меня, то что-то услышал. Почувствовал, что отец дал слабину, решил взять все в свои руки, доказать делом, что уже не маленький. Что достоин. Для этого времени — он уже воин. Так-то похвально, только глупо вышло.

Хотя не ведая того, что творит, спас сотни жизней.

Наконец-то елецкое воинство прошло в движение. Волной перекатывалось, головы вращались, сумятица небольшая пошла. От рядов противника отделилось трое всадников. Шли без знамени, не спешили.

— Смотрите в оба, чтобы еще двое не удумали чего. — Сказал я Пантелею и Богдану. — Должен быть честный бой.

Глянул на мальчишку пристально. Обратился к нему, сидящему на четвертой лошади, привязанному к седлу вообще связанному, чтобы не чудил и не удрал.

— Надеюсь, твой отец, человек чести. — Улыбнулся.