Другая жизнь. Назад в СССР. - Михаил Васильевич Шелест

за и против, я шагнул в его сторону и прозвучал звонок на урок. Зал был открыт почти всегда. Физрук прятал лёгкий инвентарь у себя в кабинете и позволял факультативу ОФП вечером играть в волейбол.

Сейчас в спортзале я увидел давешнюю троицу, что приставала ко мне в столовой. Сердце ёкнуло, однако я как-то вдруг собрался и серьёзным тоном сказал:

- Увидел, что вы сюда пошли и подумал, что на улице будет не очень удобно «поговорить», а тут – как раз.

Сказать, что в зале взорвалась бомба, не сказать ничего. Все трое мальчишек стояли раскрыв рты довольно долго. А у Петрачука пасть была огромной, как у морского дракона. И такой же зубастой. Рыба такая есть…

- Ох*еть, - сказал Петрачук. – Макар, он нас не боится!

- Хм! А чего нас бояться, - сказал Макар и скинул пиджак.

Некоторые десятиклассники, родители которые могли себе позволить пошить сыну костюм, ходили в цивильных костюмах. Славка был, э-э-э…

- Мажором, - подсказал внутренний голос.

- Да, пофиг, - сказал я мысленно и положил на скамью папку, заменяющую мне портфель.

Почему-то я успокоился и, приблизившись к окрашенной зелёным цветом стенке, развернулся и шагнул от неё на пару шагов.

- Ишь ты, грамотный, что ли? – сказал Третий, ни имени которого, ни фамилии я не знал.

Он был повыше Макарова, который был даже ниже меня, но ниже Птрачука. Тот был ростом под два метра.

- Ты почему себя плохо ведёшь на уроках математики? - вдруг озадачил меня вопросом Макаров.

- Кто сказал? – спросил я, разминая ступни ног челноком, и делая скрутки телом, держа перед собой кулаки.

- Не важно. Боксёр, что ли? Аркан сказал, что, вроде, – самбист.

- Бузин, что ли? Он не знает. Мы ж с погранцами тренируемся. Так что… Хе-хе… Не удивляйтесь, если, кхе, удивлю.

- Меня удивить трудно, - сказал Макаров. – Но попробуй. Люблю удивляться.

Он шагнул в мою сторону и тоже сделал несколько скруток телом и выпадов верхней частью корпуса. Я, не долго думая, чуть сблизился и ткнул его носком ботинка под левую коленную чашечку с внешней стороны. Этот удар мы отрабатывали с Валеркой Колотом на самбо, когда не видел тренер. Колот, как я уже говорил, грезил каратэ.

- Ой, бл*ть, - взвыл Макаров, хватаясь за колено.

- Минус один, - сказал я.

- Тебе пи*дец, - простонал Славка, поднимая на меня злобный взгляд, и обратился к подельникам. – Он мне ногу, кажется, сломал.

- Ну, су*а, - вскричал Петрачук и кинулся на меня, посылая серию чередующихся по направлению ударов.

Первой шла прямая двойка левой рукой, потом удар правой, потом, апперкот левой и боковой правой, который пришёлся в стену, так как я убрал от него голову в последний момент. У меня была сильная, гибкая, накачанная «мостами» шея. И ею я всегда ловко уходил от ударов, практически не двигая телом.

- Увау! – взвыл Петрачук. Он бил хук от души, полностью уверенный, что бьёт мне в голову и рассчитывая на двойной удар моей головы об кулак и об стену. Однако, моя голова, а вслед за ней и тело, скользнуло вдоль стены и шагнуло к раскрывшему рот «третьему» участнику марлезонского балета. Он не успел вскинуть руки и получил очень быструю тройку в челюсть. Я мысленно сказал спасибо отцу, который мучил меня «боксом», буквально ремнём заставляя меня надевать перчатки и с ним боксировать.

- Спасибо матери с отцом, - процитировал я песню Высоцкого. – Я вышел ростом и лицом…

Шагнув к присевшему на физкультурную скамью Макарову, я спросил:

- Поговорим?

- Удивил, - буркнул тот. – Ты быстрый, как ртуть. Но всё равно ты от меня получишь.

- Может быть, но что это изменит? Что изменится в этой жизни?

- Чего? – не понял меня Макаров.

- Я на математике веду себя нормально. А то что Давыдовна сама накосячила, перепутав темы, то я тут причём?

- Как перепутала темы? – нахмурился Макаров.

- А так! Три дня назад подняла меня и потребовала рассказать про производные, а мы, между прочим, их ещё не проходили. А ты знаешь, её… Попробуй ей не ответь. Вот я и начал крутить – вертеть. Я обычно читаю учебник немного вперёд. Кое что рассказал. А она возьми и задай следующую за производными тему, а мы ещё два параграфа до производных не прошли. Вот и запуталось всё. А я то тут причём? Ты не думай… Хочешь драться – хоть каждый день.. Но я за справедливость. Ты же тоже за справедливость?

Я почувствовал, как Макаров «поплыл». Сломил я в нём уверенность в том, что я виновник всех бед его «любимой учительницы».

- Ладно, - буркнул он. – Разберёмся. Зазря бить не будем.

Я посмотрел на него скептически.

- И не думай, что ты такой неуязвимый. Я порву тебя, как промокашку, - ответил на мой взгляд Макаров.

- Я Слава и не по коленям могу бить ногами. Вот прямо сейчас в репу с ноги словить хочешь?

За эту неделю я удивительным образом неплохо растянулся, потому, что тянулся с утра и до вечера: и на зарядке, и в школе, отходя в сторонку, и снова дома, и на самбо. Причём, я стал использовать незнакомые мне комбинации в положениях ног.

- Я сейчас не готов, - буркнул Макаров. - Ты мне колено выбил. Распухло…

- И ещё раз выбью. Да так, что о боксе придётся забыть. Ты ведь тоже Слава не Илья Муромец. На силу всегда найдётся другая сила. И, заметь, не я тебе угрожал расправой, а вы мне. Даже не ты один. Это нормально?

- Нормально! – буркнул он. – Посмотрим ещё.

- Посмотрим, - пожал плечами, я оглядывая на очухавшихся Петрачука и третьего. – Всё. Я пошёл.

- Хорошо поговорили. Мне понравилось, - подумал я.

- Не зазнавайся, - сказал внутренний голос. – И не расслабляйся.

Глава 10

- Та-а-а-к, - думал я, поднимаясь к медицинскому кабинету. – Принцип восстановления навыков, если ими заниматься, работает. – Ногами я махал на максимум до уровня пояса, и удары проявились. Этот удар ногой называется маваси. И я, действительно мог бы зарядить сидящему на скамье Макарову в голову. Но не выше. Хотя… Зачем выше?

- А чтобы было! – ответил