Чиновник - Владимир Анатольевич Тимофеев

* * *

В Вологде 1983-го Николай Петражицкий на воинский учёт вставал тоже не на Первомайской. Призывной пункт убрали из бывшей церкви два года назад и перенесли его в новопостроенный облвоенкомат на Челюскинцев. А городской остался на том же месте, на набережной 6-й Армии, куда окончившего «Плешку» выпускника как раз и направили...

Жильё от работы, как одинокому молодому специалисту, ему предоставили в общежитии «барачного типа» в Завокзальном районе, сказав, что это совсем ненадолго. Бывший «афганец» не возражал. К казармам и общежитиям он привык, тем более что получил он вовсе не койко-место, а целую комнату. Пусть и с «удобствами» в конце коридора, зато отдельную, без подселенцев.

В этой общаге он про́жил три года, успев получить повышение и по службе, и в должности.

Сначала, в 85-м, в самый разгар антиалкогольной кампании его перевели из управления горкомхоза в облисполком, в отдел строительства и архитектуры, старшим экономистом. А потом он познакомился там со второй женой.

Людмила работала в отделе статистики. Роман их был скоротечен, свадьбу сыграли всего через месяц, а ещё через год у пары родилась дочь Надежда. Тогда же, стараниями тестя (довольно важного партийного чина), они получили двушку в Бывалово, рядом с молкомбинатом.

А времена наступили тогда лихорадочные. Николай постоянно мотался по области, по командировкам. Череповец, Тотьма, Кириллов, Сокол, Великий Устюг, Шексна, Верховажье, Вытегра, Белозерск... Везде что-то строили, проектировали, меняли планы и сроки, выбивали бюджеты, жаловались на текучку и недостаток лимитов, но особенно — на идиотские требования из центра: «на́чать, углу́бить, перестроить, ускорить, расширить, повернуться лицом...»

Именно в эти годы Петражицкий впервые серьёзно задумался: а то ли он делает? И то ли делает государство, его руководство, его политическое руководство, чтобы советская экономика была действительно эффективной, не на словах, а на деле.

Будучи студентом, он читал не только учебники, но и журналы, в том числе, зарубежные. В институтской библиотеке их было в достатке, а те, каких не было, добывались в библиотеках академических и ведомственных.

Впечатление, которое бывший «афганец» вынес из их изучения, заключалось, в первую очередь, в недоумении: отчего там, на западе, тоже теперь направляют массу усилий и времени на централизованное планирование? Почему они тратят материальные и человеческие ресурсы не только на максимизацию прибыли, но и на развитие, причём, долгосрочное? И почему, когда помотавшись по вологодской глубинке и уже не в теории, а на практике познакомившись с состоянием местных финансовых и производственных фондов, ему вдруг приходят в голову крамольные мысли?

Окончательное понимание «что не так» появилось году так к девяностому, когда вовсю «заработали» принятые то ли по дурости, то ли по злому умыслу законы «о госпредприятии» и «о кооперации».

Николай тогда мог наяву лицезреть, как ломают последние бастионы недобитой за тридцать с копейками лет экономики СССР — её двухконтурную финансовую систему и остатки Госплана.

Как расплодившиеся, словно грибы после дождя, «производственные» и «научно-технические» кооперативы вместо науки и производства попросту перекачивают на сошедший с ума потребительский рынок миллиарды безналичных рублей, что раньше служили лишь средством взаиморасчётов между госпредприятиями.

Как миллиарды этой не обеспеченной производством и не учтённой ни в каких планах наличности буквально сметают с прилавков практически всё, включая самое необходимое.

Как производимые по госценам товары почти мгновенно перемещаются из госторговли на рынки и в кооперативно-коммерческие магазины, растя при этом в цене даже не в разы, а в десятки раз.

Как обычные люди бьются друг с другом насмерть в диких очередях за сахаром, мылом, маслом, молоком, колбасой, алкоголем, одеждой, бытовыми приборами, электроникой... За чем угодно, на что хватит денег, пока это ещё появляется в магазинах по приемлемым ценам, пусть даже по талонам и карточкам, как в годы Великой Отечественной, а то и вовсе Гражданской...

Чем это всё закончится, сомнений у Петражицкова не возникало — крахом.

Как-нибудь помешать обрушению отечественной экономики, а следом и государства он, понятное дело, не мог, а мог только наблюдать, холодным взглядом учёного. Ну, может, ещё приспособиться. Но приспособиться, к несчастью, не получалось. Поскольку совесть не позволяла. Просто не позволяла и всё. Как бы банально это тогда ни звучало.

Хотя возможности были, и неплохие.

Когда Советский Союз развалился и наступили новые времена, исполкомовская чиновная братия, в отличие от партийной, практически в полном составе, плавно, не меняя своих кабинетов, «переместилась» в аппарат правительства области.

За два постсоветских года к Николаю, продолжающему работать в отделе строительства и архитектуры, не единожды подкатывали с «интересными» предложениями поучаствовать в разного рода «схемах» и бывшие коллеги-чиновники, и «ветераны-афганцы», и новоявленные предприниматели, и откровенные бандюганы, и собственное начальство...

В сулящие выгоду авантюры Николай Петражицкий не ввязывался, а на угрозы научился не реагировать, делая всё возможное, чтобы «просители» думали: любые вопросы можно решить без него, а он — только винтик в крутящейся вхолостую системе. Что он только исполняет порученное ему сверху, получает зарплату и ни на что больше не претендует. Задача одновременно простая и сложная. Простая — потому что «включать дурака» он уже научился. А сложная — потому что всё время казаться в глазах остальных наивным и безобидным сумеет не каждый.

Жалование небольшого отечественного чиновника в начале 90-х шиковать особо не позволяло.

Хочешь не хочешь, приходилось или ловчить, или дотягивать личные заработки до более-менее приличного уровня, занимаясь чем-то ещё, вне службы.

Заниматься серьёзным бизнесом Николай не стремился. Просто пока не мог переступить тот порог, когда надо без чёткого знания, получится или нет, нанимать на работу других, привлекать их финансы, обещая всем золотые горы, а после кидая, потому что «не получилось». А как в «лихих девяностых» кидают и чем это обычно заканчивается, он уже насмотрелся. По самую маковку.

«Уж лучше, — решил Николай, — быть кинутым одному, чем всем вместе, со всеми, кого обнадёжил».

Решил и принялся зарабатывать тем, что хорошо умел делать ещё до института и армии. В выходные и по вечерам он в частном порядке, один, занимался ремонтом сантехники, электропроводки, столярничал, плотничал, шпаклевал, штукатурил, красил, варил, паял, разбирал, собирал, ломал, восстанавливал… Нехитрая, простая работа, требующая только умений и опыта. Ну, если конечно не принимать во внимание реалии новых времён — необходимость активно общаться с людьми и отыскивать тех, кому, в самом деле, кровь и́з носу, нужны такие специалисты.

Единственным преимуществом перед другими подобными мастерами у работника обладминистрации, пусть даже невысокого ранга, было то, что он мог заранее получать информацию о перспективах и настроениях на рынке строительства