Эхо 13. Род Которого Нет. Том 3 - Арон Родович

массивная. Девятка. Но и её свечение уже не было таким, каким было. Оно потрескалось, колыхалось — значит, она тоже потратила силы. Максим всё-таки зацепил её.

Я вышел из транса, позволив себе снова взглянуть на картину в целом. И тогда заметил странное: между бойцами, между каждым из нас, протянулись тонкие струны Эхо. Они не принадлежали ни к одной стихии, но связывали строй в одно целое.

До столкновения оставалось меньше двух минут.

Я сжал оружие и поймал себя на мысли: если даже Максим не смог добить её… сможем ли мы удержать строй?

Максим резко ускорился. Он и так мчался быстрее любого из нас, но, приближаясь к строю, словно сорвался с цепи. Прямо по пути он смёл десятки монстров — пробивал их как живой таран, не тратя ни секунды. Мелочь ещё кишела в лесу, но он прорезал её насквозь и встал рядом со мной.

— Господин, мы отходим, — сказал он тяжело, но уверенно.

— Все настолько плохо? Кто там?

— Это Пеклоход. Щиты у него слишком крепкие, я не пробиваю их даже артефактным клинком. Нужна поддержка. В разломе мы его не сломим. Выводим за пределы зоны. Там подпитки Эхо у него не будет, — тут же переключившись на рацию.

Его голос гремел в эфире:

— Маги, прекращаем бить по тварям! Вся мощь — на преграды. Перекрывайте ему путь, рушьте землю, заставляйте менять маршрут. Нам нужно замедлить его любой ценой.

Приказ прозвучал — и сразу пошёл отклик. Маги, не теряя времени, начали действовать: каменные пласты вздымались из-под земли, трещины расползались в стороны, воздух наполнился гулом плетений. Каждый знал: времени мало.

Максим не остановился:

— Дружина рода! Отходим по десятке. Группа один — пошёл!

— Есть! — откликнулся командир первой группы. Десятка дружинников начала движение, остальные тут же прикрыли их место.

— Группа два, держим тылы! — рявкнул Максим. — Остальные — по порядку! Отходим на километр, выходим из зоны.

В ответ раздалось стройное: «Есть!» — и процесс пошёл. Группы начали посменно отступать, сохраняя строй. Никто не паниковал: всё было организованно, чётко, каждое движение в ритме боевого транса.

Я наблюдал за Максимом. По его эхо было видно: бой с Пеклоходом дался нелегко. Но он всё ещё держался прямо, светился силой и оставался готов к бою. Его проблема была не в том, что он устал, а в том, что сам, в одиночку, он не пробивал эту тварь.

Я быстро проанализировал ситуацию. Он прав. Это решение единственно верное. В зоне разлома монстры получают подпитку от Эхо, их щиты становятся плотнее, удары тяжелее. Мы уже замечали это раньше, когда бились за пределами зоны — там дружинники справлялись куда проще. Значит, сейчас единственный шанс — вытащить Пеклохода за границу.

Максим прикрывал магов. Они полностью сосредоточились на создании преград и не могли отвлекаться на мелочь. Лишь маг воздуха действовал иначе — его сила не позволяла воздвигнуть настоящие барьеры, зато он бил так, что вместе с монстрами валил целые деревья. Воздушные лезвия уходили вглубь леса, срезая стволы в метр-полтора толщиной, и они падали, перекрывая дорогу.

Максим тем временем работал по мелочи. Для него это выглядело как простая разминка. Он двигался сквозь тварей, словно коса через траву, не встречая сопротивления. Я видел: он использует от силы десять процентов своего потенциала. Если бы не бой с двумя восьмёрками, он, наверное, в одиночку мог бы остановить весь этот прорыв.

Я тоже начал отходить. От меня толку в этой фазе боя почти не было. Моей магии третьего ранга не хватало на массовые заклинания, и я понимал: сейчас я скорее балласт, чем помощь. И всё же я отметил важную деталь во время родового транса (да, пусть будет родовой транс)— я почти не строил привычных плетений. Я просто пользовался струнами Эхо напрямую. Там, где мне нужно, я заставлял силу работать, не думая о формулах.

Маги, конечно, тоже умели воздействовать на расстоянии, но не такого уровня. На третьем ранге это точно невозможно. Вывод был очевиден: это не мои собственные умения, это родовое Эхо и боевой транс. Оно позволяло мне действовать иначе, чем остальные.

Мы двигались организованно. Группы сменяли друг друга, маги возводили барьеры, и через пять минут мы уже почти достигли границы зоны разлома. Тварь замедлилась, преграды её сдерживали, но не надолго. Мы выиграли сорок секунд, не больше. И всё же этого оказалось достаточно: каждый шаг приближал нас к тому рубежу, где её сила должна ослабнуть.

И вот я впервые увидел её целиком. Огромная гусеница, метров пять в холке. Тело из сотен сегментов, сотни лап шевелились в мерзкой ритмике. Она была красной. От неё шёл жар, такой плотный, что сухие деревья вокруг начинали тлеть и загораться сами собой. Я поймал себя на абсурдной мысли: а если такие гусеницы превращаются в бабочек, то какой чудовищной была бы эта бабочка? Но это был не насмешливый курьёз, а холодный страх.

Огненный исполин полз прямо за нами. Каждое движение сопровождалось треском, паром и запахом гари. Мы знали: ещё шаг — и начнётся настоящая схватка.

Пару раз на пути Пеклохода Максим сам выходил вперёд, чтобы выиграть дружине секунды для отступления. Он не выглядел уставшим — силы у него хватало. Но я видел, как его собственные щиты трещали от жара. Вокруг монстра стояла волна пламени, плотная, как стена. Даже в Эхо отчётливо светилось: аспект огня. Но не чистый — там было что-то ещё, примесь, от которой жар становился вязким, словно смола.

Максим бил прицельно. Целился в глаза, в сочленения сегментов, в самые уязвимые места. Я видел, как его Эхо сталкивалось с Эхо щита твари. Кинжал был напитан до предела, удар пробивал защиту — и всё же не насквозь. Щит дрожал, терял часть силы, но восстанавливался почти мгновенно. Урон был, но не критический, не смертельный.

Теперь я понял, что имел в виду Максим, когда говорил о бессмысленности боя в зоне. Этот щит жил не сам по себе. Его регенерация шла напрямую от разлома. Давление Эхо подпитывало монстра и каждый раз возвращало ему защиту. В сущности, сам лес, сама зона была его щитом.

И я не спорю — я и сам чувствовал, как разлом работает на меня. Моё тело будто впитывало чужую силу, мышцы были налиты, дыхание ровное. Этот эффект действовал на всех: и на нас, и на тварь. Разница была лишь в том, что