Эхо 13. Род Которого Нет. Том 3 - Арон Родович

Возле поверженного монстра задержался дольше. Это был чёрный, как уголь, волк — шерсть блестела влажным жирным блеском, а клыки тянулись до самой нижней челюсти. Лапы ему перебило, он хрипел и только скрежетал зубами. Я вогнал клинок в его грудь и попытался проследить за потоком. Эхо скользнуло по лезвию, достигло рукояти — и просто исчезло. Ни накопителя, ни всплеска силы, будто меч проглотил её и вычеркнул из мира.

Я нахмурился. Вырвал клинок и, для проверки, метнул его в другую тварь. Та напоминала лису, но с вытянутым телом и раздвоенной пастью, из которой вырывался сиплый свист. Лезвие вошло точно в бок, но Эхо осталось внутри. Клинок стоял, не втягивая ничего. Я подошёл, обхватил рукоять — и только тогда поток рванул в металл. Значит, без меня он был всего лишь сталью. Работал только в связке со мной.

Снова отметил странность. Если находиться в разломе на пределе возможностей своего ранга — сила растёт. Стоит переступить дальше — она начинает уходить. Эхо словно живёт своей жизнью, дышит, ставит правила. И чем больше я с ним сталкиваюсь, тем яснее понимаю: это не просто энергия или материя. В Эхо есть свой разум.

Я вернулся к стоянке, которая уже организовалась прямо на месте боя. Мы с дружинниками решили далеко не разъезжаться и остались там же, где всё и началось. Одна из машин уже грузилась частями монстров — их отправляли в поместье. Имперские выкупщики не любили приезжать на место и брать товар сразу: можно было, конечно, но тогда с нас снимали пятнадцать процентов за сбор и транспортировку.

Я решил сесть в кузов чтобы подтвердить свои теории и подумать. Не хотелось ехать духоте в закрытой кабине. По дороге начал думать о том, что произошло. Как так вышло, что в бою мне почти не приходилось использовать плетения? Это было странно. Я попробовал несколько раз во время поездки сделать то же самое, но ничего не вышло. Да, я мог собрать плетение в воздухе, но через тридцать–сорок сантиметров сила ослабевала, и оно рассыпалось. Даже маленькая струя огня не могла оторваться дальше, чем на полметра от моей руки.

Из учебников я знал: на втором–третьем ранге заклинания и должны держаться близко к телу — в пределах пяти–двадцати пяти сантиметров. Лишь после пятого ранга маги начинали выносить плетения дальше, и это ускоряло применение. Как тогда, когда на меня накладывали щит: маг не собирал его возле себя и не «бросал» в мою сторону, он сразу выстраивал защиту вокруг меня. И это экономило время.

За этими мыслями мы добрались до дома. Я чувствовал, что у меня осталось достаточно сил, чтобы попробовать восстановить Милену. Но в голову пришла ещё одна, странная и, возможно, самоубийственная идея. Я вспомнил о своём клинке. Он поглощает энергию. А что если не выпускать силу в воздух, а направить её в клинок? Вдруг он сможет принять её? Идея была рискованной, но день уже клонился к вечеру.

Когда мы вернулись к поместью, картина получилась почти будничной. Машины разгружались у складов, туда же сгружали туши монстров — их ждали мастера и хранители, чтобы рассортировать добычу по ячейкам и хранилищам. Дружинники без лишних слов взялись за работу: кто тянул обугленные шкуры, кто поднимал ящики с костями, кто проверял целостность артефактных частей. Я задерживаться там не стал — всё равно моё участие в этом было символическим.

Сошёл с кузова и направился в сторону поместья. Мысль была простая: поесть. Голод пробрал сильнее усталости, и на ноги толкал именно он. В обеденном зале меня встретила одна из служанок — я даже имени её не знал, не успел за эти дни со всеми познакомиться. Она поклонилась и спросила:

— Что будете желать, господин?

— Что-нибудь быстрое, — ответил я, садясь за стол.

— Сейчас есть окрошка, — предложила она.

— Отлично. Тогда окрошку и что-нибудь на второе.

Через несколько минут передо мной стояла глубокая тарелка. Казалось бы, не сезон, но холодная окрошка на кефире зашла идеально. Тётя Марина уже знала, что я люблю именно так, но её сегодня не было, и служанка постаралась ничуть не хуже. Запил всё терпким ягодным морсом — холодным, чуть кисловатым, он отлично резал вкус кефира.

На второе принесли жаркое из утки — с мягким мясом, впитавшим густой соус, и румяными кусочками картофеля. Рядом — пара хрустящих перепелят, жаренных до золотистой корочки. Молодая картошка слегка удивила: осень, а на столе блюдо, будто из начала лета. Но я не стал задумываться — ел медленно, с удовольствием, смакуя каждый кусок. А в финале попросил кофе: не потому что клонило в сон, усталости я почти не чувствовал, но лишняя бодрость перед тем, что собирался сделать, не помешает.

Только после этого поднялся к себе. Решил действовать «неправильно»: сначала поесть, а уж потом в душ. Голод оказался сильнее желания смыть с себя гарь и пот.

Когда начал раздеваться, понял, что идея поесть в таком виде была, мягко говоря, сомнительной. На мне засохшая кровь, грязь, пот, разодранная в нескольких местах одежда — выглядел я скорее как загнанный дружинник, чем как господин аристократ. Усмехнулся: никто даже не подал виду. Все прекрасно понимали, откуда мы вернулись. Если я сидел за столом и ел — значит, прорыв отбит, а значит, поместье и деревни в безопасности.

Я принял душ, переоделся, натянув на себя чистую одежду стандартную для меня: темная рубашка и черные брюки.

Взял клинок.

Теперь — к Милене.

В доме было тихо. Никого рядом. Даже Злата, похоже, где-то пряталась, обиженная. На расстоянии я уловил лишь присутствие Марка — он держался настороже. Это было кстати. Если я сейчас попробую выжечь энергию Милены в клинок и потеряю сознание, ничего страшного. Зато от ритуалов можно будет сегодня отговориться.

И я наконец признался себе честно: причина, по которой я избегаю ритуалов, вовсе не в лени и не в страхе. Дело в другом. Эти обряды слишком уж односторонние. Те, кто проходят их, отдают свою жизнь за мою. А меня это формально ни к чему не обязывает. Они становятся привязанными ко мне навсегда. И часть меня — та, что пришла из прошлого мира, — называет это рабством.

Да, здесь это считается нормой. Но во мне всё равно сидит ощущение, что так неправильно. Значит, остаётся только одно: если я всё же буду связывать с собой людей через ритуал, то буду