Владимир, Сын Волка 2 (СИ) - RedDetonator

Работа ведётся вместе с ответственными министерствами, но они ещё не оправились после молниеносных реформ, проведённых Ватанджаром в правительственном аппарате, поэтому полностью доверить им настолько ответственную работу он, пока что, не может.

В афганских министерствах, кадровый состав которых выбракован на 39%, внедряются ключевые показатели эффективности, но не ради галочки, а с целью достижения поставленных целей.

В Министерстве планирования, специально для этого, было учреждено Управление целевого планирования, которое и отвечает за целеполагание для всех министерств.

Анатолий Павлович Орехов, будучи директором школы, одним из первых внедрил у себя собственноручно разработанные КПЭ, позволившие определить слабые места в планировании и реализации планов.

Он раньше остальных установил некоторые уязвимости: фальсификация, игровизация, тоннельное зрение, некачественные целевые показатели, плохая измеримость, переизбыток показателей. (1)

Жириновский, отчётливо понимающий, что это такое и как должно работать, добился того, что Саид и Мансур всё точно поняли и занялись осторожным внедрением методик в ХАД. Управление за управлением, директорат полностью перешёл на КПЭ и доказал, что методика работает, показывает свою эффективность и теперь пришло время распространять опыт на другие ведомства.

Это технологии будущего, сейчас существующие лишь в зачатке — что-то похожее появится только в середине 90-х и начале 00-х годов, а в Афганистане оно внедряется уже сейчас…

Кто-то бы сказал, что настолько ценные методики обязательно украдут, что частично обесценит их, но Жириновский слишком хорошо знал, как устроены люди на должностях и вообще не переживал о том, что кто-то украдёт их и внедрит у себя.

Даже если передать все документированные процедуры, утверждённые в ХАД, тому же ISI, никто даже не подумает внедрять их.

Почему? Во-первых, потому что неизвестно, насколько это эффективно, во-вторых, легко может не найтись управленческой воли, в-третьих, у кого украдено — у Афганистана, который совсем не славится передовыми управленческими методиками, а в-четвёртых — это не может работать эффективно без масштабного внедрения в параллельные ведомства. Эти доводы гарантируют, что методики КПЭ будут в полной безопасности, даже если публиковать их в СМИ.

Владимир уверен, что даже если послать их по линии КГБ в Союз, их внимательно прочитают и скажут, что всё это очень интересно, но ничего непонятно, поэтому продолжайте наблюдение.

— Чем будете заниматься дома? — спросил Саид.

— Работать, — пожал плечами Жириновский. — Буду поднимать московский Дом воинов-интернационалистов, буду договариваться об открытии новых в разных городах Союза, чтобы охватить как можно больше ветеранов. Им нужна помощь и я сделаю всё, чтобы они её получили.

Есть и дополнительные цели, на самом деле, являющиеся основными, но он говорит всем, что для него главное — снизить социально-экономические проблемы ПТСР. Но это второстепенная цель, выполнение которой обязательно, потому что это напрямую влияет на достижение его основных целей.

— Но я обязательно буду писать вам письма, — пообещал он. — Всё-таки, я очень переживаю за результаты моей работы — не хочется, чтобы всё это было зря.

— Мы вас не подведём, товарищ подполковник, — заверил его Саид. — Душманы будут побеждены.

— Я рассчитываю на вас, — кивнул Жириновский.

* СССР, Московская область, город Москва, международный аэропорт Шереметьево-2 , 30 октября 198 6 года*

— Фух… — выдохнул Жириновский, спустившийся по трапу самолёта.

Он сразу же почувствовал кожей, что в Москве тоже холодно, но как-то иначе. Возможно, виной тому другая влажность, а возможно, здесь просто воздух иной.

«Всё, кончился Афганистан», — с удовлетворением констатировал Владимир, заходя в автобус ПАЗ-672М.

Большинство пассажиров — возвращающиеся из Афгана воины-интернационалисты, но есть и гражданские специалисты, летавшие в Кабул в командировку.

— Что будете делать дома, товарищ подполковник? — спросил Герман Долматов, старшина из десантников.

— С семьёй увижусь, поем человеческой еды, отосплюсь, а потом работать буду, — ответил ему Жириновский, а затем посмотрел на остальных. — Ты москвич?

— Так точно, — кивнул Долматов.

— Тогда, как отдохнёшь, устроишься на работу, натискаешься с женой или девушкой, ожидаю тебя в Доме воинов-интернационалистов, — приказным тоном сообщил ему Владимир. — И всех знакомых однополчан с собой бери. Плохо быть одним, тяжело будет приспособиться. Ну и с жильём, если будет возможность, поможем, а если возникнут проблемы с работой, то и с этим подсобим. Не дадим пропасть. Как принял?

— Я вас понял, товарищ подполковник, — улыбнулся Герман. — А где этот дом-то?

— Дворец культуры завода «Серп и молот» знаешь? — спросил Жириновский.

— Знаю, — кивнул Долматов.

— Вот там, — улыбнулся Жириновский. — Нам выделили его почти целиком, за вычетом пары помещений для школьников-радиолюбителей, поэтому есть, где развернуться.

— Я обязательно приду, — пообещал Герман.

Владимир и сам там ещё не был, но готовая команда специалистов докладывала ему об успешном запуске, поэтому его непосредственное участие не потребовалось.

Там и сложного ничего не было: распределить кабинеты и помещения между специалистами, взять нужное количество местных профильных специалистов на оклад, провести им короткий обучающий курс, довести до них всю суть и важность поставленной задачи, а затем запускать ветеранов.

Ещё в Ташкенте, в Дом воинов-интернационалистов захаживали ветераны давно минувших войн, начиная с Великой Отечественной, заканчивая очень редко встречающимися военными советниками, воевавшими в Анголе.

Жириновский, который был не рад тому, что упустил такой важный момент, в письмах Елене Мироновне Макарчук, врио руководителя Дома, выдал подробные инструкции, описывающие, что надо делать.

Нужно привлекать вообще всех ветеранов, а не только афганцев, потому что это не только усилит терапевтический эффект за счёт преемственности и чувства общности с воинами предыдущих поколений, но и расширит влияние организации в большем масштабе.

«Но нужно продумать баланс», — подумал Жириновский. — «У ветеранов разных войн немножко разный опыт, поэтому надо сформировать группы таким образом, чтобы афганцев было больше — так мы избежим смещения фокуса на других ветеранов. Да их и так будет больше — война новая и до сих пор продолжается. Ладно, это незначительная проблема, но нужно подстраховаться и проконтролировать».

Автобус доехал до терминала, и началась высадка пассажиров.

— Обращаюсь к афганцам! — заявил Жириновский. — Кто живёт в Москве и в Подмосковье — Волочаевская улица, 48! Дворец культуры завода «Серп и молот» — приходите, всем будем рады!

В терминале пришлось отстоять очередь в паспортный контроль, а затем был таможенный досмотр, чтобы он точно не пронёс в СССР ничего запретного, но у него с собой были только личные вещи.

В зале ожидания, в который он прошёл после завершения всех юридических проволочек, его встретили Галина и Игорь.

— Володя!!! — воскликнула Галина и бросилась к нему.

Он радостно заулыбался и крепко обнял её, а затем и сына, который примчался к нему вслед за матерью.

— Орёл! — посмотрел Владимир на сына. — Возмужал, окреп! Ха-ха! Мой сынок!

— Привет, пап… — тихо сказал Игорь.

Сын заметно вырос за время его отсутствия — сейчас ему четырнадцать, он, по письмам от Галины, записался в кружок стендовой стрельбы в ДОСААФ, а как подойдёт возраст, хочет записаться на курсы начальной военной подготовки.

Это на него так повлияла отцовская трёхлетняя командировка в Афганистан, а также новый круг общения — он сдружился с несколькими ребятами, на почве того, что их отцы или близкие родственники служат в ОКСВА.

Потрепав его за волосы, Владимир вновь крепко обнял и поцеловал жену.