Адвокат Империи 16 - Ник Фабер

— У нас тогда ничего не останется! — практически сквозь зубы процедил Владимир. — Это всё, что у нас есть, и…

— А вы думаете, что мне на это не наплевать? — задал я ему встречный вопрос.

— Если мы не вернём деньги, то нас…

— Что? — поинтересовался Браницкий у Валентины. — Убьют?

Женщина сдавленно кивнула.

— Ну тогда в ваших же интересах сделать всё побыстрее и уехать куда-то далеко-далеко, — произнёс я, глядя на них. — Потому что в противном случае… Думаю, что мне не нужно вам рассказывать, что ваш кредитор сделает с вами, если узнает, где именно вы находитесь. А он узнает. Я об этом позабочусь.

— У меня, кстати, есть его номер, — будто бы размышляя, сказал Браницкий с таким видом, словно раздумывал, не стоит ли набрать его прямо сейчас.

Муж с женой переглянулись. Сложная ситуация, что ни говори. Если они сейчас сделают то, что я сказал, то фактически останутся без средств к существованию. Пинкертонов смог найти счёт, на котором они держали свои остатки. Там едва хватит денег, чтобы выплатить законный налог на продажу. Останутся копейки. Потому я и не поднимал сумму. Пусть так. Главное, чтобы они исчезли из жизни Виктории. Навсегда. Она слишком хороша, чтобы заслужить себе таких дерьмовых родителей.

Спустя десять минут все бумаги были подписаны. Иннокентий с какой-то невероятно педантичностью трижды проверил все бумаги, после чего подтвердил, что сделка прошла успешно.

— А теперь запомните, — сказал я, когда все подписи и печати были поставлены. — Если я узнаю, что вы вернулись в столицу, если узнаю, что вы вновь решили появиться в жизни Виктории, то второго такого шанса у вас уже не будет. Вы меня поняли?

В ответ бледные как смерть Владимир и Валентина закивали и поспешили убраться из ресторана. Следом за ними, минут через пять, последовал и Иннокентий, передав мне папку с документами и переоформленной доверенностью. Эти бумаги я отдам Вике и её бабушке, которые теперь являлись единоличными хозяевами квартиры, не связанные более ни с кем никакими обязательствами.

— Может, стоило им сказать?

— О чём? — уточнил я у Браницкого.

— Ну, о том, что во Владивостоке их никто не ждёт. Я ведь поговорил с Евгением. Простит он их долг, хотя и очень этого не любит.

— Сильно не любит?

— Меня он боится больше, — пожал плечами Браницкий, садясь за стол. — Тем более что ссориться со мной ему дороже. Треть его грузов идёт через сибирку сюда, в столицу. А отсюда уже в Европу.

Стоило? Не стоило? Меня это сейчас волновало слабо. Куда важнее то, что сейчас я хорошо понимаю, что именно имел в виду Браницкий, когда мы говорили с ним вчера в машине. Я смог бы разрулить это дело без его помощи. Да, возился бы долго, муторно, но смог бы. Но наличие в уравнении такой фигуры, как Браницкий, сильно упрощало дело.

Как он там говорил? Ты можешь быть способен на насилие, но тебе не обязательно его причинять, так? Наличие силы ещё не делает тебя чудовищем. В монстра превращает отсутствие самоконтроля. А вот когда люди понимают, что у тебя эта сила есть и ты МОЖЕШЬ её применить, — это уже совсем другое дело. Иметь не значит использовать. Иметь — значит обладать возможностью.

Стоит об этом задуматься. Крепко задуматься. Потому что вряд ли Меньшиков с меня слезет.

— Не. Не стоило, — покачал я головой. — Пусть живут с ощущением страха и ледяным дыханием смерти на своих затылках. Нечего им сюда возвращаться.

— Я смотрю, она тебе очень нравится, — усмехнулся граф, глядя на меня.

— Нравится, — не стал я спорить. — Она хороший человек…

— Ты ещё скажи, что у неё душа светлая, — фыркнул он. — На свадьбу позовёшь?

— Во-первых, никакой свадьбы не будет, — отрезал я, присаживаясь за к нему за стол. — Спасибо твоему визиту.

— А во-вторых?

— А во-вторых, опять же спасибо твоему визиту, я понял, что нам и правда с ней не по пути, — вздохнул я.

— Всегда пожалуйста.

Я посмотрел на его довольную рожу.

— Это что сейчас было?

— В смысле? — не понял он. — Я же тебе, считай, жизнь спас…

— Чего?

— Того. Уберёг святой храм холостяцкой жизни от ужаса золотоколечных оков… Кстати! Держи. Я же обещал вчера.

С этими словами он залез рукой во внутренний карман и достал оттуда какой-то предмет, после чего положил его на стол между нами. Присмотрелся. Оказалось, небольшая флешка.

— И что это такое?

— Семейная история, — оскалился он. — Твоя, Александр. Семейная история Разумовских. Честно и без спроса взята мною из государственного имперского архива под обещание не давать это не в те руки.

— У меня, значит, руки «те»?

— Ну ты же Разумовский, — усмехнулся он. — Почитай про прошлое своей семьи, с которой ты не хочешь иметь ничего общего.

Я ещё несколько секунд смотрел на флешку, раздумывая, не отказаться ли. Надо оно мне? История Разумовских меня не особо интересовала. Только вот в свете последних событий имелись причины поменять своё мнение.

— Спасибо, — кивнул я, убирая флешку в карман пиджака.

— Да пожалуйста. Ну что, поехали? Отвезём документы твоей красавице. Хочешь, я тебе машину попробовать дам? Богом клянусь — это лучше секса… ну, в каком-то смысле.

— Хочу, — не стал я долго думать. Да, тачка, конечно, выпендрёжная, но… Кто бы на моём месте отказался?

— Ну и отлично. — Браницкий хлопнул в ладоши и вскочил со стула. — Пошли. А как дела порешаем, поедем в «Орхидею». У меня там такие девочки есть, что ты свою зазнобу вмиг забудешь…

— Куда? — не понял я, вставая следом за ним.

— В один из моих борделей. Лучший в городе…

— Не интересно, — отмахнулся я. — Секс за деньги меня не интересует…

— Александр, ты не понял, — вкрадчиво заговорил он. — Это мой бордель, понял намёк? Я своим девочкам за веселье не плачу. Будем отмечать твоё триумфальное возвращение к жизни настоящего холостяка…

— Заманчиво, но я, пожалуй, откажусь. Бордели меня не интересуют, — не