Второй шанс (СИ) - Киров Никита

Шустрый заметил девушку и тут же изменил траекторию, начиная улыбаться. Но она на него не смотрела.

Здоровяк показал ей на Халяву.

— Вячеслав Бакунин? — тут же затараторила девушка, делая пару шагов. — Мы к вам заходили, но ваши друзья сказали, что вы… э-э, ненадолго вышли, и мы ждём.

— Владислав, — поправил её Халява, оглядев снизу вверх.

— А мы вас… м-м… ищем, — неуверенно продолжала девушка.

— И чё? Зачем?

— Взять интервью, конечно! Мы с местного телевидения, а вы, как нам стало известно… э-э, получили орден.

— Да ещё ничего не получал, — Халява шагнул к ним. — Ну ничё. Интервью, значит? Ноу проблем, чё.

— О, ништяк, по ящику покажут, — обрадовался Шустрый. — А нас тоже…

Царевич хмыкнул, его брат удивился.

А вот мне всё это не понравилось.

Мало того что мне не нравился визит чекистов и те попытки чеченцев познакомиться с нами. Так теперь ещё и эти подозрения начали усиливаться. Когда ждёшь подставы, то на всё реагируешь. Но тут всё было слишком явно.

Запахло горелым порохом и чем-то кислым, хотя никто не стрелял, и стало холодно, хотя я тепло одет. Это мозги так шутят, сейчас таким не пахнет, но в моменты опасности некоторые воспоминания становятся слишком реальными — последствия войны остаются надолго. Но это повод осмотреться.

Открытый микроавтобус, но на нём никаких опознавательных знаков. Ну да и хрен с ними, у нас не такое богатое телевидение, чтобы иметь фирменные машины. Дело не в этом.

Девушка, которая запиналась и тараторила текст так, будто учила его наизусть, но всё забыла. Да и наряд у неё не похож на журналистику, с её яркой курткой, сетчатыми чулками. Ещё слишком цветной макияж и очень усталый взгляд. Как проститутка, и дело совсем не в том, что с возрастом я стал брюзгой. Просто проститутки так и одевались.

Мужик держал камеру, как какой-то ящик, даже не пытаясь её поднять, а внутри микроавтобуса не было никакой техники. Зато свободного места, сколько угодно.

Кто-то сидел внутри кабины, но стёкла были тонированы в ноль. Сейчас всё тонируют, но чтобы тонировали служебные микроавтобусы?

— Давай-ка в другой раз, братан, — предложил я, глядя на машину. — Никуда они не денутся.

— А? — Халява выпучил на меня глаза. — Но я…

И всё же он послушал и отошёл. Поверил, потому что мы всё это обсуждали после вчерашнего. И опасность почувствовали все.

Не зря никто из нас не поверил чекисту. От той истории воняло хуже, чем от забытого поезда-рефрижератора, набитого трупами.

— Вы чё? — возмутился мужик с камерой.

Чернявый, но никакого акцента не было. Но это не показатель, мы видели «духов», кто говорил без малейшего акцента и по памяти цитировал русских поэтов.

— Давайте закончим быстренько…

Он с недоумением повернулся и посмотрел на машину. Будто ждал приказа.

Но Халява отошёл, а мы приготовились. Мы на взводе, чего они не ожидали.

И всё же они среагировали. Дверь кабины открылась, я увидел лицо с бородой, но без усов. Кто-то начал вылезать из салона микроавтобуса — человек в вязаной маске и с коротким автоматом в руках.

А тот, кто держал камеру, откинул бесполезную коробку, чтобы не мешала.

Хитро придумали, маскировались и ждали подходящего момента. И ещё бы немного…

Ну а девушка просто побежала, не оглядываясь, пригибая голову. Она тут случайный пассажир, нанятая где-то проститутка, от которой требовали произнести нужные слова.

— В машину, ***! — заорал «оператор», доставая пистолет. — В машину, кому говорят…

Халява, медленно, как в замедленной съёмке, кинулся с ним бороться, чтобы он ни в кого из нас не выстрелил. Мы с Царевичем рванули ему на выручку. Шустрый схватил с земли бутылку и замахнулся.

Кто-то высунулся из кабины и прицелился.

Пистолет смотрел на Царевича… я кинулся туда, чтобы не дать выстрелить…

Но вместо одиночного выстрела загрохотал автомат.

Совсем рядом.

Глава 9

— Пригнитесь, пацаны! — заорали со спины. — Пригнитесь!

Голос был знакомый, поэтому мы послушались. Автоматная очередь прошлась по микроавтобусу, разбила боковое стекло, снесла «оператора» и задела человека в маске, сидящего внутри.

Тот упал внутрь без звука. А тот, кто притворялся оператором, заорал и полез в машину, что-то крича на чеченском. Пузырящаяся кровь хлынула изо рта. Почти готов, недолго осталось, по взгляду видно.

Шустрый подобрал пистолет, не поднимая головы. Снова раздалась очередь, на кузове микроавтобуса появилось несколько дыр, ещё одну пулю схватил оператор и начал оседать. Водитель пригнул голову и дал по газам. Высовываться они не стали, а оператора затащили внутрь. На асфальте остались капли крови.

Белый микроавтобус мчался дальше по улице. В него не стреляли, что не задеть никого из прохожих, стремительно разбегавшихся во все стороны. Ну а внутри минимум один труп нападавших.

— Все целы? — спросил Руслан, оглядываясь по сторонам.

— Все, — подтвердил я. — Валим!

Мы побежали к точке, где стояли машины. Вот теперь будет жёстко. Это центр города, здесь много ментов, ОВО и прочих. Конечно, спасёт нас то, что пешеходов мало, да и народ давно выучил один принцип: хочешь жить, прикинься ветошью и не отсвечивай. Лишний раз промолчат.

Но полагаться, что и в итоге пронесёт, нельзя. Тем более, один из них точно готов. Если где-то всплывёт труп с огнестрельными ранениями, менты будут искать убийцу.

— Я погнал, — бросил Газон, забрасывая что-то внутрь салона. — Или каюк мне. Старый, можно к тебе? Сам знаешь, куда.

— Да, — это ответил я, понимая, про какое место он говорил.

Но что он забросил в машину? Автомат? Да, вот что он вёз. Понятно, почему ментов опасался. Оружие своей бригады перевозил, но милиции много по окраинам, зато никого нет в центре?

А не посодействовал ли этому мой новый знакомый — чекист Климов? Чтобы никто не мешал боевикам делать свою работу?

Понятия не имею, для чего это ему. Может, подкупили, может, какую-то интригу замутил. Неважно. Надо разбираться с текущими проблемами.

Газон нас прикрыл, а мы должны прикрыть его. И разобраться с теми, кто хотел…

Кто хотел — что?

Но это понятно. Слава Халява, они хотели забрать его с собой.

Картинка в голове понемногу складывалась, но ещё не всё было нам известно.

«Восьмёрка» Газона уехала, он даже с нами не договорил. Пора валить и нам, раз никто не срисовал. Раз такое дело, то милицию на помощь не позовёшь и не скажешь, что одного из нас хотят похитить, сразу пришьют тот труп. Докажи ещё, что это он хотел в нас стрелять. Тем более, мы в него палили из калаша.

Только знакомых оперов разве что позвать, когда будет возможность выдохнуть.

— Я сразу понял, что они какие-то мутные, — сказал Самовар, выглядывая из двери. — Журналисты так не говорят. И девка — как проститутка одета, и остальные — хмыри те ещё. Ни ума, ни фантазии.

— Та вообще убежала, не догонишь, — я посмотрел назад. — Это ты Газона предупредил, Паха?

— Ага, — он кивнул. — Только слово сказал, и он побежал за автоматом. Но по уму сделал, из засады бил.

Самовар говорил оживлённо, хотя его руку трясло от дрожи. Но этот стресс делал его тем, кем он был раньше — хладнокровным и продуманным, очень умным и находчивым. Наблюдательным и очень полезным. Этот адреналин его самого делал живым.

— Видел их всех? — спросил я.

— Только оператора и девку. Но я же телевизор постоянно смотрю, если бы они на нашем канале работали, точно бы их вспомнил, а этих впервые видел. Да и там в автобусе мелькнул какой-то «дух» с бородкой без усов. Так никто не ходит. Явно, не просто так. Короче, Старый, — он задумался. — Меня вы быстро не увезёте. Пока погрузите — тут одни менты будут. Вызовите мне адвоката, а я им буду по ушам чесать, что ничего не видел, ничего не знаю, что какие-то хмыри стрелялись между собой.

Я немного подумал.

— Ладно, удачи, адвоката тебе вызвоним. Шопен — ты с ним, закройтесь, — я показал на дверь. — Дурачка включишь, если что. Ты умеешь.