Второй шанс (СИ) - Киров Никита

— И девок позовём, — закивал Шустрый. — А то компы-компы какие-то. С девками надо бизнес смотреть. Газончик, дай закурить.

— Свои покупай, — отозвался Газон.

— Вот ты жадный тоже стал.

— Базаришь, Шустрый. Я ненадолго, — Саня вытер лоб и достал горсточку семечек из кармана. — Менты чё-то зверствуют по окраинам, будто им там мёдом намазали, шухер навели. Зато в центре ни одного мусоровоза, все туда уехали. А мне там вопросики всякие порешать надо.

— Серьёзные? — спросил я.

— Старый, ну, сам понимаешь, брат, крепче знаешь… меньше знаешь, — поправился он, — крепче спишь. Короче, пацаны, вас туда не вписываю, а вы меня не видели, если чё. Ща разъедутся, и я поеду на точку. А то если щас поеду — точно тормознут.

— Чё везёшь-то? — Шустрый выглянул в окно. — Травки, наверное, полный багажник.

— Да иди ты нафиг.

— Если чё — сказал я, глядя на Газона, — Зови. У нас адвокат хороший.

— Да вот адвокат не от всего помогает, — грустно сказал Газон. — Потом побазарим, Старый. Пойду с Самоваром потрещу.

— Погоди, — остановил его я. — Вчера с тобой не пересеклись. Давай сразу объясню.

Я вкратце рассказал ему две вещи, и про чекистов, которые сюда приходили. Ну и про непонятного нам Мусу, который неизвестно чего добивался, но явно ничего хорошего нам можно было не ждать.

— Ну если чё, буду иметь в виду, — сказал Газон.

— Всех предупредил, — я кивнул. — Мы и так всегда на взводе, так и тут теперь подставы ждём. Так что поодиночке не остаёмся никогда.

— В натуре, не расслабишься. Так и тянут в блудняк всякий. Но ничё, — Саня подбоченился. — Если какие напряги — шуми, вывезем всей толпой. Грозный вывезли, и это вывезем.

— А ты помнишь, как дембеля тогда напугал? — Шустрый засмеялся. — За Шопена впрягся.

— Помню, — Газон кивнул. — Мне потом Аверин, Царствие ему небесное, объяснял, что так делать нельзя. Крепко, все рёбра отбил тогда. Но я всё равно тому хмырю за Шопена бы прописал. Ну чё, Пахарь, — он подошёл к Самовару, — колёса новые завёл, вижу.

— Ага. Иномарочку прикупил, — Паха с трудом развернулся. — Двухколёсную.

Вид у Газона чем-то понурый, загрузили. Говорят, у братвы начались какие-то тёрки из-за рынка, но не из-за нового, который держали чеченцы, а из-за старого. Говорят, что даже стрельба может быть.

Теперь нам всем нужно интересоваться такими вещами. Ведь если братву начнут напрягать, они снова пойдут переманивать нас. И ведь у них может быть не только пряник, у братвы и кнут всегда под рукой.

Я снова набрал чекиста Громова, того молодого, чтобы встретиться с ним наедине без Климова, и обсудить, какие могут быть проблемы от этого визита. Потому что день прошёл, а ничего нового мы не выяснили.

Но он не отвечал.

— Старый, — с видом заговорщика на меня посмотрел Шустрый. — А ты с этой медсестрой видишься?

— Вчера встречались, чай у меня пили, — я набрал номер ещё раз.

— И только?

— Отстань от человека, — Халява его отпихнул. — Занят делом. Это тебе всё одно на уме, а ему думать надо.

Громов так и не отвечал, шли гудки. Я решил позвонить в пейджинговую компанию, чтобы оставить ему сообщение, потому что разговор нужно провести. Не нравилось мне это затишье.

— Да куда один-то? — услышал я голос Шопена с улицы. — Ты чё, Ца’евич?

Я отложил телефон. Что-то случилось.

Царевич стоял снаружи и порывался уйти, но парни ему не давали. Рядом с ним стоял его младший брат Тимур. Без шапки, побитый, из носа бежала кровь, пуховик изорван, весь грязный. Будто пинали толпой.

Вот Руслан и вспылил, хотел идти разбираться.

— Это кто там такой наглый? — сквозь зубы спрашивал он.

Брат у него дерётся часто, но это понятно — время такое, дрались часто, да и Тимур в школе как белая ворона. Сам наполовину чеченец, говорит на чеченском и отец чеченец.

Вот в школе Тимура колотили, и на улице попадало, да он и сам был не прочь подраться. Но сейчас досталось жёстко, явно напало несколько человек.

Но это для всех в городе он чужой, а вот для нас-то он почти свой. Это же младший брат Царевича, за которого Руслан порвёт кого хочешь, а мы были готовы вступаться за него самого.

— Говори мне. Мне можно, — настаивал Царевич.

— Да там какие-то хмыри стояли, — путано начал объяснять Тимур. — Давай на меня бычить, толкать, а я ему по сопатке зарядил.

— А чё на помощь не звал? Знаешь же, что мы здесь сидим. Услышали бы.

— Не положено, — гордо сказал он, вскинув голову.

— Гордый нохчи какой нашёлся. Пойду-ка, посмотрю, кто такие, — произнёс Руслан и потёр кулаки.

— Один-то не ходи, — сказал Славик. — Забыл?

— Да чё такого, пойду, разгоню их, чтобы не наглели в нашем районе, — Царевич напялил свою шапку на голову Тимура. — Сам понимаешь, жизни потом тут никому не дадут. А ты стой здесь.

— Пошли, — я подошёл ближе. — Один не ходи.

— Да без базара впишемся, — заявил Газон. — Погнали, — он легонько пихнул Тимура в спину. — Показывай, пацан, кто там наезжает. Ща под шконарь загоним лохов этих.

— Тебе же нельзя светиться, — вспомнил Халява.

— Блин, ну в натуре, западло будет, если менты остановят, — Газон со смущением посмотрел на нас. — Пацаны, реально говорю, с вами бы пошёл.

— Справимся сами, — сказал я. — Ты лучше посторожи помещение, чтобы Самовар один там не сидел.

— Без базара. И за тачкой пригляжу, а то уличные братья Шопена не только магнитолу вытащат, а ещё без колёс оставят, — он засмеялся.

— Я же им гово’ил, чтобы вас не т’огали, — недовольно пробурчал Шопен.

— Ты тоже оставайся, — распорядился я. — Нас хватит.

Газон с Шопеном остались, потому что помещение открыто, а там и пейджеры, и бумаги, а один Самовар сторожить ничего не сможет. Ну и так спокойнее, прикроют друг друга.

Ну а мы пошли за ближайший угол, где побили брата Царевича. Сам Тимур обречённо следовал за нами.

Особой угрозы там не оказалось — одиннадцатиклассник-гопник и три-четыре шпанёнка поменьше, шакалившие мелочь у ровесников. У них, похоже, приключился разрыв шаблона от того, кто пришёл разбираться.

Малолеток бить не в тему, поэтому просто прогнали их по-простому, парой пинков под зад и затрещин, при этом отобрав назад фотоаппарат, который они отработали у пацана, и мелочь. Ну и передав, что с ними будет, если снова их здесь увидим.

Это мелочёвка. Но мы пришли сюда не наводить справедливость, ну и не только из-за брата Царевича. Просто всякую мелкую гопоту придётся отсюда гонять постоянно.

Тема-то мне знакомая, сталкивался в первой жизни, так и будут клиентуру отпугивать. Только шакалить у пацанов будут не только мелочь или сигарету, а будут просить дать «стрельнуть» на компьютере, после чего капитально засядут на пару часов. Публика такая, сильно мешает.

Это проблема, с которой Царевич справился бы и в одиночку, но его одного я отпускать не хотел, как и любого из нас.

Было у меня недоброе чувство насчёт и того визита чекистов, и того, что в эти дни Халява должен был пропасть. Поэтому настороже, и приходилось обращать внимание на все знаки. Впрочем, после Чечни мы всегда на взводе, и первое время часто вздрагивали от резких звуков или проезжавших мимо машин. Это мешает жить, но сейчас сыграет нам на руку, ведь врасплох не застанут. Жаль только, что оружия нет. Впрочем, если бы оно было, с ним можно было бы конкретно встрять. Ведь от многих проблем оно не спасает. Поэтому стрелять должен кто-то другой.

— Если чё, зови из нас любого, — расхрабрившийся Славик напялил на нос тёмные очки и пихнул Тимура. — Наваляем. Ко мне подходи тоже, не ссы, Тимка.

— Слыхал — не положено им на помощь звать, — сказал Шустрый, идя рядом с ним. — Гордые.

— Пацаны бы там не поверили, — пробормотал Халява. — Меня вот всё-то колбасит, когда ваших вижу и слышу, а тут пошёл вставлять гопникам за чеченца. Но жизнь как только к тебе не разворачивается… А это там чё?

Мы повернули за угол к нашей базе, и уже видно «Ниву» Царевича и «восьмёрку» Газона. Но до них ещё идти, а вот на самом углу стоял грязный микроавтобус. Рядом с ним мёрзла девушка без шапки, чуть дальше стоял здоровяк с камерой.