На Литовской земле (СИ) - Сапожников Борис Владимирович

— Ну уж ты загнул, брат, — отступил Кшиштоф.

— В несчастном нашем Отечестве, — произнёс Сапега, — где править страной должен выборный монарх, который даже сыну своему трон передать не может, и такое вполне вероятно.

— Но если быть рокошу, — вернул всех на скользкую тему Ходкевич, — то как воевать? Кто возглавит его?

Вот тут-то все и посмотрели сперва друг на друга, а после на Сапегу. Раз он собрал их у себя в отдалённом имении, почти за городом, то, вероятно, сам и желает возглавить конфедерацию. И это был самый сложный вопрос. Конечно, в случае неудачи, тот, кто объявит и возглавит конфедерацию, может и головы лишиться, а если и сохранит, то уж под вечную банницию[6] точно угодит. Однако если успех будет на стороне конфедератов, именно глава получит все выгоды, которые после станет распределять между остальными участниками по своему разумению. Поэтому крепко задумались князья Радзивиллы и великий гетман Ходкевич над тем отдавать ли лидерство Сапеге, который и без того силён в Литве, а может стать едва ли не единовластным её правителем. Однако и тут ему удалось удивить своих гостей.

— А вот кто объявит рокош против короля, — осторожно ответил им Сапега, — я позже скажу вам. Ибо человек этот нам всем пока неизвестен, однако удобен весьма со всех, так сказать, сторон. Пока же мне нужно от вас, панове, ясное и твёрдое согласие идти на тем, на кого я укажу вам, кем бы он ни был.

— Желаете, чтобы мы вместе поставили на тёмную лошадку да ещё и с закрытыми глазами? — удивился Януш Радзивилл. — За кого вы держите нас, пан?

— Если, к примеру, вы столь туманно намекаете на кузена своего, коий томится в московитском плену, — поддержал его Ходкевич, — то муж сей весьма достойный, однако отчего вы не явите его нам сейчас же.

— Речь, увы, не о моём младшем кузене, — покачал головой Сапега. — Я веду переговоры с московитским царём о его возвращении на Родину, однако письма идут в Москву очень долго и возвращаются ещё дольше. У меня нет возможности вызволить его, к великому моему сожалению.

— Но о ком вы говорите, чёрт вас побери, пан⁈ — вспылил молодой Радзивилл. — Все эти тайны, conspiratio, ради чего? Можете вы дать прямой ответ?

— Не могу, — пропустил мимо ушей его непочтительный тон Сапега. Однако Януш Радзивилл был уверен, что старый лис, конечно же, припомнит это его младшему брату, но лишь когда будет выгодно самому Сапеге. — Мне нужно получше узнать этого человека, понять, подходит ли он для нашего дела, и лишь после этого я отрою вам его личность.

— Столько тумана, — рассмеялся Ходкевич, — а всё ясно как белый день. Что ж, если вам угодно, пан великий канцлер литовский, проверяйте его сколько угодно. Я поддержу вашего кандидата.

— Я не понимаю пока, — осторожно высказался Януш Радзивилл, — о ком вы ведёте речь, однако раз ваше мнение совпадает с мнением великого гетмана, то мы с братом поддержим его.

Кшиштоф глянул на старшего брата с раздражением, однако при людях говорить поперёк не стал. Дома, желательно без слуг, можно спорить, орать, хвататься за саблю, однако на людях оспаривать решение старшего в роду (точнее той ветви обширного рода, к которой относились они с Янушем) никогда не следует.

— Тем лучше, панове, — кивнул Сапега. — А теперь позвольте разделить с вами последнюю бутылку итальянского. Выпьем за успех нашего великого дела.

— Великого и небывалого, — с прежней весёлостью вроде бы неуместной в его возрасте поддержал его Ходкевич.

Допив итальянское, гости покинули зареченское имение Сапеги. Да и сам он в Вильно не задержался, отправившись, пока дороги были ещё хоть как-то проходимы, в Гольшанский замок.

[1]Подчаший великий литовский — должность в Великом княжестве Литовском. Должен был подавать чашнику напитки для розлива великому князю. Предварительно должен был попробовать напиток сам. С течением времени должность стала номинальной, однако оставалась очень почётной, её обычно занимали только магнаты из таких знатных родов, как Радзивиллы, Сапеги, Ходкевичи и других

[2] Каштелян (пол. Kasztelan, из лат. castellanus, от castellum — «замок») — должность в Польше, Великом княжестве Литовском и Русском. Каштеляны первоначально были военными начальниками и вместе судьями в провинциях государства, различаясь между собою по значению тех городов, в которых они имели местопребывание

[3] Initium (лат. начало) — в данном контексте инициатива

[4]«Свободное вето» (лат. Liberum veto) — принцип парламентского устройства в Речи Посполитой, который позволял любому депутату сейма прекратить обсуждение вопроса в сейме и работу сейма вообще, выступив против

[5]Кварцяное войско (пол. Wojsko kwarciane) — регулярная армия Речи Посполитой, создавалась взамен нерегулярного посполитого рушения и обороны поточной с 1562—1563 по 1567 годы и просуществовала до 1652 года. В ноябре 1562 года в Петрикове сейм утвердил предложение Сигизмунда II относительно военной реформы. Из-за нерегулярных выплат жалования дисциплина в наёмных войсках оставляла желать лучшего, поэтому на содержание постоянной наёмной армии было принято решение выделять четвёртую часть доходов (кварту) с королевских имений (отсюда и название войска: кварцяное — то есть четвертное)

[6]Банниция — в Речи Посполитой лишение государственных преступников некоторых (временная или вечная) или всех прав; первая служила наказанием за сопротивление властям и грабеж; человека, подвергшегося такой банниции, держали в тюрьме до тех пор, пока он не удовлетворит требования истца. Банниты имели право подавать апелляцию в высший суд или королю в продолжение 12 недель и до окончательного решения дела запастись королевским глейтом, освобождавшим их от ареста. Вечная банниция, или лишение всех прав, позволяла каждому старосте, в юрисдикции которого найдется баннит, хватать его и карать смертью

Глава 1

Большая прогулка

Наверное, я сильно погорячился, считая, что отправка в Литовскую землю станет для меня приговором. Видимо, сказалось то, что в это временя, куда я угодил, всё несколько не так, как представляется из далёкого двадцать первого века. Да и из двадцатого, когда я учил историю, в общем-то, тоже. Долгая поездка из Москвы в Вильно выдалась не самой приятной, но в первую очередь из-за компании, хотя беседы с сопровождавшими шляхтичами меня, оказались весьма познавательными. Особенно с одним, лишь на несколько лет старше меня, хотя понимать речь его, щедро пересыпанную латынью, было не так-то просто.

Да, всё верно. Я ехал в Вильно не только со своими дворянами, возглавляемых теперь крещёный татарин Алферий Зенбулатов, но и с большим отрядом польских шляхтичей во главе с молодым Станиславом Потоцким, которого за глаза свои же звали не иначе как Реверой. Сначала я не понимал за что, но после, побольше пообщавшись с ним, понял в чём дело. Он обожал по делу и без вставлять латинское re vera, что значит «на самом деле» или «воистину». Да и вообще частенько, особенно если бывал в подпитии, начинал говорить едва ли не на чистой латыни, отчего беседовать с ним становилось решительно невозможно.

Вот так и двигались мы громадным табором, с повозками, запряжёнными четвёрками лошадей. Останавливались на постоялых и заезжих дворах, которые занимали почти целиком, подчас выселяя тех, кто уже занимал комнаты. С царёвым посольством никто не смел спорить, да и одного вида пары десятков ляхов с саблями и зверскими от желания выпить рожами, как правило всем хватало и до предъявления грамот, украшенных «кормлёной»[1] печатью, дело не доходило. Никто не хотел с буйными ляхами связываться.

И вот тут-то начиналось самое сложное. Пили ляхи как не в себя. Я вообще не привык к такому. Да, в это время пили куда сильнее, нежели я привык в двадцать первом, да и в двадцатом, в котором прошло моё детство, веке. Просто с развлечениями в веке семнадцатом не очень, книги мало кто читает, смартфона, чтобы залипнуть в ленту соц. сети нет, не то, что кино-, тут и обычные театры есть, наверное, далеко не во всякой столице, даже телевизора, и того нет. Кукольники, скоморохи и иные гулящие артисты выступают на ярмарках и прочих сборищах да в больших городах на торгу, да и глазеть на них дворянам не стоит — там обычно помещиков высмеивают на потеху публике, состоящей из крестьян да мещан, которые служилых людей по отечеству не очень-то жалуют. Так что кроме алкоголя вроде как развлечений и не оставалось. И всё равно, никогда прежде не встречался я с таким безудержным пьянством, как попутешествовав с поляками.