Другая жизнь. Назад в СССР. - Михаил Васильевич Шелест

- Света, - сказала она, и я едва не потерял сознание от ужаса, от понимания начала конца. Чего я боялся? Я боялся того, что помнил то, что помнить не должен. То, что ещё не произошло, но произойдёт обязательно. Я вдруг, словно вспышкой, увидел свою судьбу от начала и до конца. До конца, мать его. Моего конца жизни. А мне, на минуточку, сегодня пока шестнадцать и я совсем не хочу помнить о смерти. Моменто море, какое-то.

- Шестнадцать? - подумал я. – Почему, шестнадцать? Почему не восемьдесят? Ведь мне же было восемьдесят! Кхым! Было или есть? Секундочку!

Я остановился, перехватил и вторую связку в левую руку и набрав снег правой рукой, растёр им лицо.

- Ты чего? – спросила она. – Вроде прошли всего немного. Заморился? Ты такой огромный и сильный. Ты, наверное, спортсмен?

Она улыбалась и её улыбка ударила меня в сердце, словно прилетевшая со стороны противника случайная пуля. Ага… Стрела.

- Я ещё и тебя унести могу, - прихвастнул я. - Хочешь себе на шею посажу.

Она оценивающе окинула меня взглядом и покрутила головой.

- Скользко. Уронишь ещё. Калекой сделаешь.

А я вспомнил, что мы когда-то с ней оба поскользнулись на льду на подъёме на нижней Сахалинской, и я чуть не убил её своим ботинком, пролетевшим рядом с её головой. Рядом с её виском.

Вспомнил и, представляете, у меня внутри всё ещё больше похолодело до мурашек и озноба от воспоминания охватившего меня «тогда» ужаса, что я мог её убить. Мою любовь. А сейчас я просто покраснел. С чего, мать его! С воспоминания?! Воспоминания чего? Мне сейчас шестнадцать лет, а это кода произойдет? В следующую, Миша, зиму! В следующую? А я откуда знаю? Я эту девчонку в первый и в последний раз вижу. В последний ли? Не факт, не факт…

- Что за, мать их, мысли у меня в голове? – подумал я и снова скривился.

- У тебя что-то болит? Зубы? - спросила она участливо.

- Ничего! – бросил я почти грубо. – Ничего не болит!

- Ты, наверное, не хотел никуда идти? Ты книжки любишь читать?

- Словно с ними можно делать что-то ещё, кроме, как читать, - подумал я, машинально саркастически хмыкнув и поняв вдруг, что книжки я читать не люблю. Ну… Не то что не люблю, а то, что я уже все их прочитал. И могу, чёрт побери, их пересказать.

- Ни хрена себе! - вдруг это осознав, произнёс я и остановился.

- Странный ты какой-то. Ругаешься при девочке.

- Извини. Вспомнил тут, кое-что? Забыл одно задание сделать по «домашке». А книги я все уже прочитал. Я с третьего класса в библиотеках записан.

- В библиотеках? – удивилась Светлана. – Почему, это - «в библиотеках»?

- Потому, что книги хорошие на руках долго находятся, вот я и записался в Фадеевскую, Горьковскую, и на Баляева ещё числюсь. Мы там жили до переезда на Космонавтов.

- Ого себе! – удивилась девочка. – И ты уже все книги перечитал? И даже Льва Николаевича Толстого «Войну и мир»?

- Перечитал, ага, - буркнул я, понимая, что вот это – точно пиз*дец. Что-что, а читать книги я любил больше всего на свете и, да, к середине жизни я перечитал их все. В смысле всех советских и зарубежных классиков. А потом сам стал их писать, потому что читать было нечего. Вот я и стал придумывать всякие фантастические истории и печатать их. Печатать? На машинке? Нет, млять, на компьютере! На каком, нафиг, компьютере? Что за компьютер, млять?! Что за компьютер?!

- Ты точно какой-то ненормальный, - сказала девчонка серьёзно. – Что-то бубнит сам себе под нос.

- Да, говорю же. Вспоминаю урок по истории. Даты нужно было выучить, а я забыл. Тебя увидел и из головы вылетело. Вот и пытаюсь вспомнить.

Девчонка расплылась в улыбке.

- Врёшь ведь да? Специально сказал, чтобы мне приятное сделать, да?

- Точно нет. Тебя увидел и голову потерял. Всё забыл!

Я понял, что вел себя, пока мы шли, совсем плохо и наша любовь может сорваться из-за моего «сумасшествия» и теперь надо срочно реабилитироваться. Млять! Слова-то какие мы знаем… «реабилитироваться»… Стоп! Какая любовь?! Какая любовь?! Не нужна тебе эта любовь! Эта девочка тебе не нужна!

- Это почему это не нужна? – спросил себя я. – Очень даже симпатичная девочка, а с девочками я ещё по серьёзному и не дружил, а тем более раньше ни в кого не влюблялся. А теперь, что, влюбился? Ну, влюбился! Но это простые гормоны, Миша! Пройдёт эта любовь! Как это пройдёт? Сердце как щемит! И дурь переполняет!

- Давай вместе санки потащим! – вдруг сказал я.

- Какие санки, дурак что ли? – спросил сам себя, - Руки уже отваливаются. Верёвки режут пальцы!

Увидел, как на меня, оглянувшись разом, посмотрели мама и папа. Мама с доброй поощряющей улыбкой «молодец сынок», а отец, словно оценивая перспективу и дома что-нибудь скажет про преждевременное женихание.

Я тут с девочкой одной дружил. Хотя… Дружу ещё пока, наверное. До сего дня, короче, дружил. И она ещё не знает, что дружба наша уже кончилась. Да-а-а…

- Вот ты козёл, Мишаня, - девочка то хорошая, добрая и чистая, как весенний цветок, а ты её, даже не поцеловав ни разу, похабно не извинившись бросишь! Даже не бросишь, а просто перестанешь к ней ездить. Просто оставишь!

- Да не брошу я никого! Не оставлю!

- Бросишь-бросишь… Подленько так бросишь. Не объяснившись. Просто перестанешь к ней ездить. А ведь ездил, едва ли, не каждую субботу. А теперь будешь бегать к Светлане, пока не влюбишь в себя девчонку, а потом тоже бросишь. На самом «интересном» месте бросишь! А Любашу встретишь случайно возле Энерготехникума ещё этой зимой и она только скривится в презрительной улыбке. И ты её, паразит, достоин, этой улыбки.

- Да, что ты ко мне привязался! – чуть не крикнул я, но сдержался, поняв, что это я с кем-то тем говорю, кто у меня в голове поселился. Поселился? Поселился-поселился! И этот кто-то принёс мне многие печали от многих знаний. Да-а-а…

- Всё! Пошёл на хер! – сказал я мысленно самому себе и, пошевелив пальцами, перехватил вторую пачку правой рукой поудобнее.

Отогнав чужие мысли и спрятав чужие воспоминания поглубже, я отдался болтовне с