Системный Творец V - Александр Сорокин

воздушные, с устремленными к небу шпилями, ажурными балконами и витражами, в которых танцевал солнечный свет. Лабиринты садов, словно рукотворные леса, обвивали пространство, где каждое растение, каждый камень были частью единой, гармоничной композиции. Беломраморные скульптуры, запечатлевшие героев, мифических созданий и, как мне показалось, самих императоров прошлого, украшали каждый уголок. Воздух был кристально чист и наполнен благоуханием тысяч цветов.

Широкая дорога, по которой мы двигались, привела нас к огромной площади, вымощенной сияющим белоснежным камнем.

— Это место раньше называлось Площадь Незыблемого Закона. — сказал Лериан.

Я хотел спросить, почему он употребил прошедшее время, но мы уже ступили на площадь, и вопрос так и остался невысказанным.

Здесь царило полное разрушение. Белоснежный камень, некогда гордость этого места, теперь был изуродован черными подпалинами, глубокими трещинами и зияющими выбоинами. Остовы зданий, словно беззубые пасти, обрамляли площадь, их пустые глазницы окон смотрели в никуда. Земля во многих местах была взрыта, обнажая почву. Следы чудовищной силы были повсюду: оплавленные участки, зоны, покрытые пеплом, черные круги выжженной земли. Здесь была не просто битва, а пронеслась буря, способная стереть с лица земли целые армии.

И посреди этого хаоса стояла абсолютно нетронутая Статуя Топора. Она возвышалась над руинами, как символ чего-то незыблемого в этом мире, охваченном огнем и сталью. Ни единая трещина не коснулась ее гранита. Она была такой же, как в моем городе, только в разы больше. И в ее присутствии было что-то такое, что заставляло забыть о кошмаре вокруг, дарило обманчивое чувство покоя.

Капитан Децим кивнул вперед, и я проследил за его взглядом, переведя его через искореженную площадь. И увидел его.

Императорский дворец Санкталии.

Он не просто стоял, а словно парил над городом, венчая собой холм в самом сердце внутреннего кольца. Это был не просто дворец, а целый комплекс белоснежных башен, устремленных в небо, соединенных изящными арочными переходами. Золото и самоцветы, украшавшие его, горели в лучах заходящего солнца, словно россыпь звезд. Он был одновременно легким, как кружево, и монументальным, как неприступная гора. Я видел многое за две свои жизни — небоскребы, древние замки, воссозданные в фильмах, чудеса Пристанища. Но это было самое красивое, величественное и совершенное строение, которое когда-либо доводилось видеть моим глазам.

Именно туда, к его сияющим вратам, вел нас капитан Децим. Навстречу императору. Навстречу судьбе.

Глава 8

Подойдя к сияющим вратам императорского дворца, я ожидал, что нас пропустят так же беспрепятственно, как и через предыдущие кольца Астрариума. Однако на сей раз иллюзии развеялись в одно мгновение.

Стража у врат была не просто бдительной — она была воплощением паранойи, доведенной до абсолюта. Шестеро воинов в доспехах, от которых веяло ледяным холодом закаленной стали и непроницаемым безразличием, преградили нам путь. Капитан Децим, обычно невозмутимый, шагнул вперед.

— По приказу Его Величества. Полный досмотр. — произнес один из стражников, его голос был глухим и безэмоциональным, словно скрип двери в склепе.

К удивлению, Децим лишь коротко кивнул и принял стойку, широко расставив руки. Я ожидал протеста или хотя бы намека на раздражение, но ничего подобного не последовало. Капитан «Молчаливой Стражи» подчинился процедуре без единого слова.

Меня и Лериана обыскивали с поистине императорским, если не сказать маниакальным, тщанием. Их руки, облаченные в тонкие перчатки из неизвестного материала, скользили по каждому сантиметру моей одежды. Они прощупывали швы, воротник, складки ткани, словно искали невидимые карманы. Затем в ход пошли артефакты. Один, похожий на бронзовый циркуль, испускал слабое жужжание, когда его водили вдоль рук. Другой, серебряный жезл с рубином на конце, оставлял в воздухе светящиеся следы, которые на мгновение обволакивали фигуру и тут же гасли.

Внутри я ухмылялся. Вся эта процедура досмотра была лишь фарсом. «Какой смысл обыскивать одежду, если любой системщик, а тем более Творец, мог хранить целый арсенал в системном инвентаре?» — пронеслось в голове. Прямо сейчас, во внепространственном хранилище, у меня лежали одиннадцать Одухотворенных Кристаллов, часть из которых была заряжена матрицами «Триединства Расплаты». С таким набором я мог за считанные минуты превратить этот роскошный коридор в выжженную пустыню. Но правила есть правила. Я расслабился, наблюдая за процессом и наслаждаясь абсурдностью ситуации, а также отточенными, почти механическими движениями стражников.

Лериан сохранял ледяное спокойствие, его лицо не выражало ничего, кроме легкой усталости. Когда один из стражников попытался провести жезлом у него за ухом, учитель лишь приподнял бровь, но не дрогнул.

Вскоре ритуал был завершен. Старший из стражников кивнул Дециму.

— Чисты. Можете проходить.

Массивные створки, казавшиеся вырезанными из цельного куска темного, полированного дерева, украшенные сложной, но не вычурной серебряной инкрустацией, бесшумно отъехали в стороны, впуская нас внутрь.

Мы шагали по бесконечным, величественным коридорам дворца. Высокие потолки заставляли запрокидывать голову, а под ногами пружинил узорчатый ковер, мягко поглощавший шаги. Воздух был прохладным, наполненным едва уловимым ароматом старого дерева, воска и неуловимой цветочной ноты.

Я постоянно ощущал на себе невидимые щупальца сканирующих артефактов. Легкое покалывание на коже, едва заметный перепад давления, мгновенная рябь на краю восприятия — дворцовая охрана работала как отлаженный механизм. Сначала это напрягало, заставляло внутренне сжиматься, но вскоре я научился игнорировать этот фоновый шум, сосредоточившись на окружающем великолепии. А посмотреть было на что.

Я знал, что венценосные особы обладали несметными богатствами. Но Аврелиан, судя по всему, превосходил это представление. Его вкус был безупречен. Здесь не было места кричащей роскоши, вульгарному золоту, которым так любили кичиться нувориши моего прошлого мира. Никаких абстрактных полотен, напоминающих мазню сумасшедшего. Каждый предмет был произведением искусства и занимал строго отведенное ему место, словно деталь в идеально отлаженном механизме. Стены были отделаны панелями из темного дерева, украшенными не батальными сценами или портретами предков, а сложными геометрическими узорами, напоминавшими то системные руны, то схемы звездного неба. В нишах стояли скульптуры из белого мрамора или темной бронзы — не боги или герои, а абстрактные формы: идеальная сфера, пересекающиеся спирали, куб, внутри которого был заключен еще один. Они не поражали размахом, но заставляли задуматься. С потолков свисали светильники — не люстры с хрустальными подвесками, а сложные конструкции из матового стекла и полированного металла, излучавшие ровный, мягкий свет, который не слепил глаза, но идеально освещал пространство. Богатство здесь использовалось не для демонстрации могущества, а как инструмент для создания атмосферы абсолютного контроля, порядка и недосягаемой, интеллектуальной утонченности. Целью, видимо, было продемонстрировать власть, используя безупречную эстетику.

Наконец, мы оказались перед другими дверями. Они уступали парадным вратам в монументальности, но производили не менее сильное впечатление. Их