Не в этот раз (СИ) - Владимов Максим

В итоге, когда обычные ученики разбежались по классам, а массивные двери школы выпустили жидкую группу олимпиадников, я был капитально на взводе. В частности, всерьёз рассматривал вариант дождаться хоть какое-то начальство, высказать всё — можно даже матом! — а потом гордо развернуться и уйти домой. Однако, ситуация внезапно повернулась совершенно неожиданной стороной. Сначала вышедший откуда-то со стороны водитель завёл автобус и подал его к самому крыльцу. Потом пятеро школьников наперегонки заскочили внутрь, видимо, с целью побороться за передние места. Но самое интересное случилось дальше: из дверей вальяжно выплыла тройка женщин в годах. Мимо меня они прошли как мимо пустого места, но привлекать к себе внимание я не стал, уж больно интересные вещи они говорили:

— И вовсе некуда вам спешить, Раиса Ивановна, — уверенно вещала крупная дама с высоченной причёской в фиолетовых тонах. — Эти молодые из первой школы вообще с ума сошли, засунули вам шестиклассника! Сейчас его ждать придётся, вот посмотрите. Хорошо ещё, если он не заблудился тут где-нибудь, а то поедете за ним домой!

— Зачем нам вообще шестиклассник? — презрительно оттопырив губу, спросила самая молодая из них. — Что он там нарешает? И уж если так, почему было не взять кого-нибудь из нашей школы? Какая разница? Понятно же, что сначала будет 20 человек из «девятки», потом остальные свердловские, потом Тагил, Каменск, Первоуральск и только потом, может быть, мы…

— Да ладно вам, Раиса, — покровительственно возразила третья. — Мальчик ведь выиграл здесь. У старших выиграл. Я смотрела работу — очень чётко всё решено. Да вы же сами её проверяли, у вас же районка проводилась!

— Не помню я никаких вундеркиндов… — пробурчала молодая. Ну, как молодая — самая молодая из присутствующих. А так-то сороковник она отметила точно, и давненько.

Моя злость сменилась жгучим желанием «показать им всем». Поэтому, качать права я не стал, а тихонько, бочком-бочком просквозил мимо увёкшихся беседой мымр и скользнул в автобус. Внутри шифроваться уже смысла не было, и я громогласно поприветствовал всех присутствующих:

— Всем привет! Я Гриша, — и молчание было ему ответом, да.

Только пожилой водитель кивнул, усмехнувшись в седые усы, и повёл рукой в сторону салона: садись, мол, где нравится. Места было достаточно, несмотря на то, что заводчане модифицировали салон, демонтировав для каких-то своих нужд все сиденья из задней части автобуса. Ясно, была занята одиночная сидушка напротив водителя, на которой восседал старшеклассник, чрезвычайно гордый этим фактом. Ну и зря, по-моему — самое неудобное место. Ещё пара мальчиков сидела справа у двери, а за водителем — девочка и мальчик, каждый на своём ряду.

Я скинул с плеча свою сумку и тут же поймал пренебрежительный взгляд девочки. Чего это она? Но оббежал взглядом парней и догадался: ну конечно, не «дипломат»! В это время все почему-то умирали по этим дурацким чемоданчикам, и я-прошлый, если честно, не исключение. Эти неудобные пластиковые гробы были розовой мечтой любого школьника, особенно тех, кто постарше. Отцу где-то достали-подарили вообще люксовый, кожаный, мягкий и гладкий, чёрный и запредельно роскошный, но повседневно он им не пользовался — долго ли такое чудо протянет на советской стройке? Пару раз, помню, он брал «свою прелесть» в командировки в Москву, а всё остальное время кейс тихо пылился в шкафу. Папа предложит его мне, когда я поступлю в институт в Москве и поеду учиться, но к тому времени писк моды уже пройдёт, а я накоплю достаточно ума, чтобы равнодушно отказаться.

Я таскал в школу сумку с ремнём через плечо из паршивого коричневого дермантина. Она к этому времени пережила уже многое: и в воде тонула, и с ледяной горки на ней скатиться, когда фанерки под рукой нет — как «здрасссте», и чернила из ручки внутри протекали, и боёв «все против всех» в послужном списке — несчитано… Была она уже прилично потёртой, мягко говоря. А вот все трое пацанов в салоне бережно держали на коленях именно дипломаты. У четвёртого, урвавшего себе отдельное сиденье, дипломат тоже был, но парень уложил его на панель справа от себя. Я скептически хмыкнул, прошёл в салон и демонстративно перекинул ремень сумки через поручень сиденья — и не упадёт, и держать не надо.

Когда компания милых дам, сократившаяся до двух голов, сунулась в салон, я мог с чистой совестью изображать, будто я тут уже давно. Аж корни корни пустил. Сначала меня опять не заметили, но стоило молодой помянуть «шестиклассника» — на сей раз уже с чётко различимыми истеричными нотками — как девочка встрепенулась, наклонилась к проёму двери и что-то прошептала. Училка осеклась на полуслове, взобралась по лесенке в салон, недоверчиво посмотрела на меня.

— Как там тебя… Литвинов? Из первой школы?

Я не стал открывать рот, чтоб случайно не вырвалось чего лишнего, и просто кивнул. Внимательно глядя ей в глаза. И она смутилась! Откашлялась, выдохнула, позвала вторую. Наскоро представились — вторая тётка оказалась работницей районо, согнали пацанов с козырного сиденья у дверей — им пришлось пересаживаться на следующий ряд. Ну и тронулись, наконец-то.

Я в дороге всегда сплю. Тем более, что ехать нам далеко и долго — никак не меньше трёх часов, плюс ещё по областному центру сколько-то. Идеальная ситуация, казалось бы, даже несмотря на то, что сопровождающие учителя решили устроить нам всем ликбез по правилам поведения, распорядку и прочему, но мне-то это без надобности, я это всё много раз проходил. Но в этот раз заснуть решительно не получалось. И чем ближе мы подъезжали к Свердловску, тем больше я беспокоился, и поделать с этим ничего не мог.

Было тому несколько причин. Во-первых, за день до выезда у меня дошли руки всё же глянуть — что там в выданных материалах для подготовки к олимпиаде? И к ужасу своему обнаружил, что не могу решить ничего. Ноль. Пустота. Оказывается, знания — это вовсе не гарантия успешного решения даже школьных задач! Больше того, я попытался воспроизвести что-то из будущей повседневности и после нескольких попыток выяснил, что могу в лучшем случае бездумно водить ручкой по бумаге, не понимая в написанном ни бельмеса. В итоге — еду на олимпиаду, будучи к ней совершенно неготовым. Прекрасно. Может, и правда было бы бы лучше «потеряться»? С другой стороны, от меня всё равно никаких подвигов и не ждут, в самом плохом варианте — останусь при своих.

Потом-то я засел за недлинный список задач плотно, и даже сумел что-то победить, но… через боль. Наверное, примерно так, как и решал их тогда, в шестом классе. И тут плавно выходит на сцену «во-вторых»: ничего похожего я не помню! Даже поездку такую не помню. Когда мне наша математичка сказала «едешь на область», я как-то и не задумался даже — участвовал ведь больше десяти раз только в областных, по куче предметов, чего тут такого? А потом задумался и как-то стало мне казаться, что всё это было позже. Старшие классы — сто процентов, по три области каждый год. Ну и дальше, куда удалось пробиться. В восьмом — вообще четыре, ещё какая-то гуманитарная ересь затесалась случайно, по приколу решил скататься, но никаких лавров там не снискал. В седьмом тоже был наверняка, на скольких именно — хороший вопрос, уже не вспомнить, но ездил, гарантия. А вот шестой… Да с таким примечательным отъездом… неужели я правда мог такое забыть? Если моя теперешняя жизнь двигается не по тем же рельсам, что и прошлая, то это может значить, что цена моему послезнанию — грош ломаный. И, кажется, первый хороший камень на эти весы я скину уже скоро, по результатам этих выходных.

А ещё — я, похоже, непозволительно расслабился. Как-то нечаянно уверовал, что если я помню многое из своей уже взрослой жизни, то взрослый я и есть. А это не так! Мозги-то у меня — те ещё, шестиклассные. Им до моего привычного состояния — ещё расти и расти, и сами по себе они не разовьются, тренировать требуется! То есть, для того, чтоб понимать и использовать всё то, что я там, в будущем, знаю, мне надо пройти тот же путь, с годами и десятилетиями пахоты взахлёб. А бесплатно ничего не будет!