Последний Герой. Том 8 (СИ) - Дамиров Рафаэль

— Так… Свидетель… Это некий Лопарёв Афанасий Петрович, — добавила она.

— Что⁈ — вырвалось у меня.

— Лопарёв Афанасий Петрович, тысяча девятьсот семьдесят второго года рождения, — уточнила Кобра. — А что, ты его знаешь?

— Да, — ответил я медленно.

— Откуда? — удивилась она.

— Ты не поверишь, — произнёс я. — Его тоже убили.

Глава 7

Первым делом нужно было навестить по месту жительства родителей погибшего в ДТП мальчика и переговорить с ними. Правда, быстро выяснилось, у двенадцатилетнего подростка был только отец. Адрес Оксана пробила, и мы на следующий день с Шульгиным направились туда на машине — старенькой «Тойоте», что досталась нам от Жоры. Сначала она не хотела заводиться, но потом, после матюков Коли, всё-таки сдалась, и мотор заурчал.

— Эх, — вздохнул Коля. — Нужно будет её как-то отогнать на СТОшку, проверить.

— Мне кажется, её проще похоронить, — усмехнулся я.

— Да ты что, Макс, это же японец. Они вечные. И, кстати, ты в курсе, что родиной японских машин считается Россия? — серьёзно спросил Коля.

— Это почему? — удивился я.

— Ну как же, — усмехнулся он. — Потому что умирать они возвращаются на родину.

Алексей Думин, обычный сантехник и отец погибшего подростка, жил в одном из частных домов, десятками рассыпавшихся возле промзоны. Приехать туда оказалось не так просто: улицы петляли вкривь и вкось, огромные территории со складами и полуразрушенными боксами да старая заржавевшая техника перемежались с узкими переулками.

Мы подъехали, а возле дома уже стоял полицейский УАЗик, машина Круглова и ещё какая-то гражданская «Гранта».

— Похоже, нас опередили, — нахмурился я.

— Местные, — кивнул Коля.

— Чего они здесь забыли-то? — пробормотал я. — Может, у них такая же версия, как у нас.

— Кто-то мстит за погибшего подростка, — предположил Коля. — Так что убивает необязательно Чучалин. Ты про эту версию?

— Может, и Чучалин, а может, и нет. Дело всё запутаннее, — резюмировал я.

Мы вышли из машины и направились к крыльцу.

Оттуда выводили в наручниках неопрятного мужчину лет сорока с опухшим лицом. С алкоголем он явно дружил.

«А вот и Думин» — мелькнуло в голове. Фото Оксана тоже скинула, и я его узнал.

В квартире уже шуровали вовсю: опера рылись в вещах, комитетский следак строчил протокол осмотра. На диване сидел начальник полиции в тёмных очках; однако фингал было видно даже так — вчерашняя сцена не прошла для него бесследно.

— А вы что здесь забыли? — скривился он, едва заметно приподнимая подбородок.

— А так, — ответил я, — мимо ехали, смотрим, коллеги работают. Решили заглянуть на огонёк.

— Всё, — торжественно произнёс Круглов. — Яровой, финита ля комедия. Можете сваливать в свой Новознаменск.

— С чего это? — поинтересовался я.

Круглов уставился на меня, потом вздохнул и, встав с дивана, бросил:

— Пришли результаты генетической экспертизы. Сгоревший труп в машине — это Чучалин.

Я открыл рот от неожиданности.

— Как это? — пробормотал Коля. — Генетики же там никак не могли выделить читаемый профиль, ткани деградировали…

— Устаревшая у вас информация, — отрезал он. — Переделывали несколько раз. Для исследования взяли фрагмент бедренной кости — он хорошо сохранился. ДНК получили из него. Пробили по базе — профиль совпал с генетическими признаками ранее отбывавшего наказание в местах лишения свободы Чучалина Александра Николаевича. Он когда сидел, его типировали. И в ДНК-базе он есть. Так что всё, ваша миссия закончена.

— Не уверен, — холодно проговорил я.

— А я — уверен, — так же холодно перечил мне местный начальник.

— Ну, пошли поговорим… на кухню, — сказал я.

При моих словах подполковник напрягся, подумал, может, опять вмажу ему по наглой роже. Но потом понял, что и на кухне людно и много его сотрудников. Да и я не такой дурак, как ему показалось сначала, чтобы так при свидетелях палиться. Он вздохнул и поднялся; мы зашли на кухню.

— А убийцу-то вы нашли? — уточнил я. — Кто убил риелтора, таксиста, Чучалина?

— Ну вот же, Думин и убил, — ответил он нехотя.

Ему приходилось отвечать на вопросы — в своих же интересах. Он понимал, что всё-таки я профессионал, и это не пустой разговор. Да и он был заинтересован в том, чтобы мы свалили из города. И если убедить меня, что всё так, как он говорит, то официально оснований у нас здесь оставаться не будет.

— А какой мотив? — спросил я. — Месть?

— Да, месть, — кивнул подполковник. — Там мутное ДТП было. Вначале, вроде как, все говорило, что Барабаш сбил ребёнка — его сына… Он, вроде бы, даже и сам признавал вину. А потом вдруг откуда-то появился непонятный свидетель, который якобы всё это видел: мол, пацан на самокате сам под колёса заехал, неожиданно выскочил на проезжую часть.

— А автотехническая экспертиза что показала? — спросил я.

— Скорость у Барабаша не превышала нормы, двигался в соответствии с требованиями правил дорожного движения на том участке, где всё произошло.

— Ну, — произнёс я, — если он не виноват… то в чём же месть?

А сам подумал: «Всё это как-то мутно. Как это так, вначале не было свидетеля, а потом он появился».

— Так свидетель-то Лопарев… Он мать родную продаст.

Я задумался и спросил:

— Ты думаешь, Барабаш подкупил Лопарева?

— Возможно, — кивнул подполковник. — Он падок на деньги, за деньги готов был на всё.

— А отец погибшего ребёнка что?

— Отец не согласился с его свидетельскими показаниями, — ответил Круглов. — И вот, как итог… пришил — и Барабаша, и Лопарева, и Чучалина.

— А Чучалина тогда зачем он «пришил»? — настаивал я.

Раз высказывает версии, пусть сам всё и стыкует, а я посмотрю, откуда нитки белые полезут.

— Видать, попался под горячую руку, — пожал плечами Круглов. — Просто пошёл паровозом, как говорится. Скорее всего, был в одной машине с Барабашем.

— Он сознался? — спросил я.

— Думин? — усмехнулся подполковник. — Нет, он что, дурак? Не будет он сразу сознаваться. Но тут вон, что… — он вытащил из папки несколько пожелтевших снимков и положил их на стол. — Смотри.

На фотографиях, старых, чёрно-белых, я узнал Барабаша и Лопарева. На лбах обоих кто-то чёрной пастой шариковой ручки нарисовал кресты. Круглов ткнул в фото пальцем.

— Вот, у него при обыске это изъяли. Здесь… И после убийства такие же знаки на лбах чертил.

— И что они значат? — поинтересовался я.

— А я откуда знаю, — пожал плечами начальник полиции. — Что ему в голову взбрело? Может, перечеркнул их жизнь так символично. Или знак мести какой-то.

— Это крест, символ христианства, — уверенно сказал я. — Тут какой-то религиозный подтекст, а не просто месть.

Круглов взмахнул руками:

— Да с хрена ли религиозный! — выдохнул он. — Обычная месть. Не ищи смысла, Яровой, там, где его нет. Поверь моему опыту: дело раскрыто, этим снимкам верят, никакой адвокат Думину не поможет. Этого хватит, чтобы закатать его по полной.

— Ну да, — сухо проговорил я. — Простой сантехник вдруг расчётливо и умело убивает троих… Как-то сомнительно.

— Ха! Думаешь, все убийцы — семи пядей во лбу? Много ты убийц повидал? — сказал Круглов, авторитетно расставляя слова. — Да большинство из них — неучи. Вот как раз из таких неприметных, тихих полуалкоголиков и получаются маньяки и убийцы.

— Посмотрим…

— И мы ещё… — продолжил он, — мы ещё нашли у Думина полную морозилку сала, свиного. Причём не солёного. Для чего ему столько сала? Вот скажи мне.

— Может, он любит сало, — пожал я плечами.

— Ну, тогда бы посолил. Так нет, оно сырое.

— Мне нужно поговорить с Думиным, — сказал я.

— А вот это вот — нет, — крякнул Круглов. — Не нужно. Я твоему руководству уже информацию направил по идентификации Чучалина. Копию справки эксперта и карточку о совпадении в федеральной базе данных геномной информации приложил. Всё, твои дела здесь закончены, отмечай командировочное в секретариате — и скатертью дорожка.