Диагност (СИ) - Бикмаев Сергей

— Прекрасная работа Влад, — похлопала в ладоши Ия. — не зря тебе присвоили высшую категорию.

— Нормальная операция — парню повезло, что прививку сделал, а то бы так просто все не обошлось. Бешенство до сих пор лечат с трудом.

— Ну у нас есть один препарат, но количество заболевших в мире настолько мало, что производить его просто не выгодно. Он получается дорогой. А покупать его могут только индусы, которые не отличаются состоятельностью.

— Да я так понимаю, что у вас много чего есть, но вы не все афишируете.

— И довольно давно. Наши заводы в Швейцарии так и работают уже больше ста лет и никакие дженерики их позиции не могут поколебать. Наши исследования просто никогда не останавливались.

— Да ваш старший это вообще притча во языцех. Как и Максимилиан Николаевич. Я как-то начал читать его биографию в ЖЗЛ, так на двухсотой странице попросту потерялся. Настолько он много сделал. По моему биографам тоже не все было понятно. А уж досужей публике так вообще. Поэтому сейчас легенд о нем больше, чем правды.

— Это нормально, — ответила Ия. — Людям правда не нужна, а нужна икона. И они ее получили. Узнай они правду, то просто не поверили бы. Правду знает наша семья и Император с малым окружением. И потом мы с ними повязаны родственными узами. Так что все останется в семье.

— Это я как раз понимаю. У нас такая же система. Правда деда уже нет на свете, а я даже не знаю всей истории семьи, — посетовал Влад.

— Ну тут я могу помочь и дать доступ к архивам. Наши против не будут. Это точно. Но придется тебе принести клятву крови. Без этого ничего не будет.

— Я что-то такое читал или слышал, что есть такая клятва. Но никто ничего толком не знает, — сознался Влад.

— Поэтому и не знают, — улыбнулась Ия. — она не позволяет выдавать конфиденциальную информацию и запрещает делиться знаниями. Она пожизненная и неснимаемая. Но пока тебе ее не предлагали, поэтому этот разговор бессмысленен.

— И что мне сделать, чтобы мне предложили?

— Ничего. Тебе или предложат или нет. Без объяснений. Таковы правила Влад. Я только могу инициировать решение, но принимаю решение не я, а весь клан, причем только единогласно.

— Оппа, так получается, что Иван Пятый женился на Юсуповой-младшей и дал клятву? — сообразил Влад.

— Не спрашивай и не получишь лжи, — улыбнулась Ия.

— Эка как у вас то все устроено, — без бутылки не разберешь, — хохотнул Влад.

— Давай спать. Завтра много работы будет, а ты после операции, — закончила Ия. — Утро вечера мудренее.

— Ладно, как говорилось в бородатом анекдоте — завтра докуём.

Назавтра они опять приступили к экспериментам и вечерний разговор понемногу забылся.

Работу с усовершенствованными приборами начали с тестирования. Через несколько сеансов всё-таки смогли измерить вольтаж и силу тока. Она достигла 8 ампер, а напряжение Влад выдал 250 вольт. Получалось, что он может выдавать 2 киловатта мощности — как электрочайник. Такой молнией убить, что плюнуть, учитывая, что смертельный ток для человека — 100 миллиампер.

— Интересно, почему ты осталась тогда жива? — спросил Влад.

— Всё просто: у меня же специальный комбинезон из космических материалов, и он диэлектрик, и не даёт статического электричества, — пояснила Ия, — в обычной одежде ты бы меня убил.

Потом пошли эксперименты по возбуждению электричества без первичного воздействия слабым током, постепенно снижая первичное напряжение. До обеда так ничего не добились, и после обеда решили переключиться на новую задачу — отражение информации с подполей зрительного кластера мозга на экран компьютера. Но Ия пошла дальше и притащила какой-то небольшой ящик, который оказался головизором. Она вывела тестовое изображение в виде ростовой голограммы, а потом, взяв его файл с распоясовкой мозговых полей, преобразовала в трёхмерную модель мозга с раскрашенными полями и подполями как неокортекса, так и лимбической части.

Одели мнемонические датчики, расположив их у известных подполей, чтобы настроить систему. Её создали не так давно, чтобы проверять зрение и править его. Ведь суть миопии и дальнозоркости лежала не только в спазме аккомодаций или в форме хрусталика, но и в проводимости зрительное нерва и реальном отображении в подполях. Так, к примеру правили дальтонизм, когда мозг неправильно считывал информацию со зрительного нерва и неверно окрашивал предметы путая цвета или редко встречающуюся монохромазию, когда человек вообще все видит в черно-белом варианте. Датчики считывали данные с возбужденных нейронов и путем обратного перевертывания показывали через преобразователь изображение, которое видит человек. Конечно, там были свои допуски, но в общем понять, где и какое подполе и что обрабатывало можно было понять. Настроив систему, передвинули датчики на те подполя, которых у других людей не были найдены и постепенно поняли, какое подполе конкретно отвечало за видение ауры. Таких подполей было аж 12. Синтезируя всю информацию с них можно было рассмотреть ауру другого человека или животного. Хладнокровных под рукой не было и поэтому рассматривали кошку и собаку. Остальные подполя пока остались не классифицированы — о них решили пока забыть. А пока для закрепления успеха решили мнемодатчики ввести под кожу на самом черепе. После надрезов и введению датчиков картинка существенно улучшилась. Голографическое изображение впечатляло. Во- первых — оно было больше реального. На головизоре была функция объемного зума. Во-вторых — можно было нагнать контраста и в третьих — его можно было рассматривать во всех проекциях, так как голограмму можно было крутить во всех плоскостях. Ну и потом это было просто красиво и весьма информативно. Для наглядности решили посмотреть ауру недавно прооперированного парня. Влад показал Ие в ауре все его раны и потом отливающее синевой пораженные вирусом участки тела.

— Вот эта синюшность и говорит о том, что в организме не все в порядке. Например, раковая опухоль всегда видится красным сгустком. Раны подсвечены оранжевым. Отравление — синюшность. Нормальная аура- зелено-желтая. Инфекция — коричневая, некротическая ткань — черная. Молодые люди более зеленые, пожилые же уходят в желтизну.

— Поразительно, — прошептала Ия. Так просто. А мы этого всего лишены, но ты то видишь.

— Если найдете таких людей с такими же подполями, то и он увидит, — согласился Влад.

— Ты знаешь какова вероятность, что мы найдем второго такого человека? Мы когда себе набираем персонал, то исследуем почти всех детей от 16 лет. Так к нам приходят один из десяти тысяч. Тут же может быть и один на миллион.

— Ну в Российской империи живет больше трехсот миллионов человек. Так что триста спецов по аурной диагностике думаю и не нужны. Достаточно и половины.

— В чем-то ты прав, конечно, — согласилась Ия.

— Ну или уже влезать прямо в геном и на стадии формирования нервной системы отключать частично те процессы, которые ведут к смерти как бы «ненужных» клеток. А там гибнет огромное количество клеток. Я занимался этим вопросом, но у нас не было эмбрионального материала и теория практикой не подтвердилась, — развел руками Влад.

— Да с эмбриональным материалом и у нас проблема. Его категорически не хватает, а Европа и Америка приняла эту свою конвенцию о запрете исследований на эмбриональном уровне и легально оттуда ничего не получишь, — вздохнула Ия.

— Ты надеюсь все фиксировала на видео? — скорее утвердил, чем спросил Влад.

— Да, конечно. Это же азы эксперимента, — все — таки аура очень красивая. Прямо играет красками. Я когда читала про это, никогда не думала, что сама ее увижу.

— Бойся своих желаний — они могут сбыться, — хохотнул Влад.

— А ты как мою ауру воспринимаешь? — неожиданно спросила Ия.

— Она у тебя нормальная, как у здорового человека. Аномалий нет. Совсем. А вот у твоих братьев я ее не вижу. Она у них покрыта какой-то дымкой. Не знаю, что это, но никогда такого не встречал. Но они-то и люди необычные. Так что я не удивился. Просто интересно стало. Да и вы не похожи совсем.