Патриот. Смута. Том 5 (СИ) - Колдаев Евгений Андреевич

Против таких — только инженерные сооружения и тактические хитрости.

Либо залп бронебойных ружей.

Хорошо, что у Василия и Дмитрия, царьков наших, такого отродясь нет. Мы с ними в одной силовой категории. Только я активно своих бойцов обучаю через француза. Насколько это возможно в целом. А они?

Судя по тому, что от Скопина, реформатора и новатора, они избавились — не так-то уж и считали они нужным формирование полков нового строя.

Бояре. В величии своем о новом не очень могли думать.

За бумагами, пока листал, вновь вспомнил план.

Клушино. Случится ли эта битва с учетом того, что происходит сейчас? Повлиял ли я настолько на ход истории? Если нет, то за еще две недели наступления на Москву и выход к Серпухову — что-то поменяется?

Почему волновало меня это? Да просто все. Клушино — триумф войск Речи Постолитой и кровавый разгром сил царя Василия.

Поражение Шуйского, это хорошо. Именно после этого его насильно постригли в монахи, освободили трон от этого дорвавшегося до власти, но не сумевшего ее удержать человека. Но, кровавая баня, устроенная русским силам — это ужасные потери. У меня каждый человек на счету. Каждый человек, спасенный, это целый род, дети, внуки и правнуки. Это прирост людей и укрепление государства в будущие времена. Это, по меньшей мере, дополнительные силы в войнах со Швецией и ляхами за оспариваемые ими сейчас, в Смутное время, земли.

Окно в Европу на сто лет раньше прорубить — дело стоящее.

В раздумьях, бумажных делах и беготне по плацу в кремле прошло время.

Что ел? Да не очень помню, если честно. Запуганные служанки кормили завтраком, затем обедом. Подавали хорошо, наверное, вкусно даже. Но голова была забита так, что ни блюд, ни их вкуса я не помнил.

Вечерело.

Момент истины наступал.

Пора было выдвигаться к надвратной башне. Скоро гости подъедут, встречать надо. Распорядился, роздал приказы. Обдумывал, что могут сделать против меня те, кто решился на мятеж.

Выходило, в целом одно.

И этому я должен был противостоять. В целом — план родился, остались штрихи, которые, как обычно, по факту воплощения в жизнь появятся.

Брал я с собой на это дело десяток из сотни Якова. Своих телохранителей, само собой. Саву и пятерых людей, которых он отобрал сам и которым можно было доверять. Одним из них на удивление оказался тот самый ветеран, что ехал вчера с нами, с правого берега сосны. Еще Батюшка Глеб, священник Дмитриевской церкви, что близ Ельца. Тоже навязался.

Но, участие священника я воспринял положительно.

Святой отец, к слову, помогал всеми силами. Писцов он как раз из монахов предложил рекрутировать, на смотре присутствовал, благословлял всех, кто в полки записывался, крестил.

Видимо было, проникся он ко мне каким-то уважением за дела.

Перед выходом с Яковом я парой слов перекинулся. Чувствовал, что силы мне противостоящие здесь в городе есть. Постараются они, как раз в момент прихода оскольских людей, до появления моих двух сотен, о которых они вероятно прознали, что-то устроить.

Сколько их? Какова сила оппозиции сказать было сложно.

Но кое-какие соображения у меня имелись.

Я надеялся, смотря на людей на плацу, что ждет меня бой не больше чем с двумя десятками преданных прежнему режиму бойцов. Возможно, они разделятся. Часть попробует отбить атамана, часть нападет на меня. Либо, что казалось более вероятным, основной задачей заговорщики эти поставят именно мое убийство.

Как? Чтобы я сделал на их месте?

Скорее всего — теракт попытался бы устроить.

Самое удобное место — это склад пороха близ ворот. Были у меня интересные мысли на сей счет и я их в течение дня реализовал. Еще в обед я переговорил с Фомой Буйновым. Он смотрел на меня ошарашено, но согласие свое дал.

— Игорь Васильевич, если все так, как ты мыслишь, то… Отчего не накрыть их сейчас? Это же не только против тебя, против нас всех. Заговор.

— А кого? — Усмехнулся я. — И как? На каком основании?

Эх, нет у тебя за спиной десятилетий оперативной работы. Сразу видно.

— Так, крамола…

— Если всех просто по подозрению в крамоле вешать и карать, в стране никого не останется. По делу надо и за дело. Только так.

Он кивнул, согласился на мой план.

В глазах его я видел зарождающееся уважение. Это меня радовало. Он из всех — и разумный, и стойкий, и толковый. Станет надежным — будет отлично.

Савва, когда с ним говорил, только глаза пучил. Проворчал что-то на тему ума моего большого и что недаром сразу перешел на мою сторону. Такого врага пожелать никому не хотелось. Покивал, сказал, сделает, что должно.

Бойцов своих я тоже предупредил. Что, может быть биться придется.

Вроде все подготовил, отрываясь от бумажной рутины. Спускался вечер.

Готовые ко всему мы отрядом двинулись к надвратной башне. Ехали молча, по сторонам поглядывали. День сегодня выдался солнечный, не промозглый, но грязь после вчерашнего затяжного дождя под копытами коней не просохла. Чавкала не так смачно как ночью, но все же наворачивалась и скользила.

Мы не торопились. Пускай те, кто хочет нас убить, понервничают, подождут.

Где-то здесь они томятся, готовятся.

Башня все ближе. Вариант атаки был в целом только один. По крайней мере, логичный и видный мне. Я бы делал так и никак иначе. Хотя нет… Сделал видимость, что делал так, но все же поступил как-то по-другому.

А так, идея проста.

Меня надо убрать, ведь без меня падет все.

Первое. Попытаться свалить меня из мушкета толково, только это же вблизи надо бить. Ведь точность огнестрела того времени очень плохая. А как подобраться? Вокруг меня всегда телохранители. Прикрывают, окружают.

Налететь отрядом, так завяжется свалка, неразбериха, и велик шанс, что мы их раскидаем. Они догадывались, на что я способен в бою, хотя и не видели дуэльного боя.

Если из лука — если такой же снайпер как Абдулла попадется, ну… Здесь только в глаз попасть или в коня, вспугнуть, чтобы на дыбы встал. Пойдут ли на такое? Скорее нет. Им же не просто убийство мое нужно, а чтобы еще и людей обратно под власть воеводы вернуть. А еще — самим живыми остаться.

Мы поравнялись с зелейным складом.

Скоро, уже вот сейчас. Уверен, вот-вот начнется.

Охрана стояла. Завидев нас, она вытянулась по струнке. Боевые ребята. Ворота со скрипом стали открываться. Мы подъехали к ним, и я подмигнул Фоме Буйнову. Он был тут как тут. Тоже должен был стать частью плана. Когда мы с ним обсуждали, сам вызвался, сказал, что от склада с порохом ни ногой, не отступит в такой-то ситуации тяжелой. Это же его вотчина, если что случиться — не простит себе. И за каждого своего человека, сторожа, которые числились в его сотне — он головой.

Смотрел на лица людей.

Ну и, опыт мой подсказывал, что вон тот не с нами и вон те двое. А остальные, видимо, где-то заседают, ждут команды. Как и думалось. Трое, для начала достаточно. Они авангард. Самые лихие и отбитые. Жаль убивать, от таких в бою толк всегда есть.

Но — против меня пошли, значит, их ждет смерть.

Ударил набат, это значило, что в паре верст уже отряд оскольский. Нужно позиции занимать, мало ли что. Стандартная, техническая процедура. Думаю, когда мы подходили к городу он тоже бил. Только сам я его не слышал, далеко были.

Застыли мы у ворот, замерли, потоптались по моему приказу.

Нужно было побесить промедлением тех, кто затеял неладное. Ведь ожидание порой сводит с ума. Если вглядеться — сразу стало ясно, кто есть, кто и что затевает. Все ясно. Я тихо проговорил: кого брать в первую очередь.

Ворота открылись, и мы неспешно двинулись в них. Вышли на простор. Начали спускаться к реке, к парому. Он пребывал на той стороне, как и должно. А мы гостей встречать здесь будем.

Надеюсь, с ними проблем не будет и с оскольскими общий язык найдется быстро.

И тут за спинами нашими началось. Как и я думал крики, шум, гам. Ворота начали закрываться, послышался звон стали. Началась рукопашная внутри. Гремел призывный крик к атаке. Наверху к бойницам сейчас подкатывали пушку. Планировали стрелять.