Ревизор: возвращение в СССР 35 - Серж Винтеркей

Галия открыла глаза и увидела Любомира, который держал в руках какой-то тюбик. Любомир с деловым видом опустился возле нее на колени, выдавил из тюбика немного крема себе на ладонь и потянул к ней руки. Галия с изумлением поняла, что он собирается ее этим кремом натирать, тут же подскочила и отошла на пару шагов, предостерегающе выставив перед собой ладони.

– Любомир, отойдите, пожалуйста. Не надо меня трогать, – сказала она напряженно.

– Но это очень хороший крем, не беспокойся, – Любомир выглядел растерянно, – лучший, что делают в Болгарии.

– Мне не нужно. Спасибо, – ответила Галия, старательно пряча возмущение. Грубить не хотелось, все же иностранец и, может, у них традиции такие.

– Но ты же сгоришь. у нас очень сильное солнце летом, – настаивал Любомир, похоже, совершенно не понимавший, в чем проблема.

Галия вдруг очень некстати вспомнила, как сгорела когда-то летом в Москве, когда с Дианой поступать приехала. Пашка ее тоже тогда предупреждал… Она сделала пару вдохов и выдохов и сказала, успокаиваясь.

– Если мне понадобится намазаться кремом, я сделаю это сама. Помощь не нужна.

Растерянное выражение на лице Любомира сменилось ухмылкой:

– Ты стесняешься меня, что ли? Это совершенно не нужно. Самой мазаться кремом очень неудобно. Позволь помочь. Увидишь, тебе понравится, – и он снова попытался протянуть руки к Галие.

– Нет, я не… – начала говорить, Галия, отступая, но тут сзади раздался голос Андрюхи

– А что здесь происходит?

Галия, обернувшись, увидела их осветителя, подходившего к ним в плавках и с полотенцем на плече.

– Пытаюсь объяснить Любомиру, что меня не нужно мазать кремом, – уже не скрывая раздражения, ответила Галия.

– А что за крем? – деловито поинтересовался Андрюха, поначалу растерявшись, но быстро придя в себя.

– Крем от солнца, чтобы не сгореть, – объяснил Любомир.

– О, это дело полезное, – одобрил Андрей, – можно и мне?

Любомир неохотно, но все же протянул ему тюбик.

– Подставляй ладони, – скомандовал Андрей, обернувшись к Галие и выдавил ей в протянутые руки крем.

После чего взял и себе крема, вернул тюбик опешившему Любомиру и начал растирать крем по плечам и груди.

– Южное солнце нельзя недооценивать, – наставительно говорил Андрей Галие, – глазом моргнуть не успеешь, как обгоришь. Будешь ходить за нами красная, как индеец, кадры портить, – добавил он шутливо.

Галия показала ему кулачок, в шутку возмущаясь, и рассмеялась.

– Благодаря, – сказал Андрюха, обернувшись к Любомиру, все еще стоявшему рядом. Сказал он это таким тоном, что тот, сразу все поняв, кивнул в ответ и быстренько ретировался.

– Спасибо! – благодарно кивнула осветителю Галия.

– Обращайся, – махнул рукой Андрюха и добавил серьезным тоном. – Если этот перец болгарский будет докучать тебе, не молчи, говори, живо его отвадим.

Как вовремя все-таки Андрей появился, – думала Галия, снова ложась на полотенце. Уже не знала, куда деваться от этого переводчика. Повезло мне со съемочной группой. Такие коллеги все внимательные…

Хорошо устроились болгары, – размышлял Андрей, направляясь к воде. – Это ж надо, взял крем и лапай женщину симпатичную за разные места, типа, кремом натираешь… Догадались же…

***

Квартира Мещерякова.

Чем больше он думал о предложении Спиридонова, тем больше оно ему нравилось. Сказать Захарову, что все, что можно было сделать – сделано, никаких улик, свидетельствующих, что у Дружининой было намерение влезть в их дела, нет. И предложить, как дополнительный способ проверки влезть в их квартиру, там поискать улики. Как бы ни отреагировал Захаров – он лично с себя большую часть ответственности за истинные намерения Дружининой снимает. Прикажет лезть в квартиру и ничего не найдут – сам согласится, что все возможное по этому делу сделано. Прикажет лезть и найдут – запомнит, что он дал дельный совет, который и помог выяснить истину. Воздержится от этого, а потом выяснится, что Дружинина все же целенаправленно к ним внедрялась и рыла – всегда можно напомнить, что не все его рекомендации были выполнены.

Лев Егорович, все же, самый ценный мой специалист, мне бы побольше именно таких в мою команду, – подумал Мещеряков, – но дела у нас специфические, просто так такого же хорошего специалиста к себе не позовешь, риски слишком велики. Это надо годами вместе работать и знать, что человек способен закрыть глаза на некоторые вещи… И не побежит сразу к знакомым в ОБХСС нас сдавать…

Ладно, возвращаясь к текущему моменту. Кажется, пришло время звонить Захарову и идти к нему со всей информацией по Дружининой.

***

Москва, квартира Ивлевых

Раскладываю, значит, дары от «Березок» по полкам, а Валентина Никаноровна заходит на кухню и тихонько мне говорит, косясь на закрытую дверь, за которой дети спят:

– Вам Галия звонила, сказала, что все хорошо и просила передать, что очень соскучилась, хоть там и очень чудесно.

– Спасибо, очень хорошие новости! – обрадовался я. Понимал прекрасно, что сразу позвонить у нее не получится, все же по делу едут, и ради одного человека никто не будет искать переговорный пункт. Да и в целом как-то не очень волновался – при нынешнем уровне контроля за выезжающими, пойди что не так в Болгарии, со мной очень быстро свяжутся. Но все же звонок от жены – намного лучшая гарантия, что все в порядке.

– Да, и снова звонил Муравьев. Номер оставлять не пожелал. Сказал, что позже перезвонит.

– Спасибо! – снова поблагодарил няню, не сумев скрыть удивления. Неужто так быстро потребовался мой ответ комитету? Что за спешка? Я же еще даже не успел участок выбрать… Все не могу решить, где мне лучше дачу завести. Поближе к дому Эльвиры и Никифоровны, или к моей квартире…А это разные направления… Мне идеально что-то в сторону Мытищ, чтобы быстрее добираться. А до дома в Коростово не так и легко доехать… А что будет, когда уровень автомобилизации резко вырастет, и начнутся настоящие пробки, не чета нынешним? Вот то-то же…

***

Сквер у дома Захарова.