Другая жизнь. Назад в СССР. - Михаил Васильевич Шелест

- Я, Людмила Давыдовна над мной уважаемыми учителями не издеваюсь. Мне действительно не понятно, зачем это всё нужно.

- Нихрена он завернул про уважаемого учителя, - произнёс, судя по голосу, Гребенников.

- Тихо! – так крикнула математичка, что я вздрогнул.

- Значит – издеваешься, Шелест. А пошли ка к директору.

Она потянулась к моему уху, но… хе-хе… Передумала.

- За что к директору, Людмила Давыдовна? Что я всё понимать должен с первого пинка? Мало ли что зазубрить можно. Позанимались бы лучше со мной после уроков.

- Ты подерзи, подерзи… Сейчас тебе Светлана Яковлевна мозги вправит.

- На уроках нужно слушать, а не в морской бой играть со Шведом.

- Вчера я, между прочим, в коридоре сознание потерял. Вон, Швед не даст соврать.

Я оглянулся на Костика, кивающего кучерявой головой, как китайская собачка.

- Ты… Это, что, Шелест? Хочешь сказать, что это я тебя довела до обморока?

Возмущению учительницы не было границ.

- Ни в коем случае, Людмила Давыдовна. Просто я, наверное, и вправду подзапустил ваш предмет, а теперь завис. Помогите мне.

Класс уже почти лежал от смеха. Они все думали, гадёныши, что это я так прикалываюсь над учителем. Были у меня раньше иногда подобные «загоны». Мне же было совсем не до смеха.

Людмила Давыдовна была умной и опытной учительницей она вышла просто из сложной ситуации.

- За ответ тебе пять, Шелест, а за поведение – единица. Неси дневник.

Я шагнув от доски выпучил глаза и развёл руки. Класс грохнул от хохота. Занавес. Прозвенел звонок.

- Следующую тему, благодаря Шелесту выучите сами. Задание на доске.

* * *

Я искренне расстроился.

- Ни хрена себе у меня репутация! Как у террориста! Никаких переговоров! Сразу на расстрел! К директору! Не помню, чтобы я конфликтовал с математичкой. Не помню. Хотя… Вот чего я полез со своим «не понимаю»? Ну, не понимаю. Надо было подойти после урока и спросить. А так получилось, что я издевался над учителем перед учениками. Теперь за единицу отвечай перед родителями. Ещё и в учительской про меня расскажет. Вот тебе и жизненный, млять, опыт. Чего полез?

Так думал я, глядя в окно третьего этажа, ожидая прихода «русыни» - ещё одной Людмилы, но Ивановны. Завуча по учебной работе. Очень строгой, но справедливой. С ней у меня, хм, до сего момента, был консенсус. Литературу я любил. Писал, более менее, грамотно. Правда, не всегда учил правила.

На уроке русского зыка написали короткий диктант и сдали тетради. Литература тоже прошла безболезненно для всех. По географии получил четвёрку за дополнения по теме. На астрономии снова со Шведом играли в морской бой. На трудах для нашей школьной хоккейной команды делали клюшки. Да не простые, а клеенные из нескольких слоёв древесины. Причём, сегодня была завершающая стадия – вставка «пера» и обклейка его стеклотканью с эпоксидной смолой.

Клюшки, благодаря трудовику, у нас получались отличные. Мы сначала делали их себе, но из простого дерева и сами дома гнули перья и обматывали фанеру стеклотканью. А теперь вот и для школы клюшек наделали. Вымазались в «покситке»… Хорошо хоть в рабочих халатах работали.

* * *

Оказалось, что вчера на катке я себе перегрузил ноги. Сегодня они были у меня как деревянными. Хорошо хот физкультуры не было, а то бы я напрыгал через козла. Любил наш физрук заставлять нас прыгать через козла или коня. И подталкивать девчонок под попы. Извращенец, этакий… Ха-ха… Девчонки всё понимали и при этом хихикали и постреливали на физрука глазками. Тоже те ещё, проказницы

На завтра была снова математика: алгебра с геометрией, биология, черчение, и как раз таки, физкультура.

Алгебру я решил просто зубрить, благо, раскрылись ресурсы будущей жизни, как бы давая почву для новой информации. «Новые» знания туда ложились и срастались со «старыми». Хорошо срастались все предметы, кроме алгебры. Просто «новым» знаниям практически негде было прорастать. Но хоть, ха-ха, они просто ложились, ха-ха, ровными слоями, а не кучей, ха-ха… Всё-таки мой старый ум был более упорядочен, чем мой, э-э-э, молодой. Хотя, что там у меня в голове твориться, я так и не понимал.

Я жарил навагу, и варил картошку для «толчонки», одновременно слушая записанную мной лекцию по новой алгебраической теме, когда вдруг зазвонил дверной звонок.

Глянув в дверной глазок, увидел Валерку из третьего подъезда.

- Чо глазеешь? – спросил он, как всегда хамовато.

- Чо по-китайски жопа. В курсе?

- Вот ты и жопа, хе-хе…

Валерка никогда в карман за словом не лез.

- Один-ноль, - подумал я. – В его пользу.

- Чо пришёл, - сказал я.

- Так чо – же жопа? - осклабился он.

- Ну, ты и жопа, - кивнул головой я. – Я ведь не спрашиваю, а утверждаю.

- Чо ты борзеешь, Шелест? В пятак давно не получал?

- Ты чего борзеешь, Грек? В пятак я давно от тебя не получал и не получу, и хамить ты первый начал. Зачем пришёл, говори тихо, проси мало, уходи быстро.

В последнее время у нас с Валеркой отношения были несколько натянутыми. Почему? Хрен знает. Зазнаистый он больно стал, как начал «меломанить». С фарцовкой связался. Он и так был весь на шарнирах и быстрый, как понос, а тут ещё и снисходительно-брезгливая ухмылка перестала сходить с его лица. Меня это раздражало. И раздражало ещё то, что я и в себе стал замечать его ужимки. Нам ведь не нравятся те, кто имеет такие же негативные качества характера, как и у нас.

- Нихрена ты борзой, Шелест! – выпучил глаза Валерка. - Вообще-то я пришёл сказать, что достал «Сержанта Пепера» и хотел дать тебе его скатать, но сейчас мне хочется просто набить тебе хлебало. Пошли выйдем.

- Ты дурак, Грек? Тебе хочется кому-то набить хлебало? Иди и набей себе. Мне не хочется никуда выходить. Давай, завтра после школы или сегодня после тренировки дождись меня. Я около десяти часов возле дома буду. Подожди.

- Думаешь, если Балдина завалил, так и герой?

- Валер, я с тобой не скандалил. Хамить ты первый начал а потом завёлся. Сколько можно вспоминать детство, когда твой год разницы имел перевес. Посмотри на меня и посмотри на себя. У нас с тобой даже весовые категории разные. Вспомни, как я тебя ушатывал на ковре, когда ты в том году вдруг стал ходить к нам на