Физрук на своей волне. Трилогия (СИ) - Гуров Валерий Александрович

– Поняла… – отозвалась Марина, в голосе прозвучала тревога. – А как он на это отреагировал? Он в курсе вообще?

– Вот мы с тобой и узнаем, как он отреагировал, – ответил я. – Когда придёт домой, всё станет ясно.

– Поняла…

– Только, Марин, – добавил я, – не пытайся ему звонить. У него сейчас нет телефона. Я забрал его на время – воспитательная мера.

На том конце линии послышался короткий вздох.

– Хорошо, Володя. Я всё сделаю так, как ты сказал.

Я уже собирался заканчивать разговор, когда Марина вдруг выпалила в трубку:

– Володя, его эти… так называемые друзья забрали у него компьютер! – в голосе звучало возмущение и бессилие. – Я пришла домой, а ноутбука нет…

– Ясно, понятно, – заверил я. – С этим тоже что‑нибудь придумаем.

На том конце воцарилась короткая пауза, потом Марина заговорила уже шёпотом:

– Володя, я не знаю, зачем ты нам помогаешь… и не знаю, как тебя за это благодарить…

Голос её сорвался, и я услышал приглушённые всхлипы. Эмоции взяли верх, и девчонка не смогла сдержаться. В трубке звучало тяжёлое, неровное дыхание. Похоже, она слишком долго держалась и теперь наконец позволила себе расплакаться.

– Жди брата, Марин, – сказал я и повесил трубку.

Я посмотрел на светящийся экран мобильника. Так и есть, я мог бы ведь и не ввязываться. Вечно кому‑то помогать – не профессия, да и не спасение. Всем не напомогаешься. А себе, как показывает жизнь, помогать всегда приходится самому.

Однако теперь всё это уже перестало быть просто случайной историей. Хотел я того или нет, но дело стало личным. После того, как услышал и Ваню, и Марину, пройти мимо уже не мог – совесть не позволяла.

Да и то, что я говорил брату о его сестре, было не просто красивыми словами. Я действительно считал именно так. Марина из тех людей, ради которых стоит тратить силы, время и нервы.

Потому что если не помогать таким, как она, если закрывать глаза, когда можешь вытянуть человека из ямы… то зачем вообще жить? Это уже не жизнь, а тупое существование.

В голове мелькнула старая строчка из популярной песни: «Не стоит прогибаться под изменчивый мир – однажды он прогнётся под нас».

Прав был Макаревич. В остальном он может и нехороший человек, но конкретно в этом – прав. Всё меняется, причём меняется стремительно. Но если держать спину прямо – есть шанс выстоять.

От размышлений меня отвлекла вибрация мобильника. Звонил Кирилл.

– Привет, Кирилл. Я тебя внимательно слушаю, – сказал я, переходя в привычный деловой тон.

– Владимир Петрович, – голос пацана звучал бодро, с ноткой делового задора, – в общем, тут дело такое. Мы с пацанами нашли инструмент. Если у вас есть время, можем прямо сейчас поехать и помочь всё снять с машины.

Я на секунду задумался. Мозг автоматически включил привычный расчёт – поздно, холодно… Но потом я вспомнил старое правило: не откладывай на завтра то, что можно сделать сегодня. Завтра обязательно появится что‑то новое, и руки до этого уже не дойдут.

– Понял, принял, Кирюха, – ответил я. – Говори адрес. Сейчас прыгну в тачку, заеду за вами максимум через полчаса.

Он быстро продиктовал место встречи. Я записал в заметки на телефоне и отключился.

Вдохнул полной грудью холодный осенний воздух. Взглянул на небо над головой – чистое, звёздное, как будто кто‑то разлил по нему ртуть и усыпал мелкими искрами.

Медленно выдохнул и направился обратно на стоянку. Идти было рукой подать…

Но стоило мне подойти ближе к забору, к которому как раз стоял мой джип, как я вдруг замер.

Что‑то было не так.

Зрелище было, мягко говоря, впечатляющее. По‑другому и не скажешь. Стоянка спала в густой ночной тишине. Сторож, похоже, тоже спал – в окне будки тускло горел одинокий огонёк лампы, а его самого видно не было. Собаки тоже отдыхали – лежали неподалёку, растянувшись на земле, мирно дремали, не обращая внимания на происходящее.

А вот у моей машины происходило то, что заставило меня мгновенно остановиться. Какой‑то мутный тип стоял возле джипа и уверенными движениями скручивал мою лебёдку. Работал спокойно, как будто делал это не впервые.

Сначала я даже не поверил глазам. На воре была маска – что‑то вроде балаклавы, но грубой, самодельной, напоминавшей те, что носили афганские моджахеды. Лицо полностью закрыто, только узкие прорези для глаз и рта.

Он явно не хотел, чтобы кто‑то увидел его рожу.

Вот же сука…

Я не стал кричать. В такие моменты крик явно будет лишним и даст вору шанс раствориться в ночи. А я хотел поймать вора с поличным…

Подлец сидел на корточках, сосредоточенно работал, инструменты лежали рядом: пассатижи, ключи…

Я передвигался тихо, на цыпочках, чувствуя каждый шаг по шершавому гравию. Подкрадывался так, чтобы не попасть в свет фонаря и не спугнуть этого урода. Но стоило мне подкрасться ближе, буквально на расстояние вытянутой руки, как вдруг всё пошло наперекосяк.

Собаки, которые до этого мирно лежали и, казалось, вовсе не обращали внимания на воришку, внезапно вскочили. Ну и с диким визгом бросились… не на него, а на меня.

Вот блин, помощнички, мать их.

Лай и визг мгновенно прорезали тишину. Воришка моментально понял, что происходит. Рефлексы сработали мгновенно: он рывком вскочил на ноги, будто пружина внутри распрямилась.

Я успел рассмотреть его при свете фонаря – движения быстрые, точные. Тело сухое, жилистое, явно привыкшее к физической работе или к тренировкам. Молодой, высокий, широк в плечах…

Обладай я своими прежними рефлексами – этот воришка и шагу бы сделать не успел. Но сейчас физика была не на моей стороне. Молодой, быстрый, резкий – у вора хватило сил и сноровки, чтобы в последний момент увернуться, скользнув в сторону.

Вот же гадёныш…

А собаки, словно сговорившись, окончательно всё испортили. Целая стая рванула ко мне с громким лаем, окружив кольцом. Шерсть у дворняг встала дыбом, клыки сверкали в тусклом свете. Они не нападали всерьёз, но подняли такой визг и лай, что всё это дало вору то, чего ему не хватало, – время.

Я сделал шаг назад, отпугивая псов, но этого оказалось достаточно, чтобы воришка успел воспользоваться заминкой. Этот урод резко развернулся ко мне и одним отточенным движением вытащил что‑то из кармана. В свете одинокого прожектора на стоянке что‑то холодно блеснуло у него в ладони.

Металл…

Воришка кинулся на меня с этой железякой – не то нож, не то отрезок какого‑то лома… хрен разбери. Да и времени разбираться особо не было. Вор попытался меня пырнуть, вот только бил он явно неумело – с замахом… Скорость была на его стороне, это видно, но техника подвела.

Я же действовал по старой памяти, не позволив руке с орудием разгуляться. Ловко перехватил запястье, сжал и, используя момент, резко вывернул локоть.

– Ф‑ф‑ф… – раздался стон из его рта.

Нож отскочил в сторону, звонко ударившись о гравий.

Не дав ему опомниться, я нанёс удар кулаком в солнечное сплетение. И вот на этом его преимущество в скорости окончательно растворилось. Мой удар был целенаправленным и тяжёлым, я ударил во весь вес тела, огромного, которым я теперь был.

Вор полетел назад, как мешок. Упав, кувырнулся, и тело растянулось на холодной земле. Воришка лежал, тяжело дышал, глаза стекленели. Казалось, самое время подойти и поставить точку.

Но собаки снова вмешались. Они не дали подойти ближе, подняв яростный лай. Натиск дворняг не позволял сделать и шага. Собаки плотно окружили меня и постоянно норовили вцепиться. Их кольцо превращало меня в заложника: я не мог подойти к воришке, а он в этом мгновении обретал шанс на спасение.

И этот сукин сын не терял времени. Медленно встал на ноги и принялся пятиться к забору. Следом, окончательно приходя в себя, он рванул, будто сайгак, к подкопу под сеткой. Пролез туда играючи и исчез в тёмном просвете.

– А ну стоять! – рявкнул я.

Но понятно, что никто не остановился.

Я поднял руки вверх – чисто инстинктивно. Не знал, работает ли этот трюк с собаками, как с медведями, но в тот момент другого варианта попросту не было. Сделал шаг вперёд и рявкнул: