Многоликий Янус - Светлана Малеёнок

— И, что именно тебя смущает?

В это время, слуги внесли обед и поспешно расставили блюда на столе. Аппетит у меня к этому времени пропал окончательно, но я решил заставить себя поесть, ведь, как, ни крути, а силы мне еще понадобятся.

Отец, приступив к трапезе, бросил на меня нетерпеливый взгляд.

Я тоже принялся за еду, почти не ощущая ее вкуса, и начал делиться с ним своими мыслями.

— По поводу первого письма, я высказался. Теперь второе. Девушка, похожая на Аврору, была одна и одета в крестьянскую одежду. Допустим. Но, какой ей смысл переодеваться, если при этом она не спрятала свои волосы? Ведь именно по ним ее и опознали! Кстати, в первом и третьем случае тоже указано, что опознали ее исключительно по длинным красным волосам. Ну, а теперь, третье письмо. Насколько мне известно, Аврора никогда близко не общалась с крестьянами, особенно мужчинами. Слишком была высокомерна, чтобы опуститься до подобного. Но, в нашем доме, отец, она стала с ними вежливо здороваться, не более того!

Винсент Райли, отпил глоток рубинового вина и с минуту сидел, молча, вглядываясь в содержимое бокала, словно ворожея в хрустальный шар. Оливер терпеливо ждал, что же скажет отец.

— Как я тебя понял, сын, ты во всех трех случаях почти уверен, что видели не Аврору?

— Да, это так.

— То есть, тебя смущает… все!? – старый князь поднял глаза от бокала, задумчиво уставившись на сына.

— Ты все правильно понял! Но больше всего мне не понятно то, что если бы Аврора действительно захотела сбежать, одна или с кем-то, то она в первую очередь спрятала бы под головной убор свои приметные волосы, моя жена совсем не глупа!

— Согласен, — кивнул отец, — и что ты решил? Не ехать с проверкой, по этим письмам?

— Нет, ехать нужно, мало ли. Но, сам я не поеду. Пока. По моей вине отца Авроры хватил удар, и если он не оправится, она меня не простит! И кто меня за язык дернул, озвучивать свои мысли, а тем более ее отцу!

Я встал, и прошел к окну. Почти половина деревьев покрылась желтой листвой, все же, уже первые числа второго осеннего месяца. Невольно подумал о том, что жена пропала, но все ее вещи остались на месте! Хотя, нужно расспросить сестер и узнать у отца, что из вещей она брала с собой. И пропало ли что-то из них. Ведь вряд ли кто-то в своем уме, решится бежать в том, в чем есть, тем более что ночи уже довольно холодные.

Очнулся я от ощущения тяжелого взгляда в спину. Повернувшись назад, убедился по хмурому выражению лица старшего Райли, что он уже с большим нетерпением ожидает от меня ответа. Но вместо этого, я задал ему вопрос.

— Отец! Аврора брала с собой что-то из вещей, когда поехала проведать свою семью?

— Нет, точно помню, что ничего у нее в руках не было! Да и зачем бы? В замке осталось полно ее вещей, да и ехали мы одним днем, это уже позже она с сестрами сговорилась на ночь остаться.

— Понял. Так вот, — продолжил я, возвращаясь к прерванному разговору. – Я останусь дня на два – три с графом. Нужно убедиться, что его состояние хотя бы стабильно. По этим трем письмам я пошлю людей, чтобы узнать все подробнее. А сам, буду ждать новых вестей.

Так я и поступил. Единственное, что я дополнительно сделал, это снабдил посыльных клетками с голубями, количеством по десять птиц. И приказал, чтобы слали весточки при малейших новостях! А проверив информацию по выданному им письму, чтобы двигались дальше, по тем трактам, которые еще не были обследованы.

***

Мой отец, на следующее утро отбыл назад, в наше имение. Но я, задержался в замке не на два – три дня, а почти на неделю, так как новостей, дававших хоть какую-то надежду на то, что след моей жены обнаружен, не было.

Это время пролетело в переживаниях об Авроре и ее отце. Доктор Вульф раза три в день, посещал больного, и прогнозы были не очень утешительные.

Несмотря на то, что смертельная угроза миновала, Ларион Саян был практически обездвижен, он не чувствовал всю левую половину своего тела, его лицо, тоже частично перекосило, отчего, с сильно опущенным левым уголком рта, выглядело вечно недовольным. Хотя, чему тут было радоваться!? Но, что самое печальное, тесть не мог говорить, а значит, даже в лежачем положении, управлять своим имением отдавая распоряжения.

Я каждый день навещал его, и всегда, по выражению глаз понимал, что он ждет хороших известий о дочери, но пока, я, ничем не мог его порадовать. Чтобы как-то отвлечь графа от тревожных мыслей, часто спрашивал совета по тому или иному вопросу, касательно дел в его имении. К счастью, с помощью моргания, мы смогли с ним хоть как-то общаться. Моргая один раз, он мне говорил «да», а два раза, — «нет».

Отвечая мне, граф хмурился, явно думая, что дела могут подождать, и что я слишком много времени трачу на ерунду, а не на поиски его дочери. Похоже, после выздоровления, меня ждет тяжелый разговор с тестем, и дай-то Бог, чтобы мы смогли прояснить это недоразумение.

Все шесть дней, прилетали голуби с незначительными известиями, и я был зол на посыльных, которые тратили крылатых вестников на такую ерунду.

На седьмой день, я уже не мог выносить вечно укоризненные взгляды графа, и попросил Гарнию, чтобы она почаще ему давала успокаивающие чаи с сонным эффектом. Я пояснил женщине, что ее отцу сейчас нельзя волноваться, а хороших новостей у меня для него, пока нет. К счастью, доктор поддержал меня и даже выдал необходимую микстуру.

Ранним вечером этого же дня, прибежал посыльный с голубятни и принес новое письмо. Но, испуганно трясясь, он поведал, что голубь был найден мальчишками, запутавшимся в силках. Птица обессилела и уже почти умирала без воды, а сорванцы, заметив на ее лапке письмо, передали его на голубятню вместе с полумертвым голубем.

Едва начав читать письмо, я почувствовал, как тревожно забилось мое сердце, и был почти уверен, что это именно тот самый след, который я так долго