Сопротивление - Алексей Витальевич Осадчук

После его объявления в зале снова повисла тишина. Дворяне, собравшиеся в королевском дворце, приготовились к следующему объявлению королевской воли.

Горящие глаза, слегка напряженные лица — Карл своими указами сегодня удивил многих, вот все и перевозбудились. Не хотят пропустить ни одного слова.

И я их понимаю — сам удивился некоторым решениям Карла.

Чего только стоит торжественное вручение маршальского скипетра герцогу де Гонди, который теперь во главе с дворянским ополчением южан будет охранять границу с Бергонией.

Это назначение, мягко говоря, всколыхнуло местный бомонд. После смерти принца Филиппа герцог де Гонди практически мгновенно потерял былое влияние при дворе.

А вот сам правитель Юга, судя по его каменной физиономии, напротив, был спокоен. Похоже, сюрпризом этот указ Карла для него не был. Да и радости на лице герцога тоже не было заметно. И это вполне объяснимо. Это же какие расходы ждут казну Гонди. Но я так полагаю, без его согласия Карл, даже если бы очень хотел, вряд ли смог бы навязать такую ношу. Здесь решение должно быть обоюдным. И если Гонди согласился, значит, Карл ему что-то пообещал.

Интересно, что? Земли, деньги, титулы? Вряд ли Гонди заинтересовало бы что-то из этого набора. У него у самого этого добра в достатке. Скажем так, герцогу Юга нужно что-то более весомое в качестве поощрения. Единственным его желанием была свадьба дочери и старшего принца, которая стала бы новой ступенью развития рода Гонди.

Только вот у Карла закончились свободные сыновья. Луи уже женат. На днях пришла весть с севера об их с Астрид свадьбе. А Генрих в нынешнем своем статусе более недоступен для Гонди.

Учитывая то, как «синий» принц постоянно оказывается рядом с принцессой Вереной, у Вестонии намечается совершенно иной союз. Особенно после того, как Карл, наконец-то, объявил Генриха своим наследником. Сколько же радости было на лицах всех Онжесов, а также Краонов, присутствовавших сегодня на приеме.

Собственно, именно с этой новости и начался королевский прием, на который я и был приглашен. Правда, новостью это объявление уже, по сути, не было. Всё уже к тому шло. Карл просто поставил жирную точку. Я видел его лицо, когда герольд зачитывал его указ. Король старался сохранять благостное выражение лица, но в его глазах то и дело вспыхивали огоньки раздражения и ярости. Складывалось такое впечатление, что решение признания Генриха наследным принцем было кем-то навязано Карлу. И раз уж такой, как Карл, сдался, значит, доводы были приведены железобетонные.

Но вопрос с Гонди оставался открытым. Если не сыновья Карла, тогда что ему было предложено? Или же — кто? Неужели король пообещал герцогу Юга свою внучку? Вернее, не самому герцогу, а его сыну, маркизу де Гонди, который тоже здесь присутствовал, и был, как всегда, слегка сбит с толку. Я уже давно заметил за ним эту черту еще по Бергонской кампании. Наследник герцога де Гонди был довольно неуверенным в себе человеком. Чего не скажешь о его дочери Бланке, чей пристальный и даже горячий взгляд я периодически ощущал на себе.

Иногда наши взгляды встречались, и тогда Бланка одаривала меня обворожительной и даже многообещающей улыбкой. Чем здорово, к моему удивлению, выводила из себя Валери.

Та, не забывая одаривать молодых и не очень кавалеров, которые вились рядом с ней словно пчелы вокруг цветка, учтивыми улыбками, после каждого взгляда Бланки де Гонди на меня, приглушенно шипела словно змея. Сестре Макса эта партия явно была не по душе.

Как оказалось, эти заигрывания со мной Бланки, как ни странно, не понравилось еще одной молодой особе. Если бы не тетушка-герцогиня, которая в этом плане была поглазастей и поопытней меня, я бы ни за что не обратил на это внимание.

Адель… После каждого нашего с маркизой переглядывания на лицо юной принцессы наползала тень. Она еще по-детски закусывала губу и начинала чаще обмахивать себя веером.

Один раз мне удалось подловить внучку Карла, когда она издалека следила за мной. Мы встретились взглядами, и я изобразил учтивый поклон. На щеках смущенной Адель постепенно начал разливаться густой румянец, который она тут же попыталась скрыть за веером.

Помимо внимания этих двух, я то и дело ощущал на себе грустные взоры Верены, которая постоянно находилась рядом с принцем Генрихом и своими вассалами.

Поговорить нам еще не удалось, но я особо и не рвался. Во-первых, дабы соблюсти учтивость достаточно и приветственных поклонов. Во-вторых, мне казалось, что в свете той истории с укрывательством, чем меньше нас будут видеть вместе, тем лучше. Ну, и в-третьих, — мы уже все друг другу сказали. Каждый из нас выбрал свой путь.

Правда, это не значило, что следом за Вереной, которая, как уже было объявлено, отправится на север страны с армией своих подданых, я не пошлю первородных, чтобы те приглядели за новым аурингом.

Ну и последней персоной, следившей за мной пронзительным и обжигающим взглядом, была Бриджитт. Нет, конечно, она не была в числе приглашенных на сам прием, но она и труппа Бризо были наняты, чтобы снова развлечь короля и его гостей своим выступлением, которое намечалось в саду.

Бриджитт я заметил у небольшой дверцы, ведущей в проход, по которому бегали дворцовые слуги на кухню и обратно в зал. И пусть девушка, которой наверняка каким-то образом удалось уговорить одного из лакеев украдкой поглазеть на гостей и короля, пряталась за тяжелой портьерой, ее энергосистему я срисовал довольно быстро.

— Маркграф де Валье! — зычный голос королевского герольда вывел меня из задумчивости. — Предстаньте перед своим королем!

Откровенно говоря, такой поворот был для меня неожиданностью. В зале повисла тишина. Под пристальным вниманием сотен пар глаз я двинулся в ту сторону, где на своем троне восседал Карл.

Придворные расступились, и я склонился перед королем. Кико, ходивший до этого по залу и отпускавший язвительные комментарии в адрес собравшихся, уже был тут как тут. Словно верный пес он сидел у правого колена Карла.

Королева Беатрис тоже была здесь. Ее трон стоял по левую руку от супруга. Видимо, дабы показать единство королевского семейства в час общей беды, эти двое, мило улыбаясь и негромко разговаривая, изображали чуть ли не влюбленную пару.

Хотя все собравшиеся понимали, что это всего лишь фарс. Но этот фарс был необходим прежде всего для народа. Простому люду почему-то важны такие спектакли. Появляется ощущение некой стабильности и правильности, в которые подданые верят. Народу нужна уверенность в своем короле