Сопротивление - Алексей Витальевич Осадчук

Но были и те, кто был явно согласен с решением Карла. Лорд Грэй смотрел на меня открыто и одобрительно улыбался. И таких магов я заметил немало.

Любопытной была реакция и Кико. Он внимательно следил за мной. Как будто пытался проникнуть ко мне в голову, чтобы прочитать все мои мысли.

Вот бы он удивился, если бы ему действительно удалось это сделать. Ведь мысленно я уже был далеко как от дворца, так и Вестонии. Вместе с моими летучими отрядами оборотней и гленнов, которые уже двигались навстречу армии Золотого льва, чтобы начать диверсии в его тылах. Их главной целью были обозы аталийской армии.

Поэтому вся эта медлительная возня в столице с тратой огромных ресурсов на внешнюю пышность и роскошь, вон, одних только свечей было сожжено несколько тысяч, меня здорово раздражала. Но, увы, я должен был играть по местным правилам. Во всяком случае пока…

Тем временем герольд продолжал.

— Этот знак вручается лишь тем, кто многократно пересекал границу миров, сражался с порождениями тьмы и возвращал в мир живых свет и надежду. Золотое Перо, частично опаленное черным как напоминание о Тени, символизирует единство света и мрака, силы и воли, без которых невозможна защита рубежей мира.

Мысленно я хмыкнул. Сколько пафоса. Тень уже названа тьмой, а эта часть Мэйнленда — конечно же, светом. Как же людям нравится все делить на черное и белое. И себя, естественно, отождествлять с чистотой и сятостью.

То есть, исходя из вышесказанного, получается, что люди Лао, которые оказали мне гостеприимство и которые постарались поделиться со мной всем, чем могли — порождения тьмы, а тот же бывший сержант Ролан Буке, продаваший крестьян в рабство, или тот же герцог де Бофремон — достойные представители светлой стороны.

Карл, которого весь этот ажиотаж здорово развлекал, с ехидной улыбкой приколол золотое крылышко рядом с серебряным, уже висевшем у меня на груди. А потом жестом подозвал следующего лакея.

Когда я увидел его ношу, по моей спине непроизвольно пробежал холодок. Это был круглый слегка выпуклый щит из уже знакомой мне синей стали. Всю его поверхность покрывал древесный узор, как будто от гигантского стального древа, которое переплетали колючие ветви, отодрали кусок коры, только идеально круглый.

Мой восхищенный взгляд не остался без внимания Карла. Он смотрел на меня, слегка прищуривщись, с неизменной веселой ухмылкой.

Когда слуга сделал шаг и замер перед королем, герольд провозгласил:

— По воле Его Величества, в знак признательности за подвиги, совершенные во имя короны и Света, маркграфу Максимилиану де Валье преподносится древний артефакт, сохранившийся со времен первых великих магов, именуемый Щитом Стража! Сей реликт, некогда принадлежавший ордену первейших защитников рубежей, сотни лет хранился в оружейной палате короны. Его поверхность, созданная из редчайшей голубой стали, сияет даже в полумраке, отражая отблески света, а узор из переплетенных колючих ветвей символизирует силу, что заключена в единстве живого и несокрушимого!

Под внимательными взглядами сотен пар глаз использовать истинное зрение я опасался. Поэтому осмотр щита оставил на потом. Но в том, что в нем был какой-то секрет, сомнений быть не могло. Наверняка мастера древности, создавшие это произведение искусства, запрятали в него что-то похожее на усиления в доспехе ауринга. Ведь этот щит ковался именно под золотую ману.

Словно подслушав мои мысли, Карл громко, с нотками пафоса в голосе, произнес, обводя взглядом присутствующих в зале страйкеров:

— Ни один из ныне живущих боевых магов не сумел подчинить себе этот щит — слишком велика мощь, что дремлет в его сердце! — и, уже обернувшись ко мне, добавил так же громко: — Пусть он станет знаком признания и напоминанием о долге перед Светом!

Мне стоило труда не скривиться. Снова этот свет и какие-то долги, идущие в придачу.

Когда щит оказался у меня в руках, я для вида восхищенно его осмотрел. Затем демонстративно примерил на руку. Кстати, он, как все доспехи и оружие аурингов, был легким, несмотря на свои размеры.

Поблагодарив короля поклоном, я передал щит лакею, который все это время стоял рядом. Потом, перед отъездом мне его вернут. Не буду же я шататься по тронному залу со щитом в руке.

Когда лакей со щитом удалился, ему на смену появился его коллега, неся на серебряном подносе пухлый свиток.

В глазах Карла блеснул озорной огонек, а рот расплылся в широкой улыбке. Он слегка подался вперед и негромко, чтобы только я его услышал, произнес:

— А вот и самое интересное.

Подмигнув мне, он кивнул, и герольд начал свою очередную громогласную речь:

— По воле Его Величества, повелителя Вестонии и Бергонии, короля Карла Третьего, рассмотрено и удовлетворено прошение, поданное его сиятельством, маркграфом Максимилианом де Валье и её светлостью, герцогиней Жанной дю Белле, касающееся судьбы рода де Грамон.

Я напрягся и, скосив глаза, заметил стоящую в первых рядах тетушку герцогиню и виконтесс де Грамон. Они, как и я, тоже были напряжены. Правда, во взгляде Жанны дю Белле горел огонек торжества. Похоже, она, как всегда, просчитала Карла. Видимо, он все-таки решился назначить меня опекуном.

Но Карл смог меня удивить, и не только меня, но и всех собравшихся, включая и свою бывшую фаворитку, герцогиню дю Белле. С каждым словом, произнесенным герольдом, ее глаза все больше расширялись.

— Поскольку нынешний граф, Генрих де Грамон, по состоянию здоровья и духа признан неспособным к управлению и исполнению своих вассальных обязанностей, Его Величество постановил: передать опеку над родом и всеми владениями де Грамон маркграфу Максимилиану де Валье и, во избежание смуты в военное время, возвести сего мужа в достоинство графа де Грамон со всеми правами, обязанностями и знаками титула. Отныне он именуется графом де Грамоном, законным главой дома и хранителем его земель, печатей и знамен.

После этих слов Карл передал мне свиток с подноса.

Тронный зал сперва накрыла гробовая тишина, но потом народ очнулся. И по залу прокатилась волна возбужденного гула. В основном недовольного. Опека над родом еще куда ни шло. По слухам, у Генриха де Грамона действительно поехала кукуха. Тем более, что все понимали — опекуном, вернее, опекуншей рода, скорее всего, станет герцогиня дю Белле. Хоть в указе короля и значится имя маркграфа.

Но передать главенство в роду бастарду, пусть и такому прославленному… Это уже явный перебор. И очень неприятный прецедент. Так ведь можно и до более опасных изменений докатиться.

Нужно отдать должное голосовым связкам королевского герольда. Ему каким-то образом удалось