Гарри Поттер и На самом деле - Михаил Владимирович Уткин

канализационный люк или просто уехать с любовником, машину которого я и слышал, когда вышел… Перетекали на необходимость пошерстить ванную комнату на предмет поиска ещё одного комплекта простого мыла и природной губки, принадлежащей тётке, которая, возможно, прятала их где-то среди разноцветья химии, которой пользовались наши домашние маглы.

Ах да, для подтверждения магичности Петуньи надо ещё поискать похожую на мою зубную щетку и коробку порошка для чистки зубов. Щеткой с деревянной ручкой и какой-то угрожающе выглядящей щетиной (как бы не со спины кабана) я воспользоваться не рискнул. Тем более что и не очень понимал, как пользоваться зубным порошком. Его на щётку надо сыпать? В рот закидывать? Жевать? Может, пальцем растирать на зубах, а потом излишки смахивать этой жуткой хренью из позапрошлого века? Никогда порошком не приходилось пользоваться, тем более слышал о его вредности. Эмаль, вроде бы, повреждает…

Бам-бам-бам-бам!

От энергичных шлепков ладонью в дверь чулана я аж подскочил.

— Поттер! Подъём! Завтрак на тебе! Если через пятнадцать минут не явишься на кухню, есть будешь то, что приготовлю я!

Чёрт возьми, даже и не заметил, как заснул. И это минус. Да и, похоже, поттериана мне не привиделась. Это определённо теперь новая реальность. И к этому пока не понял, как относиться. Если альтернатива смерти — то плюс, а вот относительно своей взрослой жизни — скорее минус.

Ага, а вот и возмущение, поднявшееся изнутри на страшную угрозу — «запрет готовки» — в стиле «не честно!» от эмоционального куска паренька. Заставило хмыкнуть и прекратить выделение адреналина:

— С ума сойти… Не честно, надо же. Нечестная тётка может нечестно запретить… Ну тогда надо честно вставать, ничего не поделать, Гарри, нас загнали в ловушку, хе-хе.

Глава 6. Первый ответ Петуньи

В ванной с некоторым недоумением вновь увидел на привычном для Поттера месте смену белья. Я, в целом, за чистоту, но утренний душ для меня никогда не был обязательным ритуалом. Разве что после бурной ночи с женщиной или если надо взбодриться контрастным после короткого сна. Но пацану-то зачем? Умылся, почистился и порядок!

Как подсказывает память — обязательное требование тётки к утреннему омовению попроще вечернего тщательного намыливания и всё такое. Утром достаточно просто постоять под струями воды несколько минут.

В отличие от вечерней, утренняя водица в душевой была очень горячей. Когда кожи коснулись струи, я покрутил холодный кран и с раздражением понял, что нормального смесителя у Дурслей нет, отчего потоки холодной и горячей воды боролись за отверстия лейки и выплёскивались отдельными разнотемпературными струйками. И отрегулировать эту дрянь оказалось невозможно, только выбрать один из двух режимов.

Впрочем чисто горячий душ оказался всё-таки не обжигающим, перетерпев немного — привык. А через пару минут вода и вовсе расслабила мышцы и словно смыла боль, которая осталась после вчерашней тренировки. Я даже недоверчиво помял пальцами плечи и шею, ведь, по идее, болевые ощущения должны были оставаться до вечера, даже если выгнать из мышц молочную кислоту гимнастикой. А тут — словно действительно смыл. Магия, не иначе, хе-хе… А может и не «хехе», и тётка специально нагрела воду ровно настолько, сколько нужно для этого.

Я машинально провёл пальцами по выдающимся рёбрам.

— Удивительно костлявое существо. Ну да ничего, Гарри, были бы кости, мясо нарастим.

Так, а теперь неспешно на кухню, благо время, отведённое тёткой на сборы, ещё есть. Не то чтобы я жаждал что-то там готовить, но в домашних делах постараемся не делать резких пируэтов. Из приоткрытой двери дробным цокотом щëлкал нож, как это делают повара, быстро нарезающие овощи, не отрывая кончика от доски. Я бросил взгляд на часы: до окончания отпущенных на сборы пятнадцати минут было ещё семь. Хех, не утерпела, что ли, тётушка… Однако в груди вдруг колыхнулся тяжёлый гнев и застарелая ненависть:

«Обманула!»

Вослед потянулась целая гирлянда воспоминаний подобных ерундовых «неправд», что, оказывается, копились и заботливо откладывались в памяти.

Я снова аж обалдел от концентрации негатива, которым, оказывается, оперировал этот очкастый паренёк. Словно какое-то чёрное пламя заколыхалось в груди. Чувствуя, что ещё миг — и намагичу какую-нибудь эпическую хрень, я быстро присел и ударил кулаком по стене. В панике понял, что вышло слабовато, по наитию шлёпнул по щеке ладонью. Раз, и ещё раз… Звонко и довольно болезненно. Огненный пузырь, распиравший рёбра, лопнул и рассосался, а я почувствовал, как разом по всему телу выступил пот, а со лба и вовсе слился щекочущей струйкой по виску. Я сполз спиной по стене, присев на корточки.

— Так… Так. Вот же, блин, не повезло попасть, похоже, в самый страшный психотип человеческий — в меланхолика. Слабого, чудовищно эмоционального и с эпичными тараканами, что подселяются сразу с рождения.

Огрызок Гарри колыхнулся усталым недоумением, на что я проговорил под нос тихонько, но жёстко:

— Любые непонятки надо разруливать сразу. Не закрывать крышкой, не запирать в памяти — иначе всё это начинает бродить и разлагаться и в конечном итоге приводит к взрыву по какому-нибудь пустяковому поводу.

Сколько раз ты подобную пробудку игнорировал? Да в половине случаев не выходил. Кроме того, реагируешь, словно клялись на крови да скрепляли непреложным обетом. Тогда как тётка просто мимоходом бросила примерную цифру. Что-то сделала быстрее и потому быстрее принялась за следующее, даже и не вспомнив, сколько она тебе там минут отвела.

Что у вас вообще за нелепые перетягивания приготовления пищи? Приходи, садись в уголок и нюхай, что она там готовит… Не в том дело? В принципе дело?… Ну охренеть, какой ты у нас принципиальный пацан. Не путай божий дар с яичницей…

— Поттер? — раздалось вопросительное над головой. Я поднял взгляд и увидел обеспокоенные глаза Петуньи. Впрочем, в следующий миг ойкнул, получив по шее хлёсткий удар полотенцем. Выставил руку с растопыренными пальцами и буркнул:

— Всё нормально, тётя. Прошёл уже этот… ЭТО, в общем. Против чего так хорошо помогает полотенце. Получилось на этот раз сдержаться.

Я осторожно выглянул из-под ладони и заметил, как с ресниц тётки сорвалась слезинка. Она резко отвернулась, и из кухни донёсся её поначалу неуверенно-хрипловатый, а потом уже привычно-визгливый голос:

— На тебе нарезка лука. Осторожней, не порежься… Противный мальчишка! Чтоб тебе пусто было, тупой болван. Ненормальный!

Я вытер пот со лба и окинул взглядом кухню. Так, помню, нарезка лука — одно из самых любимых занятий по готовке у Поттера. Двойной эффект аромата. Тогда для кого внезапный переход на негодование? Какое-нибудь магическое подслушивающее устройство? Или не магическое?