Физрук на своей волне. Трилогия (СИ) - Гуров Валерий Александрович

Уже уходя, услышал причину, по которой ко мне проявлялся такой повышенный интерес.

— Девчата, — понизив голос, заворковала красная курточка. — Гордеев же теперь три оценки ставит в аттестат!

— Надо ему ещё какой-нибудь подарок сделать, от родительского комитета, — зашептала белоснежная жилетка.

О чём говорили дальше, я уже не услышал. Подошёл к своему «Матизу», на который нельзя было смотреть без слёз. Тачка напоминала старую клячу и даже кренилась набок. Что, впрочем, неудивительно — во мне теперешнем веса было килограмм сто тридцать, не меньше. Как этот «воробушек» выдерживал подобный вес, лично для меня было загадкой.

Я достал ключи, нажал на кнопку сигналки и потянул за ручку двери. Петли ответили жалобным писком. Дверь подалась тяжело, неохотно, словно молила: «Не пускай этого кабана внутрь, добьёт он меня окончательно».

Ну тут уж простите-извините, я сам жопе с полутораметровым обхватом не шибко рад.

Я опустился в кресло, и машинку перекосило ещё сильнее. Пружины прогнулись чуть ли не до асфальта.

Я замер, боясь пошевелиться и опасаясь, что ещё одно движение — и я провалюсь к чёрту сквозь днище. Руль врезался в живот, колени поджались так, что я едва мог дышать.

Я попробовал дёрнуть рычаг, чтобы отодвинуть сиденье, но бесполезно. Оно уже было отодвинуто по максимуму.

— В тесноте, да не в обиде, — прошептал я, пытаясь устроиться удобнее.

На этом сюрпризы не закончились. Стоило оглядеться — и я обнаружил здесь целый склад… но не боеприпасов. Неа. Склад здесь был по-настоящему продовольственный. Частично совмещая функции свалки.

На заднем сиденье лежал целый пакет с булками, шоколадками, вокруг были разбросаны обёртки и крошки.

Любил Вовка покушать, тут ни дать ни взять. Интересно, а он понимал, что с таким подходом хоть ведро китайской мази на себя вылей, толку не будет? Или это из разряда — мышки плакали, кололись, но продолжали упорно жрать кактус?

Я завис ненадолго, оглядывая бардак в салоне. Всё бы ничего, но при виде этих тонн мучного и шоколада в животе заурчало. Тело, похоже, было отнюдь не прочь перекусить прямо сейчас.

Пришлось проявить волю.

Я, стиснув зубы, собрал всё это добро в пакет и вышел из машины. Подошёл к мусорке. На секунду задержался — рука, зависшая над урной, не хотела отпускать пакет. Но я всё-таки заставил себя швырнуть пакет внутрь. Жратва глухо ударилась о дно.

— Всё, — облегчённо выдохнул я. — Обжорству — бой!

Вроде и радоваться надо было, но ощущения были смешанные. Толстяк внутри меня протестовал на уровне физиологии, и тело, по всей видимости, резко урезало мне количество эндорфинов.

Я вернулся в машину. Сунул руку во внутренний карман, достал конверт, подаренный мамашами, и не глядя убрал его в бардачок. Почти не глядя — потому что из бардачка вывалилась пачка открытых чипсов.

— Спокойствие, только спокойствие…

Я смял чипсы и уже собрался по второму кругу идти к мусорке. Но мимо пробегал какой-то мелкий школяр, и я подозвал его к себе.

— Топай сюда.

Малой подбежал, уставился на меня. Огромный рюкзак, килограмм на десять точно, будто тянул его к земле.

— Здравствуйте, Владимир-р Петр-р-рович! — в буквальном смысле прорычал он.

— Ага, здорова, мелкий. Партийное задание — метнись кабанчиком до урны и выкини вот это, — я, не дожидаясь согласия, вручил пацану пакет с чипсами.

Школяр взял чипсы, посмотрел сначала на них, потом на меня и отрывисто закивал.

— А можно захавать? — прям с воодушевлением спросил он.

— Не советую, а то жорик будет как у Владимира Петровича, — подмигнул я.

— Жопик? — заулыбался пацан беззубым ртом.

— Иди уже!

Малой вприпрыжку (несмотря на тяжёлый рюкзак) подбежал к мусорке. Чипсы выкинул, но зараза перед этим взял себе из пачки целую охапку. Думал, не замечу…

Я вставил ключ в личинку замка зажигания и завёл мотор. Старенький двигатель кашлянул, затрясся, будто в него вместо бензина залили микстуру от бронхита.

Машину повело мелкой дрожью, которая отдавалась в руль. На миг показалось, что ещё чуть-чуть — и весь кузов осыплется ржавыми хлопьями.

Я вцепился в руль и уставился в лобовое стекло. Ну что, поехали? Вот только вопрос — куда? До меня тотчас дошло, что я понятия не имею, где живу. А мой адрес «не дом и не улица, мой адрес — Советский Союз» уже не прокатит.

Я почесал затылок. Жильё у меня точно есть, осталось выяснить — где! Догадка кольнула тут же, и я захлопал себя по карманам. Прописка должна быть в паспорте, вряд ли в этом плане хоть что-то изменилось.

К удаче, паспорт оказался при мне и лежал в одном из карманов пиджака. Я достал его, пролистал страницы, но на миг остановился на фотографии. Со снимка на меня смотрел вполне себе худой пацан. И сколько, интересно, этой фотографии?

Я скривил взглядом по дате выдачи документа — 2018 год… ну, если судить по моим нынешним меркам, то времени прошло всего ничего. Сам я оказался 2001 года рождения. Я сразу посчитал, что мне исполнилось двадцать четыре года.

Песня, конечно…

Зато теперь понятно, что у меня полнота новорождённая, и свою трудовую мозоль я просто-напросто наел. А значит, похудеть не просто надо, а обязательно.

Я пролистал страницы паспорта дальше и нашёл адрес: улица, дом, квартира. Местом жительства значился Краснознаменск. Выходит, я местный, раз у меня прописка есть.

— Ну, хоть что-то, — шепнул я.

Оставалось понять, как доехать до этого адреса. Судя по возвышающимся на горизонте высоткам, город был довольно крупный. Да и сама школа, где я теперь батрачу, тоже огромная.

Я снова задумался. В моём нынешнем положении без карты я был как без компаса в тайге. Но каждый уважающий себя автолюбитель хранил автомобильную карту прямо в машине. Так что не исключаю, что найду карту где-нибудь тут. Я снова открыл бардачок, порылся.

Рука нащупала… аккуратно сложенный женский лифчик. Леопардовый.

— Ну ни фига себе… — протянул я.

По размеру сразу было ясно, что хозяйка лифчика — дама худенькая, но с грудью у неё полный порядок.

И ещё…

В бардачке лежал ещё один конверт!

В смысле конвертов было два. Полностью одинаковых — белых, ничем не выделяющихся.

Любопытно.

Я взял оба конверта, открыл. Бабок, к моему сожалению, ни в том, ни в другом конверте не оказалось. Если в первом лежал сертификат на «посещение канцелярского магазина „Буратино“ на сумму 2500 рублей», то во втором… я аж вздрогнул от неожиданности.

Внутри второго конверта я наткнулся на фотографию. Снимок интимного характера. Лица не было, кадр был обрезан. Зато остальную часть чьих-то телес я видел наглядно и во всех подробностях. В руке у женщины с фотографии была плётка, а на теле чулки и трусики леопардовой расцветки. Лифчика не было… ну потому что вот он — рядом лежит.

Я перевернул карточку и на обороте увидел надписи шариковой ручкой — набор букв и цифр. Для меня это был просто бессмысленный код. Прочитать хоть что-то связное было попросту невозможно.

Я положил находку обратно, прикрыл бардачок. Жаль, память прежнего хозяина ко мне не перешла. Многое бы пояснило…

Я по привычке хотел врубить первую передачу на коробке, но обнаружил, что в моём «воробушке» стоит автомат. Неожиданно, но приятно. Я включил режим D и отпустил педаль тормоза. Матиз дёрнулся вперёд так, словно его пнули сапогом под задний бампер. Рывок едва не швырнул меня в металлическое ограждение у школьного двора. Я дал по тормозам в последний момент, колёса заскрежетали.

— Ёпрст! — вырвалось у меня.

Раздался смех. Несколько школьников показывали на меня пальцами. Один сложил ладони, будто крутил руль.

— Владимир Петрович, аккуратней! А то в космос улетите! — протянул он тонким голосом.

— Слышь, Союз-Апполон, дернули отсюда! — рявкнул я.

Пусть смеются. Смеётся тот, кто смеётся последним. Да, вроде и прописная истина, но факт. Но если даже школота меня за клоуна держит, значит, придётся поднимать авторитет. И быстро.