Французские гастроли (СИ) - Ковригин Алексей

Мы приходим в себя и наш «братский» поцелуй прекращается. Слышится насмешливый мамин голос:

— Ну шо, голубки, уже попрощались? Или мама так и будет стоять как в очереди на Привозе? — и вдруг выдаёт: — Эх, Мишка! Был бы ты на пару лет постарше, я б тебе первая посоветовала заделать Соньке ребёночка, чтоб девчонка угомонилась уже! Или вы успели и нам с Бэллой теперь ждать сюрприза? — голос мамы становится подозрительным. Сонечка испуганно вспискивает и вырывается из моих рук.

— Ладно, с тобой я дома поговорю! — снисходительно, но многообещающе намекает мама и отстранив Соню в сторону кладёт ладони на мои плечи и вглядывается в моё лицо словно стараясь его запомнить. А затем опускает голову на мою грудь и её плечи начинают вздрагивать.

— Мама, ну ты чего? Не плачь, всё будет нормально. Я скоро приеду, отучусь и вернусь, и мы снова будем вместе! — но мама продолжает всхлипывать, уткнувшись в моё плечо и вдруг приникнув к самому уху жарко свозь слёзы шепчет: — Мишенька, сыночек! Не надо! Не возвращайся! Я знаю, у тебя всё будет хорошо, ты умный, ты устроишься там. Только не возвращайся! Я буду щастлива здесь за тебя, если буду знать, что и у тебя там всё хорошо! — оторопело отстраняюсь от мамы и смотрю в мокрые от слёз глаза. Затем в отрицании медленно мотаю головой.

— Нет, Мама. Я вернусь. Я обязательно вернусь! — расцеловываю её в обе щёки и подхватив саквояж бегу к трапу, который уже собираются убирать. Пограничник мельком просматривает мой паспорт и козырнув желает счастливого пути. Досмотра багажа нет. Кубаткина не вижу и рад этому. Глаза б мои на него не смотрели! Быстро поднимаюсь на палубу и проталкиваюсь к ограждению. Смотрю на причал и нахожу своих.

Моня машет обоими руками как ветряная мельница и подпрыгивает на месте чтоб его лучше было видно. Машу в ответ, и он перестаёт подпрыгивать, но руками машет ещё активнее. Братья радостно скалятся и что-то пытаются мне кричать, но уже ничего не слышно из-за сплошного гвалта с обоих сторон. Мама стоит и не отрываясь смотрит на меня обнимая за плечи Сонечку, а та рыдает уткнувшись лицом в мамину грудь.

Портовый буксир даёт два сигнала ревуном и начинает разворачивать теплоход носом к выходу в море. Полоса воды между кораблём и причальной стенкой становится всё шире и вот уже причал начинает отдаляться. По палубе пробегает дрожь от работы двух дизельных двигателей, за кормой слышен шум бурлящей воды от заработавших на холостом ходу винтов и наконец раздаётся резкий звук теплоходного ревуна, сигнализирующий буксиру и пассажирам, что «Крым» полностью готов к самостоятельному движению.

Вода за кормой вспенивается и под протяжный басовитый гудок мы отправляемся в плавание. Полной грудью вдыхаю в себя морской воздух. На память приходит замечательная и немного грустная песня Одесского поэта и музыканта Евгения Кричмана в исполнении Михаила Шуфутинского, которая так и называется: «Пахнет морем».

Прощай Одесса!

Глава 2. Круиз (часть первая)

Мы выбираем не случайно друг друга…

Мы встречаем только тех,

Кто уже существует в нашем подсознании.

Зигмунд Фрейд

Само путешествие из Одессы в Стамбул меня как-то не впечатлило. Больше в портах простояли под выгрузкой, чем в море находились. Почти все пять суток в пути просидел в своей каюте. Да и какой мне смысл бесцельно шататься по палубе и только привлекать к себе ненужное внимание? Пассажиров первого класса на теплоходе не так уж и много. Специально их не пересчитывал, но вряд ли больше тридцати-сорока человек.

Четыре семейные пары с детьми, ещё три бездетные пары и остальные такие же одиночки как я, но едущие по своим делам в компаниях, некоторые из которых явно случайно сложились уже на теплоходе. Встречался со своими нечаянными попутчиками лишь во время завтрака, обеда и ужина в ресторане. При встречах здоровался, вежливо раскланивался и только.

Ни в какие разговоры не вступал, да и о чём нам говорить. О погоде? На второй день мой фингал расцвёл пышным цветом и отбивал у меня всякое желание к общению. Грёбаный Кубаткин! Чтоб ему там в Одессе заикалось. Мама, конечно, синяк заметила сразу и попыталась его подлечить свинцовой примочкой. Но, наверное, было уже поздно что-то с ним делать, потому что поначалу мне это мало помогло. Но время лечит и синяк уже почти сошёл на нет.

Вот и гулял по палубе рано утром или поздно вечером. Погода была прекрасной в отличие от моего настроения. По пути заходили в Констанцу, Варну и Бургас. Но на берег из пассажиров так никто и не сошёл. Правильно, а что там делать «Руссо туристо»? Сейчас это бедные и убогие города, как и сами страны едва сводящие концы с концами. По сравнению с Одессой, так вообще захолустье и голь перекатная.

В Констанце вышел на внешнюю прогулочную палубу подышать свежим воздухом, увидел разгрузку трюмов теплохода и почувствовал себя так, словно меня ткнули носом в выгребную яму. Ящиков было немного, но вот штабели «сыпучих грузов» в мешках занимали на пирсе приличное пространство. То, что это зерно понять было несложно, да и раньше о том, что находится в трюмах теплохода если и не знал точно, то догадывался. Но одно дело догадываться и другое видеть собственными глазами. В Одессе уже сейчас длиннющие очереди за хлебом, а мы его за границу гоним.

Знаю из своего прошлого, что в тридцать втором году зерно для Дальнего Востока начали закупать в Китае уже в начале апреля. А к осени и отгрузка экспортного зерна из южных портов сильно сократилась, а затем и совсем прекратилась. С началом тридцать третьего так и вообще хлеб начали закупать за границей и ввозить обратно, но было уже слишком поздно, голод успел охватить огромные территории и привёл к ужасающим последствиям.

И что бы там ни говорили ангажированные историки о голодоморе в Украине и геноциде украинского народа, но документы неумолимо свидетельствуют, что печальная «пальма первенства» погибших от голода в эти годы принадлежит России. А ещё был голод в Казахстане. Но об этом почему-то вспоминать и говорить не любят. Больше во время стоянок в порту я на палубу не выходил.

К нам в первый класс так никто и не подсел, но вот пассажиров в третий класс и на палубу набилось как сельдей в бочку, видимо едут «в туретчину» в надежде на заработки. Интересно, а их там хоть кто-то ждёт? «Крым» теплоход комфортабельный, во всяком случае обстановка кают первого класса шикарная, я бы даже сказал, почти богатая. Ничуть не хуже, чем на современных мне круизных лайнерах и подкупает каким-то своим домашним ретро уютом.

Конечно, отделкой красным деревом корабль похвастать не может, хрусталём не сверкает и позолотой не блещет. Но всё же не зря вся серия «Крымчаков» до войны считалась самой комфортабельной и престижной на Чёрном море, занимаясь перевозкой многочисленных отдыхающих курортников и туристов на крымско-кавказкой линии между Одессой и Батуми.

И не случайно эти теплоходы ходили не только по Чёрному морю, но совершали круизы и в Средиземное. Советская страна по праву гордилась своими теплоходами. Вот только судьба у них печальная. В прошлом читал, что войну пережил лишь этот самый «Крым», подорвавшись в конце сентября сорок первого года на советской же мине и простояв всю войну у причала в порту Батуми. Оставшиеся пять теплоходов этой серии в течение первых двух лет войны трагически погибли под немецкими бомбами. Вместе с ранеными и беженцами которых они эвакуировали.

* * *

Стамбульский порт встречает жарой. Если бы не близкое соседство с Мраморным и Чёрным морями то, наверное, было бы настоящее пекло, но и сейчас эта влажная духота меня просто убивает. Странно, в мои прежние посещения Турции погода была вполне комфортной, то ли климат изменился, то ли отсутствие кондиционеров сказывается. Пока добрался до портовых касс рубашка успела прилипнуть к телу. На моё счастье билеты в кассе есть, но «моё счастье» какое-то «еврейское». До Алжира билетов нет.