Плацдарм в сарае - Михаил Антонов

— Детали: на крыльях и двигателях — шевроны в виде зубчатых шестерён, символизирующие переработку; на корме — логотип компании, выполненный в неоновом стиле, будто светящийся сквозь грязь.

— Эффект: корабль выглядит как официальный представитель компании, но с налётом бунтарства — не стерильный корпоративный транспорт, а рабочая лошадка, знающая цену труду.

Вариант 3: «Теневой ворон»

— Основной цвет: тёмно-фиолетовый с мерцающим эффектом.

— Акценты: перламутровые синие молнии вдоль фюзеляжа, будто следы плазмы.

— Детали: на крыльях — силуэты разобранных кораблей, словно трофеи; двигатели окрашены в кроваво-красный, создавая иллюзию «горячего» выхлопа.

— Эффект: этот вариант для тех, кто хочет, чтобы «Грифон» выглядел не просто как утилизатор, а как корабль с историей — возможно, тёмной, но однозначно легендарной.

— Тёма, первый и третий варианты мне откровенно не нравятся — слишком вычурные. Пусть будет второй — «Индустриальный мусорщик». А что там по логотипу? Не совсем понял смысл.

— Артём, привожу комментарий к заявке на регистрацию логотипа в Патентном бюро мира Фатх.

Логотип компании «Звёздный Утиль»

— Форма: круг, стилизованный под дробильную камеру, с зубчатыми краями.

— Центр: стилизованная звезда, разбитая на фрагменты, которые переплавляются в новую деталь.

— Цвета: неоново-зелёный и ржаво-оранжевый — символ переработки и индустриальной мощи.

— Текст: по краю кольца надпись: «ЗВЁЗДНЫЙ УТИЛЬ — МУСОР В ДОХОД!».

— Дополнительно: в нижней части — силуэт грузового корабля, затягивающего обломки в магнитную сеть.

Идея: логотип сочетает агрессивную индустриальность и намёк на прибыль — ведь даже космический хлам можно превратить в звёзды (или хотя бы в кредиты).

— По-моему, логотип слишком нарочито усложнён.

— Артём, ничего не могу сказать по этому поводу. Логотип создавался непосредственно Гарриком Таллом, предыдущим владельцем предприятия «Звёздный Утиль».

— Ладно, бог с ним. Давай красить. Но сначала поставь задачу на постройку боевого дройда — просто скопируем имеющийся вариант. Спаренный рельсотрон на гусеничной платформе, элементы энергетического защитного поля, броневые листы с обшивки «Ковчега», малый реактор сельскохозяйственного зерноуборочного комбайна.

— Принято.

Боевой дройд нашей конструкции хорошо зарекомендовал себя в бою на пиратском рейдере, а два таких эффективных дройда будут в два раза сильнее греть мне душу.

Помимо этого, я попросил Искина до покраски смонтировать на «Грифоне» хотя бы одну противо-метеоритную счетверённую установку рельсотронов. Хотя она и называется «противо-метеоритная», я думаю, против пиратов она тоже поработает неплохо. А также — побольше элементов энергетического защитного поля.

Пока я неспешно летел на палубу, где стоял «Грифон», Тёма сообщил об успешной установке рельсотронов и элементов защитного поля.

На палубе «Ковчега» царила оживлённая механическая симфония. Роботизированные манипуляторы, похожие на гигантских пауков, скользили по корпусу «Грифона», оставляя за собой матово-чёрные мазки с холодным синеватым отливом. Краска ложилась ровно, как жидкий металл, превращая обшивку корабля в подобие переработанного титанового сплава — прочного, брутального, словно выкованного в космических кузницах.

Вдоль фюзеляжа, с хищной грацией, двигались узкие аппликаторы. Они выписывали кислотно-зелёные полосы — словно ядовитые прожилки. Это фирменный цвет «Звёздного Утиля» — вызов, заявка на принадлежность. Полосы горели неоновой агрессией даже в тусклом свете палубных прожекторов.

На крыльях и корпусах двигателей другие машины наносили шевроны — зубчатые шестерни, символ перерождения металла. Их контуры были чёткими, почти индустриальными, но в изгибах краски угадывалось что-то ручное, будто их наносили не по шаблону, а с оглядкой на старые традиции механиков.

Кормовая часть — особый ритуал. Здесь, среди царапин и потёртостей, вспыхивал логотип компании. Неоновый знак будто проступал сквозь слои космической грязи, как огонь сквозь дым. Он не был идеальным — где-то краска легла толще, где-то тоньше, создавая эффект мерцания. Последний штрих — серебристые вентиляционные решётки и люки.

— Неплохо получилось. Мне нравится.

И снова входящий вызов от супруги.

— Алло, милый, ты на ужин приедешь?

На секунду я задумался. А почему бы и нет? Колесную транспортную платформу с манипулятором я сразу по готовности отправил к месту перехода на Землю. Осталось подогнать пару автопогрузчиков «Голиаф-МК3» для транспортировки посевного материала к разработанному полю. Также к полю нужно подогнать посевной комплекс — надеюсь, завтра отсеемся.

— Да, дорогая, я скоро приеду.

Кухня пахла чем-то тёплым и уютным — не вычурным, но таким родным, что у меня сразу заурчало в животе. На столе стояло всего несколько блюд, но от них веяло домашним теплом.

Жареная картошка с хрустящей корочкой. Ломтики, золотистые и чуть подрумяненные, с приятной солоноватой корочкой, а внутри — мягкие, тающие во рту. К ним — кусочек сливочного масла, которое медленно растекалось по горячей картошке, и пара ложек домашней сметаны с зеленью.

Огурцы и помидоры, просто нарезанные, без затей. К ним — ломтик чёрного хлеба с хрустящей корочкой. На сладкое: чай с мёдом и домашние вафли.

Ужинали вдвоём. Дочь, как всегда, цапнула тарелку со стола и убежала в свою комнату трапезничать под видео с телефона. После ужина нам всё-таки удалось обратить на себя её внимание, и мы втроём прокатились по магазинам.

Перед сном я предупредил супругу:

— Поставлю будильник на половину второго ночи — буду перевозить зерно на Плацдарм.

Будильник сработал. Деваться было некуда, но, блин, я чувствовал себя отвратительно. Это заметила и супруга. Она тоже встала и, пока я умывался, приготовила чай с оставшимися вафлями.

— Элька, спасибо. Мне это было необходимо.

— На здоровье. Ладно, заканчивай, посуду оставь — я утром приберу. Всё, спать.

Без десяти два я вышел во двор, проверил ворота сарая — всё хорошо, раскрыты максимально и подперты упорами. Раскрыл ворота на улицу, вышел, осмотрелся.

Улица утонула в густой, бархатной темноте. Фонари, редкие и неяркие, отбрасывали на дорогу жёлтые круги света. В окнах домов почти не было света — только в одном, на краю улицы, мерцал голубоватый отсвет телевизора. Где-то далеко, за лесом, по трассе ревел мотор «Камаза» — звук доносился приглушённо, будто сквозь вату. Но посёлок не просыпался.

— Ну что, Тёма, погнали…

Вот со двора на улицу выезжает платформа, цепляет первый биг-бэг, закидывает на платформу и скрывается в темноте двора. Возвращается, грузит второй — и снова во двор. Процесс сопровождается шелестом колёс и гулом манипулятора. Не так уж и громко, но меня всё равно этот шум напрягает, из-за чего я всё пристальнее вглядываюсь в темноту ночи.

Тёма отчитывается:

— Первый автопогрузчик на той стороне загрузился десятью тоннами и движется к месту посадки ячменя.

Медленно... Как же медленно идёт работа! Взглянул на время в интерфейсе — получается, 5 с небольшим минут на транспортировку одного биг-бэга. Почти четыре часа потребуется на перевозку всего посевного материала. Надо обязательно уложиться до 6 часов утра.

6 часов