Владимир, Сын Волка 2 (СИ) - RedDetonator

— Ладно, — кивнул Гаськов. — Вот побольше бы таких как ты у нас в ведомстве — может, не было бы никакой войны…

— Войны будут всегда, — с сожалением произнёс Жириновский. — Кстати, а что там с американцами? Слышал я какие-то смутные слухи об очередном охлаждении отношений — есть хоть доля правды?

— Да, слухи имеют под собой почву, — кивнул Константин Эдуардович. — Слышал о похождениях Орлова на Украине?

— Он писал, что было какое-то громкое дело, — ответил Владимир. — Маньяка, кажется…

— Да нет, — поморщился Гаськов. — Значит, не сказал. Ну и правильно. Подробностями поделиться не могу, но в одной истории, которая могла закончиться очень плохо, если бы не счастливая случайность, замешана иностранная разведка — то ли ЦРУ, то ли MI6… И там такой масштаб, Вольфыч, что могло и до мировой войны дойти…

— Прямо до настоящей? — скептически усмехнулся Жириновский.

— Тебе смешно, а я не шучу, — нахмурился генерал-майор. — Если бы случилось то, что было запланировано не без помощи иностранной разведки, это привело бы к катастрофе. И как бы отреагировало Политбюро — тут уж нельзя заранее предсказать и теперь остаётся лишь догадываться. Но меры уже принимаются, поэтому второй раз такое провернуть можно даже не пытаться. И теперь имеется международное напряжение… Вот так вот, Вольфыч…

— Вот оно как… — произнёс Владимир.

* Демократическая Республика Афганистан, город Кабул, здание ХАД, 13 августа 198 6 года*

— Я клянусь, что сделаю всё возможное, чтобы ты, Владимир, получил орден «Саурской Революции»! — заявил генерал-полковник Ватанджар.

— Я признателен вам за столь высокую оценку, — ответил Жириновский и козырнул.

— Это героический поступок! — сказал Ватанджар и похлопал его по плечу. — Ты — истинный воин!

— Благодарю вас, — улыбнулся Владимир.

— До меня дошли новости, что этой осенью ты собираешься возвращаться в СССР, — произнёс Ватанджар.

— Да, — подтвердил Владимир.

— Что ж, это плохая новость… — покачал головой генерал-полковник. — Кто же тогда будет давать мне политические советы, когда я стану новым лидером Афганистана?

— А вопрос уже решён? — слегка удивился Жириновский.

— Меня вызывают в Москву — вылетаю в следующий понедельник, — сообщил Ватанджар. — Генерал-майор Гаськов сообщил мне, что это означает желание Политбюро поговорить со мной, чтобы убедиться окончательно. Советую тебе пересмотреть своё решение. Мы только начинаем, Владимир!

— К сожалению, вынужден отказаться, — ответил на это Жириновский. — В Союзе у меня очень важные дела и я должен быть там не позже конца осени.

Горбачёв, всё же, придерживается плана и начинает разгонять маховик «гласности». Внутри партии начались брожения, никто не понимает, что он творит, но остановить его уже нельзя — в газетах вовсю расписывают, какой Горбачёв молодой и прогрессивный, но в тех же газетах всё чаще всплывает Ельцин.

О последнем пишут, что он тоже молодой и прогрессивный, но чуть менее молодой и прогрессивный, чем Горбачёв, что частично соответствует исторической действительности.

Ельцина очень хвалят за то, что он ездит на работу на автобусах, троллейбусах и метро, с умело недосказанным «в отличие от», что он на одной волне с народом, ну и вообще — «наш человек».

Очевидно, что его продвигают, причём за дела — на посту первого секретаря Свердловского обкома он сделал много хорошего и, что самое главное, политически верного, причём именно за это его заметил ещё Андропов, желавший начать продвижение перспективного кандидата в ЦК. Но Андропов не успел, поэтому восхождение Ельцина к высшим эшелонам власти началось чуть позже, не без участия Егора Лигачёва, рекомендовавшего Ельцина Горбачёву.

Последний, только-только устроившись в кресле генсека и осознав, что ничего не понимает, воспользовался «советом предшественника», начав продвижение Ельцина, в настоящий момент находящего в статусе функционального алкоголика. (1)

— Я отношусь к этому с пониманием, — кивнул генерал-полковник. — Но раз осталось мало времени до твоего ухода из Афганистана, я ожидаю, что мы очень хорошо поработаем над МВД. Скажи мне, как, по твоему мнению, проходит реформа?

— Продвигается неплохо, но медленнее, чем в ХАД, — ответил Владимир. — Похоже, что генерал-полковник Гулябзой не совсем отчётливо понимает, что именно мы делаем…

— Что именно он не понимает? — нахмурился Ватанджар.

— Он не понимает, почему мы собираемся понизить в должности его дальнего родственника, полковника Давлета Улема Гулябзоя, — ответил Жириновский. — Полковник провалил тестирование, набрав баллы на «удовлетворительно», что подтвердилось на дополнительных испытаниях. Такие люди в центральном аппарате МВД работать не должны, поэтому мы рекомендовали перевод в провинцию, но генерал-полковник резко воспротивился и, я думаю, что вам следует ожидать жалоб на меня и своих подчинённых.

— А разве нельзя сделать исключения? — спросил директор ХАД.

— Либо делаем исключения и наблюдаем, как структура возвращается к состоянию, как при Наджибулле, либо не делаем исключений и добиваемся нужного уровня эффективности, — покачал головой Владимир. — У вас всегда есть выбор — идти вперёд или откатываться назад. Любая организация должна строиться на строгих принципах, на которых она будет строить свой успех. Любое отступление от некогда принятых принципов неизбежно влечёт разложение и упадок. От принципов отступать нельзя. Это худшее из предательств — предательство самого себя. А всякий предатель не живёт, но дожидается своей пули.

— М-хм… — хмыкнул крепко задумавшийся генерал-полковник Ватанджар.

— Продвижение родственников, друзей и членов фракции — это родо-племенной уровень мышления, — добавил Жириновский. — Вам, как будущему главе страны, нужно мыслить на системном уровне. Может показаться, что в Афганистане такого рода мышление неприменимо, но это заблуждение. ХАД разлагался из-за целой плеяды «больших исключений», допущенных Наджибуллой. ХАД был катастрофически неэффективен, если сравнивать его с КГБ. А единственное ключевое отличие ХАД от КГБ — системность. Я дал вам в руки новое ведомство, с зачатками системности, товарищ генерал-полковник. И я рекомендую вам не разрушать всё это «исключениями», а развить и усилить эту системность, которая позволит ХАД стать вашей опорой и предвестником светлого будущего Афганистана. Без исламистов, без американцев, без пакистанцев и кого-либо ещё.

Мохаммад Аслам Ватанджар посмотрел на него другим взглядом.

— Я запомню твои слова, товарищ майор, — пообещал он. — И поговорю с генерал-полковником Гулябзоем. Никаких «исключений».

* Демократическая Республика Афганистан, город Кабул, дворец Арг, 1 сентября 198 6 года*

В Кабуле дети пошли в школу после летних каникул, а Жириновский пошёл во дворец Арг, чтобы получить орден «Саурской революции» себе на китель.

Награждаемых сегодня аж девятнадцать человек, среди которых есть также экипаж подполковника Сурикова.

— Поздравляю, товарищ майор! — улыбнулся генерал армии Ватанджар, новоиспечённый председатель Революционного Совета.

Только что он прикрепил к груди Жириновского орден.

— Слава Саурской революции! — гаркнул Владимир и пожал протянутую руку.

Генерал армии Ватанджар коротко кивнул и перешёл к следующему награждаемому.

Орденом «Саурской революции» награждают при присвоении высшего знака отличия — Героя ДРА. То есть, это местный аналог ордена Ленина.

«Скоро домой…» — подумал Жириновский, терпеливо ожидая завершения церемонии награждения. — «Скоро, стараниями ГоМоСека, такое начнётся…»

В газетах уже плавно подводят к тому, что надо решительно ускорять ускорение, потому что оно ускоряется недостаточно быстрыми темпами. Перестройка идёт полным ходом, но Горбачёв заявляет, что медленно, поэтому надо переходить к следующему закономерному этапу, то есть, интеграции рыночных механизмов в советскую экономику.