Проклятый Лекарь. Том 5 - Виктор Молотов

стал центром этой системы. Точкой опоры, которая может либо удержать их мир от крушения, либо обрушить его окончательно.

— Не переживайте, — мой голос был спокоен. — Через сорок восемь часов уплотнение станет мягче. Через неделю Белозеров будет сидеть в своей купеческой конторе и пересчитывать барыши, а вы станете героем, который его спас.

— Надеюсь, вы правы. Кстати! — Ильюшин оживился. — Ваш барон! Я всё устроил. Могу взять его в операционную хоть завтра утром. Лучшая анестезиологическая бригада, новейший эндоскопический прибор для суставов. Сделаем всё по высшему разряду.

Он хочет немедленно оказать ответную услугу, чтобы закрыть свой долг и восстановить паритет. Превратить обязательство в простой бартер. Не выйдет.

Долг должен настояться, как хорошее вино.

Кроме того, будет лучше, если Долгоруков полежит какое-то время под моим присмотром и подумает над своим поведением и всем прочем.

— Нет, — я покачал головой. — Мы придерживаемся нашего уговора. Сначала — подтверждённый результат у Белозерова. Я хочу видеть положительную динамику в анализах и объективное уменьшение уплотнения. Только после этого мы займёмся бароном. Принцип прежде всего, Савелий Тимурович.

Он смотрел на меня с новым уважением. Он ожидал торга, а получил принципиальную позицию. Для человека его склада это признак силы.

Ильюшин протянул руку.

— Вы человек слова, Пирогов. Это редкость в наше время. Я не сомневался в вас, — он сказал это с уважением.

Я пожал его мягкую, чуть влажную ладонь. Рука хирурга, привыкшая к стерильным перчаткам, но сейчас выдавшая его стресс. Моя хватка была сухой и твёрдой.

— Взаимно, Савелий Тимурович. Уверен, наше сотрудничество будет плодотворным.

Сотрудничество — хорошее слово. Он видит партнёра. Я же вижу ценный, хоть и эмоционально нестабильный актив.

Лучший хирург клиники теперь в моей сети. Его скальпель будет служить моим целям. Это дорогого стоит.

Вернувшись в своё логово, я обнаружил, что ординаторская почти пуста. Здесь пахло привычно — крепким кофе и старыми книгами.

Лишь за одним столом, заваленным медицинскими журналами, сидел Костик, молодой ординатор с вечно встревоженным лицом.

Он что-то сосредоточенно выписывал из «Вестника терапии» в тетрадь.

— О, Святослав! — он поднял голову, и на его лице отразилось облегчение, как у студента, к которому на помощь пришёл профессор. — Заходи. А я тут пытаюсь разобраться в дифференциальной диагностике желтухи. Синдром Жильбера, Криглера-Найяра, Дабина-Джонсона… Голова кругом идёт.

Он учится. Хорошо. Невежественный подчинённый — это обуза.

— Всё просто, Константин, — сказал я, проходя к своему столу. — Разделяй все желтухи на три группы: надпечёночные, связанные с массивным распадом эритроцитов; печёночные, связанные с поражением клеток печени; и подпечёночные, связанные с холестазом, то есть застоем желчи. Определи тип гипербилирубинемии — повышения уровня желчного пигмента билирубина в крови — прямой он или непрямой. И девяносто процентов диагнозов станут очевидны. Остальные десять процентов — это то, за что нам платят.

— Спасибо, Святослав! — он воодушевлённо заскрипел карандашом. — Так гораздо понятнее.

— Кстати, о том, что нам мешает работать, — я сел в кресло. — Где наш исполняющий обязанности заведующего, Фёдор Андреевич?

Костик скривился, как будто съел лимон.

— Рудаков? Ходит где-то, сеет панику и уныние. После того случая с Выборговым он стал невыносим. Как раненый медведь. Придирается к каждой запятой в истории болезни, устраивает медсёстрам выволочки за криво повешенный халат, а на пятиминутках задаёт интернам вопросы по очень редким заболеваниям, чтобы публично насладиться их унижением.

Да у него нарциссическая травма. Неспособный переварить удар по своему эго, он вымещает свою некомпетентность на подчинённых. Предсказуемо. И слабо.

Надо будет завтра прийти на летучку и поставить его на место, чтобы не трогал мой персонал своими липкими руками.

— Он никому не нравится, — заметил я. — Но пока что остаётся на своей должности.

— Эх, — Костик мечтательно вздохнул, отложив журнал. — Вот бы ты стал нашим заведующим, Святослав. Вместо Рудакова. Ты единственный, кто не пытается нас унизить, а наоборот, учит.

Его желание — это ценный индикатор. Настроения в коллективе на моей стороне. Это можно и нужно использовать. Пора переходить от роли «серого кардинала» к планированию захвата официальной власти.

Активы: Ливентали, Бестужевы, скоро и Долгоруковы. Контроль над лучшим хирургом клиники. Полностью лояльная служба безопасности. Сомов — слабая, управляемая фигура на посту главврача. Угрозы: «Орден Очищения» и некомпетентность Рудакова.

Вывод: позиция заведующего отделением или заместителя главврача — это необходимый тактический инструмент.

— Всё может быть, Константин, — сказал я, глядя ему в глаза. — И ждать осталось недолго.

— Правда⁈ — Костик аж подпрыгнул на стуле. — Святослав, это же… это было бы спасением! Наконец-то можно будет нормально работать, а не ждать каждый день подвоха!

— Не забегай вперёд, — я остудил его пыл. — Пока это только планы. И об этих планах лучше никому не говорить.

Я сделал его соучастником заговора, скрепив его лояльность общей тайной.

— Конечно-конечно! — он понизил голос почти до шёпота. — Я — могила!

В тот момент дверь ординаторской бесшумно открылась.

В дверном проёме стояла Анна Бестужева.

Она явно готовилась к этому визиту. Маленькое чёрное платье от известного имперского кутюрье, которое стоило больше годовой зарплаты Костика, облегало её фигуру с хирургической точностью.

Декольте было ровно настолько глубоким, чтобы будоражить воображение, но не переходить грань приличий. Тонкие туфли на шпильке добавляли роста и заставляли её двигаться с ленивой грацией хищницы.

Костик выронил журнал.

Он упал на пол с глухим шлепком, но ординатор этого даже не заметил. Его челюсть отвисла.

Эффектное появление. Рассчитано до миллиметра. Вопрос в том, какова цель этой военной операции?

— Святослав Игоревич, — она улыбнулась, и эта улыбка была направлена только мне, полностью игнорируя ошарашенного Костика. — Можно вас на минутку? У меня есть важный разговор.

Её голос был бархатным, с лёгкой хрипотцой. От неё пахло дорогими французскими духами — что-то с нотами жасмина и мускуса.

— Конечно, Анна Сергеевна. Костик, я выйду на пару минут, — предупредил я.

— А… ага… — пробормотал Костик, всё ещё пялясь на Анну. Парень явно никогда не видел таких женщин вблизи. Для него она была как пришелец с другой планеты — планеты роскоши и соблазна.

В коридоре Анна повела себя иначе.

Уверенность хищницы исчезла, уступив место лёгкой неловкости. Она поправила идеальную укладку, провела языком по губам.

Эти невербальные сигналы призваны снизить мою бдительность и создать иллюзию её уязвимости.

— Как работа, Святослав?