Проклятый Лекарь. Том 5 - Виктор Молотов

от соблазнения к прямому давлению. Классический манёвр. Если не работает приманка, в ход идёт упрёк.

— Нужны. Но сегодня приоритет — спасение жизни, — спокойно ответил я.

— А как же спасение личной жизни? — она провела ногтем по лацкану моего халата, от воротника вниз. — Может, хотя бы кофе в ординаторской? Пятнадцать минут. Я сварю тебе отличный кофе из свежемолотых зёрен. И может быть… — её голос упал до шёпота, — добавлю немного сливок.

Метафора столь же изящна, как ампутационная пила. Она повышает ставки, предлагая быстрый и лёгкий «десерт». Но я не могу позволить ей думать, что она может диктовать условия.

— Варя, давай в другой раз, — я мягко, но настойчиво убрал её руку. — Я обещаю: как только разберусь с текущими делами — обязательно выпьем кофе. На моих условиях.

Она отступила на шаг. Её лицо изменилось. Игривость исчезла, сменившись холодной яростью. Она скрестила руки на груди, её поза стала закрытой и агрессивной.

— Знаешь что? Я не буду тебя вечно ждать. У меня есть гордость, — выпалила она.

— Понимаю, — ответил я спокойно и нейтрально.

— Нет, не понимаешь! — вспыхнула она. — Думаешь, я буду бегать за тобой, как все эти дурочки из приёмного? Если будешь долго тянуть, я на тебя наброшусь прямо здесь! При всех! И плевать мне на последствия! Утащу в каморку, как в прошлый раз!

Я не мог сдержать усмешки. Угроза была настолько абсурдной и театральной, что вызвала не страх, а веселье.

— Это будет интересное шоу. Сомов точно оценит. Возможно, даже премию выпишет за повышение морального духа в коллективе.

— Смейся, смейся, — она прищурилась, её глаза сверкнули. — Но я не шучу. У тебя неделя. Семь дней. Потом я перехожу в наступление. И поверь, моя тактика тебе не понравится.

Она резко развернулась и ушла, её походка теперь была не соблазняющей, а вызывающей. Цокот её каблуков по линолеуму звучал как объявление войны.

Я смотрел ей вслед.

Переход от стратегии соблазнения к стратегии шантажа за тридцать секунд. Впечатляющая эмоциональная неустойчивость. Варя может стать проблемой.

Отвергнутая женщина с доступом к медицинским картам, сильнодействующим препаратам и интригам — это бомба замедленного действия.

С другой стороны… её напор и целеустремлённость можно направить в нужное русло. Она хороший врач, она умна и наблюдательна. Её лояльность, если её правильно настроить, может быть полезна.

Она хочет быть рядом с сильным. Это естественный инстинкт для женщины. Главное — не позволить ей перепутать деловое партнёрство с романтическими иллюзиями.

Дистанция. Контроль. И чётко обозначенные границы.

Неделя. Что ж, посмотрим, кто кого переиграет в этой партии.

Я медленно прошёлся по коридору терапевтического отделения, заглядывая в палаты.

Рутина. Скучная, предсказуемая медицина. С одной стороны, это хорошо — система работает. С другой — для Архилича, проклятого питаться благодарностью спасённых с порога смерти, это голодный паёк.

Я сосредоточился, обратив внутренний взор на Сосуд. Индикатор замер на отметке в сорок процентов. Стабильно, но мало. Нет ресурса для роста. Взрывного роста!

Чтобы трансформировать энергию проклятья в нечто большее, мне нужен избыток. Переполнение. Критическая масса Живы, которую можно будет перековать в оружие. Больше ста процентов.

Теперь — расчёт. Белозеров.

Редчайший диагноз, спасение от калечащей операции. Его благодарность будет чистой и мощной. Процентов пятнадцать, может, даже двадцать.

Долгоруков. Избавление от хронической боли, которую он считал своей вечной спутницей. Это не спасение жизни, но благодарность аристократа ценится высоко. Ещё десять.

Итого — максимум тридцать. Это поднимет уровень до семидесяти процентов. Недостаточно. Мне нужно ещё как минимум три «золотых» случая. Тяжёлых, запущенных, от которых отказались другие.

Я нашёл уединённое место и тихо позвал:

— Нюхль.

Маленькая ящерица тут же высунула голову из нагрудного кармана моего халата.

— Ших?

— Новая миссия. Полный обход клиники. Мне нужны высокодоходные цели.

Нюхль наклонил голову, его зелёные глаза-бусинки внимательно смотрели на меня.

— Ших?

— Критерии отбора, — уточнил я. — Состояния, близкие к смерти, диагностические тупики, пациенты, от которых отказались другие врачи. Ты ищешь отчаяние. Запах скорой смерти и бессилия врачей. Это самые плодородные поля. Приоритет — ВИП-крыло и реанимация. Действуй.

— Ших-ших!

Нюхль выпрыгнул из кармана на пол и исчез, просочившись в вентиляционную решётку. Бесшумно и эффективно.

Мой маленький разведчик. Он может проникнуть туда, куда мне вход заказан. Услышать то, что говорят за закрытыми дверями. Это и есть настоящее преимущество.

Не успел я дойти до ординаторской, как в коридоре почти бесшумно возник Ильюшин. Он целенаправленно искал меня.

— Доктор Пирогов! Можно вас на пару минут? — попросил он.

— Конечно, Савелий Тимурович. Что-то случилось?

Ильюшин огляделся, убедился, что коридор пуст, и понизил голос.

— Я хотел принести извинения. За моё поведение в лаборатории. За этот… Фарс… Я вёл себя… непрофессионально. Не должен был сомневаться в вашей компетенции, требовать доказательств в такой форме. Я был на грани, Пирогов.

Капитуляция. Гордый хирург, чьим божеством является скальпель, пришёл каяться к терапевту. Да, он мне предлагает вассальную присягу.

Признаёт мою власть в сфере, где он считал себя единственным экспертом. Похоже, у меня появился новый актив.

Я не стал злорадствовать. Великодушие победителя — лучший инструмент для закрепления лояльности.

— Савелий Тимурович, всё в порядке. Вы действуете в условиях жёстких временных рамок и колоссального давления. Любой на вашем месте испытывал бы стресс.

— Именно! — он с облегчением выдохнул. — На меня со всех сторон давят. С самого утра Карпов устроил мне разнос в ординаторской. При всех! Орал, что я «фельдшер с дипломом», что я опозорил великую хирургическую школу, которую он строил тридцать лет. Угрожал снять с должности.

Карпов — динозавр. Его методы управления — это унижение и страх. Такие, как он — самые опасные противники, потому что их действия не всегда разумны. Но и самые предсказуемые.

— А потом меня вызвал Сомов, — продолжал Ильюшин. — Начал говорить про репутационные риски, про то, что Белозеров — не просто пациент, а «стратегический партнёр», и его гильдия финансирует закупку нового ангиографа, аппарата для исследования сосудов. Намекнул, что если мы упустим купца, то о новом оборудовании можно забыть. А виноватым, конечно, сделают меня.

Вот и вся подноготная. Деньги. Репутация. Власть. Болезнь Белозерова — лишь катализатор.

Карпов боится потерять авторитет. А администрация клиники — финансирование. Ильюшин же боится за карьеру. И все они смотрят на меня как на единственное решение. Забавно.

Я