Машина Апокалипсиса - Андрей Львович Астахов

– Ах, милорд, вы даже не представляете, что это значит! Мы до сего дня надеялись, что Такео жив. Прискорбно, что он почил.

- Он тоже был членом Братства?

- Еще и каким! Одним из самых способных воинов. Дослужился до чина Меченосца. Послушайте, может, вы согласитесь передать эту катану в наш музей?

- Ни за что! Она мне самому нужна.

- Какая жалость. И все же подумайте. Братство может компенсировать вам стоимость реликвии.

- Не соглашайся! – шепнула мне Марика.

- Я похож на идиота? - ответил я ей тоже шепотом, а вслух сказал: - Я подумаю.

- О, подумайте! – Мажордом смотрел на меня умоляющими глазами. – Такая святыня должна занять свое место в музее.

- По-моему, этот Мальден просто фетишист, - сказал я Марике, когда мы поднялись на второй этаж.

Кабинет фон Данцига был в конце длинного коридора. Делопроизводитель, крепкий светловолосый человек в кожаных доспехах, сидел за столом и что-то записывал в толстенную книгу. Наше появление он воспринял без всякого восторга.

- Рекрут? – осведомился он. – По поводу вступления в Братство?

- Именно, - ответил я.

- Хм! – сказал фон Данциг. – Отличное у тебя оружие, парень. Купил или взял в бою?

- Скорее, получил по наследству.

- Послушай, что я тебе скажу, приятель. В Братство принимают только тех, кто во-первых, может доказать свое знатное происхождение, во-вторых, не имеет кондемнаций, в-третьих, успешно проходит три испытания. Когда ко мне приходит молокосос, обвешанный железом, как нищий вшами, я сразу испытываю к нему недоверие. Что-то я сомневаюсь, что ты соответствуешь нашим условиям.

- Ну, тогда взгляни на эту бумагу, - я подал ему геральдический лист. – Что скажешь?

- Скажу, что ты потомок Турена. Это хорошо, но повода задирать нос у тебя нет. В Братстве состоят пять принцев крови и восемь королевских бастардов. А уж графов, герцогов и маркизов вообще за три десятка.

- Учту. Теперь по поводу судимостей. Про презумпцию невиновности знаешь?

- Чего?

- Человек считается невиновным в совершении наказуемого законом деяния, если его вина не доказана судом.

- Шпарит как по-писаному, - сказал фон Данциг и уже с интересом посмотрел на меня. – Ладно, допустим, я тебе верю.Тогда поговорим о деле…

Поговорить о деле у нас не получилось: за дверью послушался шум шагов и какие-то сердитые голоса. Миг спустя дверь распахнулась, и в кабинет ввалился уже знакомый мне мажордом, а за ним вошла ну очень колоритная парочка.

Он – высокий, молодой, крепкий и просто неестественно красивый блондин. Видел я как-то римскую скульптуру – голову раба по имени Антиной. Он вроде как эталоном красоты был в свое время. А еще такие лица и такой типаж обожали скульпторы в нацистской Германии, когда ваяли своих юберменшей. Так вот этот парень был просто копией этих суперменов. Глаза ярко-голубые, румянец во всю щеку – ну Аполлон, хоть ты тресни. На этом красавчике были великолепные нордические доспехи, черные с золотом, а за спиной у него висел здоровенный композитный фламберг. Но все это я отметил между прочим. Меня гораздо больше заинтересовала спутница этого хлыща. Тоже блондинка, рослая, с громадными синими глазищами, ногами от ушей, с роскошной шевелюрой, собранной на макушке в пышный хвост, и такими формами, что все модели «Плейбоя» рядом с ней просто чахлые кривоногие замарашки. Красотка была в очень эротичном панцире, состоявшим из митрилового лифа, наручей, юбки шириной с мою ладонь и наколенника на правой ноге. Такое легкое защитное вооружение очень кстати открывало обзору ее потрясающее тело.

- Это ты фон Данциг? – осведомился блондин, шагнув к столу. – С каких это пор благородных особ заставляют ждать своей очереди?

- А ты, милсдарь, кто собственно будешь? – осведомился делопроизводитель.

- Кто я такой? – Парень подбоченился, спесиво надул губы. – Да мое имя прославляют менестрели по всей империи! Слышали песни о славном Гасе Вандайне и его верной спутнице, прекрасной Ричарделле?

- А, значит, вот ты каков, знаменитый имперец! – протянул фон Данциг. – Что ж, рад знакомству. Чем обязаны визиту столь прославленных воителей?

- Я слышал, что Боевое Братство ищет хороших воинов и поручает им трудную работу. Правда ли это?

- Хорошим воинам мы всегда рады. А трудной работы у нас хватает.

- Мне говорили, что любой рыцарь может стать гроссмейстером Братства. Это так?

- Истинная правда, милорд.

- Я стану вашим гроссмейстером.

Фон Данциг ответил не сразу: я понял, что делопроизводитель насмерть убит словами имперца и просто не знает, что сказать в ответ.

- Вообще-то, - начал он, растеряно переводя взгляд с Вандайна на меня и обратно, - гроссмейстер высшая должность в Братстве. А тебе… то есть вам, милорд, еще надо пройти испытания и…

- Испытания? Валяйте! – Вандайн тряхнул кулаком. – Что нужно сделать? Завоевать какую-нибудь страну? Убить парочку драконов? Покончить с бандой эльфов? Я готов хоть сейчас отправиться на дело.

- Интересный субъект, - шепнул я Марике. – По-моему, он что-то принимает.

- Отправиться на дело? – Фон Данциг потер подбородок. – Это возможно. Есть у нас проблема в городке Балк, на границе с Саграмором. Нам донесли, что там орудует какая-то банда. Я как раз собирался предложить это дело вот этому рекруту, - и фон Данциг показал на меня, - но вдвоем вы быстрее справитесь.

- Вдвоем? – Вандайн скривился. – Гасу Вандайну не нужны помощники!

- Мне наплевать, как вы покончите с бандой, вместе или поодиночке, - спокойно сказал делопроизводитель. – Тот, кто принесет голову их вожака, считай, пройдет первое испытание для вступления в Братство. Вот вам рекомендательные письма для нашего капитана в Балке, - фон Данциг быстро написал две грамоты, запечатал их своим перстнем и отдал нам. Мою грамоту взяла Марика, грамоту для Вандайна забрала сопровождавшая его секс-бомба. – Желаю удачи.

- Ты проиграешь, - напыщенно заявил мне Вандайн, когда мы вышли из кабинета фон Данцига. – Я убью бандитов.

- Желаю успеха, - ответил я, глянув на блондинку. Она посмотрела на меня с полнейшим равнодушием, будто на пустое место.

Вандайн сбежал с лестницы вниз, гремя доспехами; Ричарделла, раскачивая бедрами, следовала за ним, как тень. Марика дернула меня за рукав.

- Э-эй! – позвала она.

- Что? – Я встрепенулся,