Вторая жизнь Герцогини. Кровь и Дух (СИ) - Ширай Вера

—Оливия, Селия. Мне кажется он не плохой человек. — неуверенно сказал отец, чем вызвал всхлипы и причитания мачехи.

Отец помедлил, будто слова сами не хотели срываться с губ, и добавил: — Ну полно, хватит моя дорогая, … одна из наших дочерей станет герцогиней.

Он перевёл взгляд на меня. И в этих глазах, полных усталости и гордости, я увидела то, чего не видела давно — нежность и беспокойство за мою судьбу.

Мачехе понадобилось всего несколько часов — а возможно, минут — чтобы образ благовоспитанной супруги учёного или министра и скромной матери при дворе сменился на нечто куда более величественное: мать герцогини. Я почти не сомневалась, что в эту самую минуту её мысли заняты вовсе не нашей судьбой или счастьем… а её собственными амбициями.

Сейчас я точно знала: ритуал определения дара пройдёт уже послезавтра, и у мачехи есть только несколько дней на то, чтобы «магически одаренными» стали две ее дочери, а может и только младшая. Пойти против воли герцога и оскорбить его таким непослушанием, мы, в силу нашего положения, конечно же не могли.

И до этого момента мне нужно было сделать всё, чтобы держаться подальше от мачехи. Я не могла позволить ей снова украсть мой дар —я не могла дать ей шанс соединить Селию с герцогом.

Каждое моё движение теперь должно быть осторожным, продуманным. Я должна быть сильнейшей. А после... мне просто остается сделать правильный выбор. Выбрать его, герцога Терранса своим мужем. И молиться всем забытым богам, чтобы он — принял меня, полюбил меня.

ГЛАВА 11 РИТУАЛ

Атмосфера в доме становилась всё более напряжённой. Мачеха, как я и предполагала, проводила много времени в библиотеке, проверяла кладовую, пересматривала наше приданое и в целом третировала весь дом. Селия как и мачеха тоже зачастила в библиотеку, и обе они лишали меня любимого островка спокойствия в этом доме.

Меня охватила почти паническая паранойя — я боялась даже примерить платье, думая, что в нём могут оказаться булавки, я боялась передать канцелярский нож или нож для сливочного масла. К счастью, отец объяснял наши с Селией странности и нервозность своей жены предстоящими свадьбами — и, похоже, не слишком вникал.

Господин Форш наведывался к нам несколько раз — приносил книги Ордена, делясь отмеченными им фрагментами, которые считал особенно важными.

А вот герцог у нас так и не появился. Ни записки, ни цветов, ни даже случайного подарка. Зато слуги шептались, что встреча всё же состоялась: герцог, Селия и матушка были замечены на центральной площади ярмарки, среди пестрых лавок, цветущих гирлянд и запахов жареных орехов. Говорят, что свита герцога Терранса шла чуть позади, не мешая «случайной» прогулке. Он будто бы держал Селию под руку, говорил с ней негромко, внимательно глядя в глаза, а потом купил ей тонкие шелковые ленты у заморского торговца — будто в знак симпатии или... демонстративной доброжелательности.

Ходили даже слухи, что он сам выбрал оттенок — глубокий васильковый, подходящий к волосам и платью Селии. Кто-то из служанок божился, что видел, как матушка едва не прослезилась от умиления, наблюдая за этой сценой, словно уже видела на голове Селии венец герцогини. Кто-то говорил, что сам герцог смеялся — искренне, тепло, как не смеялись мужчины его круга с чужими дочерьми, если не было определённых намерений.

Как жаль, что я, избегая матушку, не пошла с ними на ту ярмарку…

Когда мы вечером следующего дня остались втроем в гостиной, мачеха вдруг подошла ко мне слишком близко. Её глаза, обычно улыбающиеся для окружающих, вблизи были настороженными и холодными. В руках она держала красивую, тонкую брошь с острым наконечником — украшение, которым легко можно было бы нечаянно уколоть кожу.

— Ах, Оливия, дитя моё, какая ты у нас стала утончённая, — протянула она сладким голосом и сделала вид, будто хочет поправить складку на моём рукаве. — Позволь… примерить эту брошь к твоему платью?

Я сделала шаг назад, но было уже поздно — легкое касание иглы царапнуло кожу на ладони. Боль была почти незаметной, но я мгновенно почувствовала: она чего-то добивается. Мачеха тут же ловко поднесла к пораненному пальцу белый платочек, в складке которого был мне померещился небольшой пузырек. Моя кровь уже стекала на платок.

Селия, наблюдавшая за всем с напряжённой улыбкой, вдруг шагнула вперёд — она решила показать свою вышивку, а после отреагировала на кровь таким испугом, что она вдруг пошатнулась и чуть не упала. Селия зацепилась рукой за локоть мачехи, та вздрогнула, и флакончик с тихим звоном выпал из её пальцев, разбившись о пол.

— Мама! Прости, я не хотела... — воскликнула Селия испуганно, но её глаза на миг встретились с моими — и я не увидела в них вину ни перед матерью, ни передо мной.

—Ничего милая, эти духи уже пусты…

Осколки разлетелись по ковру, а мачеха, побледнев, метнулась было к моему пальцу, но я уже надавила на подушечку пальца со всей силы остановив кровь и обмотала руку собственным платком. Я носила сегодня везде с собой маленький кристалл-очиститель, который купила в лавке. Аккуратно провела им над рукавом своего платья— ткань рукава словно засияла, след крови исчез без следа. Выхватила из рук платок мачехи и очистила его тоже, также поступила и с каплями крови на ковре. Никакой капли, нигде, никакого шанса украсть частичку моей силы.

— Всё в порядке, — сказала я холодно, спрятав кристалл обратно в карман платья. — Такие неловкости случаются.

Мачеха стояла над разбитыми осколками, сжав губы, её пальцы дрожали от ярости, которую она едва сдерживала.

— Конечно... конечно, дорогая, — прошептала она с фальшивой улыбкой. — Всего лишь досадная случайность. Но следующий раз не трать заряд на такие мелочи, у нас нет личного мага, чтобы заполнить резерв. Вдруг несчастье случится на важном балу.

Селия стояла рядом, её руки судорожно сжимали подол платья. Она не произнесла ни слова. Но я чувствовала — что-то было не так. Её взгляд был слишком встревоженным, дыхание сбивчивым.

В прошлой жизни Селия волновалась, почти до слёз, что учёный господин Форш не подходит ей по статусу. Она стыдилась того, что ее вероятный будущий муж — пусть даже блестящий ум — не носит дворянского титула. Я помню, как в ту ночь она молилась в своей комнате, шёпотом прося судьбу послать ей магической энергии и сделать так, чтоб знатный, благородный, достойный её амбиций герцог влюбился в нее.

Сейчас же она не упоминала ни о герцоге Террасе, ни о господине Форше.

***

До дня определения потенциала и я, и Селия избегали мачеху как огня. Я старалась лишний раз не выходить из своей комнаты, ссылаясь то на женский недуг, то на мучительную головную боль. От еды за общим столом я тоже отказалась. Чем вызывала волнение отца и недовольство мачехи. В прошлой жизни я ни о чём не задумывалась, принимая всё как должное, но теперь я решила не рисковать и быть осторожной до мелочей.

Питалась я только булочками, которые Эва приносила мне с рынка, тайком пряча их в свою сумку под покупками. Пусть скудно, зато безопасно.

И вот настал назначенный день. Мы всей семьёй в строгом молчании отправились в храм. Я шла с прижатыми к груди руками, чувствуя, как под рёбрами скапливается тревога. Сердце стучало в висках.

У входа в храм уже стояли служители Ордена Порядка, облачённые в длинные темные одеяния с серебристыми элементами, подготовленные специально для церемоний. Их лица были скрыты капюшонами, а движения точны и безмолвны. В центре зала, окружённого высокими колоннами и витражами, они установили главный артефакт для проведения обряда.

Артефакт был величественным: огромные песочные часы из чистого горного хрусталя, между двумя чашами которых в самой середине находилась тончайшая игла, обрамлённая сияющим магическим узором. Внутри верхней чаши переливалась светящаяся субстанция, словно густой серебристый туман.

Меня представили первой. Я являюсь наследницей магии своего отца, его первенцем. Я почувствовала на себе взгляды отца, мачехи, Селии и всех служителей. Стараясь держаться прямо, я направилась к центру круга, установленного вокруг артефакта.