Помещик 3 (СИ) - Шерр Михаил

— А я, Константин Владимирович, очень жадный. На Абадинских копях мужики, работая по двенадцать часов в нечеловеческих условиях, давали по четыре, иногда до пяти пудов угля в час на брата. Я уверен, мои мужики, работая по восемь часов, получая достаточно прилично и честно, без обмана, с моим хорошим отношением к ним, будут давать по десять и более пудов в час. С такой производительностью мне никакие англичане не конкуренты, и самые хорошие дрова тоже. Уголь я буду, как положено, дорабатывать, чистить, калибровать и сушить. Он в итоге будет мало уступать каменному. И в итоге я займу приличную долю рынка, набью руку и буду постепенно теснить конкурентов.

— Вы рассуждаете прямо как капиталистическая акула. От русского дворянина такое услышать, знаете ли, — господин горный инженер удивлённо покачал головой.

— Я в Париже этого духа набрался, — засмеялся я. — Там в воздухе чего только не летает.

— Вы, надеюсь, свои расчёты мне покажете?

— Конечно, приходите сегодня на ужин. И последнее, скажите, у вас есть ещё кандидаты на сменных мастеров?

— У меня нет, а у господ Сидоровых есть. Они уже им написали.

— Вот и ладненько. На эти темы вечером тоже поговорим.

С Куровской мы поехали на будущую Калужскую сельскохозяйственную станцию. На пустошах была пустота и безлюдие. Анна зябко повела плечами, ей тут явно было не уютно.

— Саша, ты уверен, что на этой бесплодной земле что-то может вырасти?

— Более чем. По весне что-то получится вспахать, и здесь будут посеяны клевер и люцерна. Там, где останется целина, подсеем прямо по ней.

— А ты думаешь, на этой земле что-то вырастет?

— Уверен, клевер на сено как двухлетняя культура, для улучшения плодородия. Люцерна в крайнем случае даст два укоса и в любом случае тоже улучшит плодородие, даже если не перезимует. А по целине что-нибудь да взойдёт, особенно если под дождь, а наши знатоки погоды точно скажут, когда подсевать.

Анна недоверчиво покачала головой.

— Спорить не буду, тебе виднее. А кого ты сюда поселишь?

Я прищурился и ответил вопросом на вопрос.

— А ты как думаешь?

— Думаю, что предложишь это сербам.

Анна думает совершенно правильно, в эти места я предложу поселиться сербам. Но это будет в повестке дня не раньше марта месяца.

Иван Прокофьевич Волков, конечно, дома. Его семья вся в сборе, они только что переехали и заняты устройством на новом месте. Я даже испытал неловкость от того, что так неудачно заехал. Ещё больше меня смутили его жена и дети, бросившиеся целовать мои руки в знак благодарности.

— Сударыня, — госпожу Волкову я удержал от её намерения в последний момент, — не надо это делать. Руки целуют дамам, а не дамы. Достаточно устной благодарности. Мне очень приятно, что вы цените хорошее отношение к себе. Иван Прокофьевич, — обратился я к Волкову, — пожалуйста, буквально на пару слов.

Ситуацию с сербами я объяснил, конечно, небольшим количеством слов, но быстро. Волков суть дела понял сразу же и тут же сказал, что это компетенция губернских властей.

Цена вопроса — два рубля за тех, кому нет шестнадцати, и пять — старше. Мужчина, женщина — роли не играет. Срок — самое большое, неделя.

Волков получил 12-й классный чин, теперь он губернский секретарь и исполняет обязанности помощника секретаря губернского суда.

Испытательный срок у него подходит к концу, и в ближайшие дни он станет просто помощником секретаря губернского суда и через какое-то время станет секретарём. Да, карьерный рост ещё недавно внеклассного чиновника уездного Малоярославца просто потрясающий.

Подставляться он, естественно, не будет, и деньги господину секретарю я передам лично, например, во время ужина в ресторане в отдельном кабинете. Это, кстати, исключит всякие мои подозрения о нечистоплотности самого Волкова.

Никаких пошлин платить не надо. Достаточно будет показаний отца Павла о том, что эти люди воевали с оружием в руках против турок на нашей стороне, и моего ходатайства.

Предложенный вариант меня устраивал на все сто. Я был настроен на большие затраты и более длительную волокиту.

Я рассказал Анне о визите к Волкову, и она предложила мне, не дожидаясь весны, начать переводить на сельхозстанцию и те семьи её поместья, которые пожелают сохранить прежнюю барыню.

Это будет замечательно, если к началу полевых работ следующего года на сельхозстанции появится постоянное русское население.

Константин Владимирович приехал с хорошими, приятными новостями.

Трое отставных унтер-шихтмейстеров, ещё год назад участвовавшие в экспедиции Гельмерсена и Оливьери, отозвались на письмо братьев Сидоровых. Двое из них тоже калужские, другой — из Юхнова, и завтра они приедут на Куровскую.

— Замечательно, инженерные кадры практически в комплекте, — я довольно и радостно потер ладонями. — Теперь бы нам быстро набрать шахтёров.

Ужин мы быстро проглотили, не терпелось скорее начать обсуждение штатов шахты и окладов жалования. Андрей с Луизой быстро убрали всё со столов на кухню, и я разложил все свои записи и нарисованные схемы.

— Итак, мы имеем управляющего шахтой господина Соловьёва Константина Владимировича, — начал я официально и серьёзно свой доклад, — главного мастера шахты Сидорова Николая Ивановича, сменного мастера Сидорова Петра Николаевича, ещё двух сменных мастеров и мастера участка доработки угля. Эти трое господ прибудут на шахту завтра. Это у нас инженерно-технический персонал. Всего шесть человек.

Язык я ломать не стал и названия должностей называл, как привык, и не сомневаюсь, что Константин Владимирович отлично меня понимает.

— Теперь о штате непосредственно рабочих. На участке добычи — три смены по шесть человек. Сейчас в наличии семь человек. Есть ещё староста деревни, но он, думаю, в работники участка добычи не годится. Участок доработки угля — тоже три смены по шесть человек. Рабочих всего тридцать шесть человек. Это постоянный штат. При необходимости, вот как сейчас, на аккордные работы набирать временный персонал.

Я протянул Константину Владимировичу свои записи. А сам встал из-за стола и прошелся по столовой. Господин управляющий внимательно просмотрел мои записи и положил их на стол.

— Пока замечаний нет. Получается, всего сорок два человека постоянного штата шахты.

Я взял другой лист.

— График работы следующий. Работа непрерывно шесть дней в неделю, воскресенье — выходной. Смены каждую неделю меняются. Как вы решите: день, вечер, ночь или по-другому. Смена — восемь часов. Общие дополнительные выходные: Великая Суббота, Светлая Седмица, Радоница, Рождественский Сочельник и Рождество. Каждому рабочему полагается недельный отпуск. С начальниками в процессе решим, как быть с отпусками. Вероятнее всего, придётся потом набрать какой-то подменный персонал: рабочих и начальников. Вопросы есть, Константин Владимирович?

— Да нет, не имею. Вы продумали всё основательно.

— Тогда перехожу к шкурным вопросам. Жалование и тому подобное. Все расчёты — за четыре недели. Управляющий — сто рублей ассигнациями, главный мастер — тридцать, сменные и мастер участка доработки — двадцать. Шахтёры — десять, участок доработки — пять. Итого: начальство — двести десять рублей в четыре недели, рабочие — двести семьдесят. Общий итог — четыреста восемьдесят. Светлая Седмица и отпуск не оплачиваются. Великая Суббота, Радоница, Сочельник и Рождество оплачиваются. Со временем, может быть, и другие двунадесятые праздники рассмотрим.

Теперь я сам внимательно просмотрел свои записи и перешёл к последнему вопросу.

— Ну и самое интересное. Чтобы всё это сработало как надо, было конкурентоспособно и заткнуло рот публике, желающей настучать Государю, каждый шахтёр должен на-гора давать не меньше десяти пудов угля в смену. Уголь должен быть доработан: быть чистым, откалиброван, и влажность — не более десяти, максимум пятнадцати процентов. Стоимость пуда я кладу десять копеек, значит, шахтёр даёт его на рубль. В смену — восемь рублей, за сутки три смены — сто сорок четыре рубля. За неделю — восемьсот шестьдесят четыре рубля. За четыре недели — около двух с половиной тысяч. Я точно не считал, так-то получается три тысячи четыреста пятьдесят шесть рублей, но надо вычесть недобытый уголь в праздники и отпуска.