Егерь. Системный зверолов - Николай Скиба

и лёгким привкусом травяных отваров, что витал в воздухе. Над деревней нависали пологие холмы, поросшие удивительными деревьями, чьи кроны казались невероятно огромными и качались на ветру.

В небе, очень далеко отсюда, где облака рвались клочьями, зияла тёмная трещина Раскола. Она висела там, как шрам, и от неё веяло чем-то… Ужасным.

Память пацана оказалась не у дел — он слишком долго болел.

Деревня изменилась.

Два года назад она была меньше, тише, а теперь — разрослась. Улицы кишели жизнью: мастерские, лавки с вывесками, где торговали травами, снадобьями, реагентами. Я заметил вывеску с вырезанным листом — травяная лавка, где, видать, Ирма собранные травы и продавала торговцам.

Магазин ремёсел, алхимическая лавка, чуть дальше какой-то трактир — я видел здания издалека, но Макс знал, что это такое.

Деревня жила, и это было видно даже отсюда. Я невольно усмехнулся: похоже деньги водятся, раз они так разрослись. А староста Ефим всё прибедняется, что дела у деревни не очень, хотя кварталы давно поделены на «богатый» и «обычный». Никто не говорил «бедный», но этого и не требовалось — все и так всё понимали. Ох уж мутит что-то этот старикан.

Наше поселение находилось якобы в безопасной зоне, и звери из лесов не нападали. Вообще, леса делились на несколько зон. Безопасная, средней опасности и «ни ногой туда, если жить хочешь» — глубинная территория, ближе к Расколу, где твари самые опасные, а награда за травы или зверя — самая впечатляющая.

Многое вызывало у меня сомнения, но так тут сложилось.

Я задумался, вертя в руках палку. Хватит сидеть, нужно приводить себя в форму.

За удочку позже возьмусь.

Оглядел двор, прикидывая, с чего начать. Для тренировки нужно что-то простое, что не уложит меня обратно в кровать. Взгляд упал на колодец — крепкий, с новой верёвкой и тяжёлым ведром. Вот оно. Поднимать воду — отличный способ разогнать кровь и заставить мышцы вспомнить, что они не для лежания созданы.

Шагнул к колодцу, деревянная крышка скрипнула под пальцами. Веревка была грубой, слегка влажной от утренней росы, и пахла землёй. Я ухватился за рукоять, провернул её, и ведро с лёгким плеском ушло вниз. Напряжение в плечах отозвалось тупой болью, но я только усмехнулся про себя. Боль — это хорошо, это значит, тело живое.

Ведро ударилось о воду, и я начал крутить рукоять, медленно, но ровно. Первые обороты дались тяжело — руки дрожали, пальцы скользили, а спина ныла, будто кто-то в неё гвозди вбивал. Главное — не торопиться, дать телу привыкнуть. Каждый оборот рукояти был как шаг вперёд — ведро поднималось, вода плескалась внутри, и я чувствовал, как кровь быстрее бежит по венам. Сердце стучало ровно, дыхание под контролем.

Ноги, на удивление, справлялись с нагрузкой. Всего-то и нужно было — расходиться. Словно каждую минуту тело восстанавливало свою первичную форму.

Когда ведро показалось над краем колодца, я остановился, вытер пот со лба, затем опустил ведро обратно и начал заново. Раз за разом, не торопясь, но и не жалея себя. Плечи горели, но я только стиснул зубы. Конечно, хотелось бы заниматься по-другому, но и этого для первого дня достаточно. Нужно экономить силы, впереди ещё целый день. Что-то подсказывало, что быстро сделать удочку не выйдет.

Я успел поднять ведро раз пятнадцать, когда услышал голос с крыльца:

— Макс, в дом иди! Бабушка пришла!

Я выдохнул, чувствуя, как пот жжёт глаза, и аккуратно поставил ведро на край колодца. Мышцы гудели, но это была хорошая усталость, та, которая появляется, когда ты сделал больше, чем мог. Я всегда любил это чувство — когда тело протестует, но ты заставляешь его слушаться.

Да, это и тренировкой-то тяжело назвать, но завтра можно будет попробовать комплексную физкультуру.

Не смог сдержаться и облил торс ледяной водой из ведра. Сердце на миг замерло, дыхание спёрло, а уже через секунду по телу пошло приятное тепло.

— Бр-р-р-р!

Ах, замечательное ощущение!

Я вытер руки о рубаху, одел её и пошёл к дому.

Ирма сидела за столом, сгорбленная, как старая сосна, и что-то тихо рассказывала Ольге, размахивая руками. Мама стояла у очага, помешивая что-то в чугунном котелке, и кивала.

Едва я вошёл, Ирма тут же повернулась ко мне, её маленькие глаза блеснули, как у вороны, заметившей блестяшку.

— А, вот и наш боец! — сказала она скрипуче, хватая со стола отвар. — На, пей, пока тёплое.

Она сунула мне глиняную кружку, и я невольно отступил на полшага. Запах… как болото после дождя — сырость, земля и что-то горькое. Я посмотрел внутрь. На дне, среди мутной зеленоватой жижи, плавали мелкие ягоды — тёмно-красные, почти чёрные, с крохотными белыми пятнышками. Я знал эти ягоды. В тайге их звали волчьими — красивыми, но опасными. Один такой куст мог отправить на тот свет целую семью, если обожраться. Я поднял взгляд на Ирму, стараясь держать лицо спокойным.

— Что за ягода? — спросил, стараясь, чтобы голос звучал бесстрастно.

Бабка пожала плечами.

— Волчья, что ж ещё, — ответила она небрежно, поправляя платок на голове. — Пей, не тяни.

Я замер, мои пальцы сжали кружку чуть сильнее. Волчья ягода? В отваре, который мне пить?

— Не буду, — сказал твёрдо, глядя ей в глаза. — Эта ягода опасна для здоровья.

Ирма прищурилась, потом шагнула ближе и заглянула в кружку, будто впервые её видела. Её брови поползли вверх, но уголки губ дёрнулись в усмешке. Она забрала кружку, покрутила её в руках, будто разглядывая, а потом протянула обратно.

— Никто до сих пор не жаловался, — сказала она с лёгкой насмешкой.

— Потому что они, наверное, уже совсем не живые? — спросил я с улыбкой.

Ирма замерла, а потом расхохоталась — хрипло, но искренне, так что её платок чуть не сполз с головы.

— Ольга, ты посмотри, какой юнец дерзкий стал! — сказала она весело, ткнув в меня пальцем. — Явно на поправку идёт!

Но тут же её лицо посуровело, и она снова сунула мне кружку, почти вдавив её в руки.

— Пей, не заразно это, полезная ягода, — сказала она твёрдо, и в её голосе не было ни капли шутки.

Я посмотрел на Ольгу, которая наблюдала за нами, стоя у очага. Её лицо было напряжённым, но она молчала, доверяя Ирме. Этот мир другой, и я заставил себя вспомнить — здесь всё иначе. Звери с магией, татуировки на коже, — может, и