Николай Симонов - Сидоровы Центурии

Прошло еще пять минут, и она вернулась к машине в сопровождении своего мужа, на котором из одежды были только спортивные штаны. Судя по раскрасневшемуся лицу и мокрым волосам на голове, Павлов понял, что Игорь Станиславович только что вышел из бани. Они поздоровались за руку. Игорь Станиславович очень искренне, положив руку на сердце, извинился за оплошность и открыл ворота. За воротами на забетонированной площадке стоял новенький ВАЗ-2121 "Нива" — первый советский легковой автомобиль повышенной проходимости, рядом с которой Лариса Николаевна с трудом пристроила свой "Москвич-412".

К недовольству Ларисы Николаевны, которое она сразу же выразила своему мужу, Павлов оказался у них не единственным гостем. Со вчерашнего дня, пользуясь отъездом своей жены в санаторий, на даче Игоря Станиславовича гостил его армейский друг, и, причем, не один, а со своей любовницей. Прежде чем присоединиться к компании, Лариса Николаевна провела Павлова в избу и показала их дачные апартаменты, которые ему очень понравились, особенно камин, переделанный из русской печи.

К избе под одной крышей примыкали сени, клеть с погребом, дровяник и столярная мастерская. Колодец и баня находились на участке, превращенном стараниями Игоря Станиславовича в классический английский газон в обрамлении вековых сосен. Здесь же хозяин дачи своими руками построил дачную беседку — полукруглое сооружение, увенчанное крышей-куполом. Возле дачной беседки (ротонды) дымился мангал, и огромный, двухметрового роста, мужчина в одних семейных трусах насаживал на шампуры мясо. Напротив него вертелась невысокая пухленькая блондиночка, одетая в белый махровый халат, и что-то, весело смеясь, ему рассказывала.

— Это — Городецкий — главный инженер какого-то "почтового ящика" и его новая пассия, по-моему, наша студентка, — объяснила Павлову Лариса Николаевна и недовольно поморщилась.

После того, как хозяева дачи представили друг другу гостей, Игорь Станиславович спросил у Павлова, как он относится к русской бане с веничками, и, получив от него положительный ответ, предложил попариться. Он и его бывший армейский друг Виктор Городецкий уже успели побывать в первом пару, но были настроены сделать еще несколько заходов, чтобы "отделить душу от тела". Этому процессу также должны были содействовать две 3-х литровые банки разливного пива, и пять бутылок водки, которые уже стояли на столе в дачной беседке в окружении тарелок с разнообразной закуской и зеленью.

В парилке было жарко, градусов сто — не меньше, но Павлов к подобному экстриму, как бывший геолог, был даже очень не равнодушен, и ему удалось-таки пересидеть Игоря Станиславович и Городецкого на несколько минут дольше. К его большой радости в предбаннике оказался душ, вода в который закачивалась насосом прямо из колодца, и была, как и положено, ледяной. После душа он снова зашел в парилку, но уже для того, чтобы согреться. Вскоре в парилку заглянул Игорь Станиславович и поинтересовался насчет его самочувствия.

Вечерело. В беседке горело электрическое освещение. Лариса Николаевна и Люба (так звали пассию Городецкого) ушли париться, и мужчины "соображали на троих". Павлов старался много не пить, чтобы не выглядеть перед Ларисой Николаевной моветоном, и поддерживал разговор с хозяином дачи и его другом больше из вежливости, а не для того, чтобы блистать эрудицией или демонстрировать важность своей персоны. Впрочем, проблема, о которой те спорили, была очень интересной и, по-видимому, имела непосредственное отношение к профессиональной деятельности Городецкого. Речь шла о возможности, а, точнее говоря, невозможности пилотируемых полетов на Марс. Дело в том, что, по мнению Городецкого, на значительном удалении от Земли вектор гравитации настолько мал, что исключает само существование человеческого организма.

— И, увы, — горячился Городецкий, — приходится опровергать Циолковского, и никуда мы на своих ракетах от Земли не улетим. Физиологически приемлемое для человека гравитационное притяжение простирается на сто-двести тысяч километров от планеты, не более. А за этим пределом — верная смерть.

— Но ты ведь не будешь отрицать, что американцы побывали на Луне, а это — около 384 тысяч километров, — возражал Игорь Станиславович.

— Ни на какой Луне американцы не высаживались. Вокруг Луны — летали, не спорю, а вот на Луну, чтобы забрать пробы грунта, был отправлен беспилотный летательный аппарат. Сами же астронавты в это время пребывали в состоянии гипнотического транса и бредили наяву. Не случайно NASA засекретило все переговоры с ними, — такую, вот, интересную гипотезу выдвинул Городецкий, наверное, для того, чтобы не ронять престиж советской науки и космонавтики.

— А снимки и фоторепортажи накануне полета на Луну сделали в Голливуде, — поддержал его Павлов, которому подобные измышления уже набили оскомину.

Он явно сказал лишнее, хотя не по существу, а по форме, то есть в тональности, которая Городецкому явно не понравилась, из-за чего тот бросил ему в спину оскорбительную фразу: "Сука московская". Это произошло, когда Павлов отправился "до ветра". Лариса Николаевна и Люба в это время уже попарились и ушли в избу для того, чтобы обсохнуть и отдохнуть возле телевизора. И Павлов вынужден был продолжить общение с Городецким и Игорем Станиславовичем, проклиная себя за то, что вообще сюда приехал.

Когда же он вернулся в беседку, Городецкий, как ни в чем не бывало, предложил ему выпить пива из кружки, в которую он уже наверняка плеснул водку. Павлову подобные уловки, с целью споить человека, а потом осмеять были хорошо знакомы. И он выпил предложенную ему кружку залпом, не опасаясь, что захмелеет, так как у него в запасе были две таблетки антиалкогольного спецсредства, которым его в поезде снабдила старший лейтенант госбезопасности Оленина.

………………………………………………………………………………………………………

Игорь Станиславович хохотал. Даже можно сказать — ржал. Городецкий рассказывал совершенно неправдоподобную историю о том, как в ночь на 8-е или 9-е мая какие-то шутники сорвали с крыши административного корпуса предприятия, на котором он работал, макет первого искусственного спутника земли, сделанного из нержавеющей стали и весившего почти два центнера, а затем перевезли его и установили на крыше морга 1-й градской больницы. Милиция с ног сбилась, чтобы найти шутников, а они как сквозь землю провалились, оставив после себя приколотую к спутнику записку со словами: "До скорой встречи в аду!"

В беседку пришла Люба. По дороге она потеряла от своего халата поясок, и Городецкий вынужден был отправиться на его поиски, но ничего не нашел, и изъявил желание подтопить баню. Игорь Станиславович пошел ему помогать. Павлов и Люба остались в беседке вдвоем. Они выпили по рюмке водки, после чего Люба совершенно перестала следить за своим халатом, давая ему понять, что право обладания ею принадлежит всем, кто ей нравится, а не только Городецкому. Разговаривать с ней было не о чем, и Павлов стал рассказывать ей похабные анекдоты. Люба громко смеялась и, дразня, показывала ему свою пышную грудь.