Николай Симонов - Сидоровы Центурии

— Тогда поехали ко мне в гостиницу. Что тебе одной в своей квартире куковать, — предложил он из самых искренних побуждений.

— А мы куда едем? — рассмеялась она и поинтересовалась, есть ли у него презервативы.

………………………………………………………………………………………………………

Проснувшись утром в половине восьмого, Павлов вначале страшно перепугался, так как не обнаружил рядом с собой Ларису, но потом, услышав доносившийся из ванной шум воды и негромкое пение, успокоился. Он осторожно на цыпочках подошел к неплотно прикрытой двери ванной комнаты, потянул дверь на себя и заглянул внутрь. Она лежала в ванной среди взбитых клочьев пены, нежилась и пела, да так красиво, что у него на глаза невольно навернулись слезы. Это была песня из кинофильма "Три тополя на Плющихе". Он услышал ее второй куплет:

"Так же пусто было на земле

И когда летал

Экзюпери.

Так же падала в садах листва

И придумать не могла Земля,

Как прожить ей без него,

Пока он летал,

Летал и все звёзды ему

Отдавали свою нежность"

В 8 часов утра горничная принесла в его номер завтрак: кофе, тосты, яичницу и свежевыжатый апельсиновый сок. Заметив, что он не один, а с дамой, понимающе улыбнулась, и через пять минут появилась вновь — с тарелкой бутербродов с красной рыбой, сыром и вареной колбасой.

— Ты знаешь, Димочка, а ведь мы с тобой уже не в первый раз спали на одной кровати и под одним одеялом, — сообщила Лариса Николаевна, уплетая бутерброд с красной рыбой.

— Как это? — удивился Павлов и чуть не поперхнулся, отпивая из стакана апельсиновый сок.

Лариса Николаевна рассмеялась и продолжила:

— Разве тебе Антонина Степановна не рассказывала? Нет? Тогда слушай. В году, точно не помню каком, я, мои родители и моя бабушка Татьяна Ивановна возвращались с летнего отдыха в Крыму. Проезжали через Москву. Билеты до Новосибирска достали с трудом, да и то на следующий день. Родители остались ночевать на вокзале, а бабушка повезла меня к Антонине Степановне, которая жила в коммунальной квартире где-то в Замоскворечье.

— На Старой Басманной, — уточнил Павлов.

— Так, вот, — продолжала Лариса Николаевна, — по каким-то причинам ты тоже оказался там, и нас положили спать в одну кровать. А утром…

— Стоп, — сказал Павлов. — Я помню. Мой старший брат Сергей заболел свинкой, и меня отправили к бабке, чтобы я не заразился. Помню я и девочку. Неужели это была ты? — и при этих словах густо покраснел, вспомнив то, о чем вспоминать ему совсем не хотелось.

— Утром наши бабки ушли в церковь Николая Угодника к заутрене и немного задержались, а ты, негодник, проснувшись, достал из кастрюли вареную свеклу и покрасил мне ею то, о чем неприлично говорить, — завершила она свой рассказ о некоторых пикантных подробностях их первого свидания.

Павлов, молча, жевал бутерброд с вареной колбасой, не зная, что ему и сказать.

Лариса Николаевна налила себе кофе и перешла к другой теме, еще более щекотливой.

— Скажи, дорогой, почему ты, когда я приезжала в Москву на зимние каникулы, не захотел со мной переспать? — спросила она, хитро прищурив глаза.

Павлов запыхтел, но потом перешел в наступление:

— А разве ты этого хотела?

— Что?! — возмутилась Лариса Николаевна. — Да я специально, когда из ванной выходила, твой халат одела, и в нем мимо тебя прошла! Да я до утра торшер не выключала! В одних труселях к двери подходила и смотрела, как ты пружины на диване давишь!

— У меня резинок не было, — соврал Павлов, чтобы не говорить ей о том, что в ту ночь его остановило: — ее ангельская чистота.

В номере зазвонил телефон. Павлов взял трубку и услышал Оленину. Старший лейтенант госбезопасности просила его не уходить из гостиницы и ждать ее дальнейших распоряжений, в связи с тем, что, по оперативным данным, гражданин Мерцалов на своей машине "Волга" сегодня рано утром протаранил чугунное ограждение набережной и упал в реку Обь. На месте происшествия работают водолазы и смешанная оперативная группа.

— Что-то случилось? На тебе лица нет, — забеспокоилась Лариса.

— Это с работы. Говорят, что в Москве в ДТП вчера погиб один мой знакомый, — соврал он, чтобы ее не расстраивать прежде, чем это неприятное известие будет подтверждено или опровергнуто.

II

Сергей Сергеевич Мерцалов возвращался со своей дачи в Барышево в состоянии крайнего смятения. И было от чего. Только он, было, смирился с возможностью существования в прошлом в облике средневекового caballari (рыцаря) и даже получил подтверждение этого факта, как к переживанию судьбы виконта де Марселя добавились страдания по поводу одного русского аристократа, который, правда, по своему образованию и культуре, был более француз, чем русский. На этот раз к регрессивному гипнозу это не имело никакого отношения. По договоренности с коллегой Фишманом Сергей Сергеевич еще неделю тому назад уничтожил все катушки с магнитофонными записями, вызывающими реинкарнационные галлюцинации. В янтарное зеркало он тоже не заглядывал, чтобы не обольщаться несбыточными мечтами, а с Арнольдом Борисовичем Шлаги общался исключительно по телефону.

Причиной новой напасти стал охотничий рог, который в числе других фамильных реликвий передала Сергею Сергеевичу виконтесса Мари.

Дуть в рог — дело непростое — надо подобрать верный обхват губами и необходимый объем воздуха, выдуваемый с определенной силой. Постепенно у него стало получаться, но не настолько хорошо, чтобы играть какие-нибудь мотивы. Посоветовавшись со специалистами, Сергей Сергеевич подобрал для рога в магазине музыкальных инструментов мундштук от валторны. Теперь оставалось только расточить напильником отверстие рога и вставить в него мундштук, что он и сделал, приехав 16 мая, во вторник, на дачу в Барышево.

Рог виконта де Марселя имел длину 60 см., был изготовлен из рога быка и издавал всего два тона: низкое и высокое "до". Скорее всего, он применялся в качестве охотничьего и военного сигнального инструмента. О том, что он мог выполнять и другие функции, можно было только догадываться. От него, например, почему то приятно пахло елеем. Вставив в рог мембранный мундштук от валторны, Сергей Сергеевич вышел за ограду дома и попробовал подудеть. Для этого он взял рог в правую руку, чтобы раструб был направлен кверху.

До того как набрать воздух в легкие и начать дуть, он смочил губы языком, чтобы они были более чувствительными и эластичными при извлечении звука.

— Ту-ту, то-то, — протяжно пропел рог. И в тот же момент Сергей Сергеевич увидел перед собой свечение, напоминающее столб плазмы, наклоненный к горизонту градусов на 60. Сергей Сергеевич протрубил во второй раз, и почувствовал, что земля под ногами его качнулась, и небо оказалось не над головой, а под ногами. Когда все встало на свои места, он глазам не поверил, так как обнаружил себя совсем в другой местности и в другой одежде, да еще, судя по всему, зимой.