Биомем - Владимир Смирнов

лицо с высоким лбом и выступающими скулами. Матвей улыбнулся, кивнул другу и указал на кресло рядом с собой.

— Рассказывай. Заметил что-то необычное?

— Пока нет. Группа как группа; собственно, их и группой-то можно считать лишь весьма условно. Встречаются в квартире у Горева по пять-семь человек, обычно разным составом; все вместе никогда не собираются. Обсуждают философские проблемы — мультивселенную и все связанные с ней аспекты. Базовая теория — модальный реализм Дэвида Льюиса и концепция ветвящихся вселенных Хью Эверетта. Самые частые темы — альтернативные пути развития. Как было бы ужасно, если бы всё повернулось иначе, и как хорошо, что всё пошло именно так. Сами себя они называют стрелочниками. Обычный книжный клуб. Единственная странность — женщины при встрече целуются. И с подругами, и с мужчинами; это у них уже практически ритуал.

— В губы? — уточнил Матвей.

— Именно.

— Довольно необычно для заурядного книжного клуба. Но, может, там личные тараканы Горева поработали. А что у тебя по главной теме? Есть идеи, почему эти ботаны могут маршировать не хуже Кремлёвского полка?

Борис развёл руками.

— Пока нет.

— И что планируешь?

— Прогнать всех стрелочников через диспансеризацию, взять кровь на анализ, искать в ней что-то необычное. Может, Горев их чем-то накачивает; они на своих посиделках пьют кофе ведрами.

— Всех не стоит, — возразил Матвей, — это будет слишком подозрительно. Есть ли у них новичок, который недавно проходил диспансеризацию? Хочется сравнить кровь — изменилось ли там хоть что-то.

Борис просиял.

— Как же я сам не догадался! Есть такой, и его даже на диспансеризацию гнать не придётся. Леонид — добровольный донор; данные по его старой крови можно изучать хоть сейчас, а через неделю и новая поступит, он к этому подходит очень ответственно. Причём крови этой будет — хоть залейся, хватит на любые реакции.

Матвей поднялся, завершая разговор.

— Договорились, будем ждать результатов.

Долго ждать им не пришлось. Через несколько дней Борис вновь появился в кабинете Матвея, включил планшет и молча положил его на середину стола.

— Новая кровь? — спросил Матвей.

— И не только. Так удачно сложилось — когда клиент пришёл, там как раз шла модификация базы доноров. Так что у нас есть и соскоб, и флюшка, и всё, что проверяют в экспресс-варианте.

— Клиент пришёл, когда шла модификация, или модификация началась, когда пришёл клиент? — уточнил Матвей.

— Второе.

— Понятно. А что с кровью? Нашли там опиум для народа?

Борис отрицательно мотнул головой.

— Нет, никаких наркотиков и стимуляторов. Гормональный фон не совсем обычный…

— Это бывает, — перебил Матвей. — Я сам донор, знаю — там иногда такие медсестрички попадаются… Что ещё?

Борис заглянул в планшет.

— Лёгкая эозинофилия, моноцитоз, ещё кое-что по мелочи. Но это ерунда, с таким букетом его любой военком принял бы с радостью.

— А что не ерунда? — насторожился Матвей.

Борис провёл пальцем по экрану и подвинул планшет к Матвею. На нечёткой фотографии едва можно было разглядеть несколько овалов с неровными краями и затемнением внутри.

— Что это? — спросил Матвей.

— В нашей лаборатории сказали, что это какой-то споровик.

Матвей недовольно нахмурился.

— Споровиков тысячи, в этот класс что только не входит. Что это конкретно?

Борис пожал плечами.

— Не знаю. Пока никто не смог его идентифицировать.

11

Какое-то время Матвей внимательно разглядывал фотографию. Попробовал увеличить, но получилось только хуже. Наконец он отложил планшет и посмотрел на Бориса.

— Как у тебя с биологией?

— Полный лох. Единственное, что помню: «Добродетель — круглый микроб, к тому же с бесчисленными ножками».

— Понятно, — сказал Матвей, — то есть имеем споровик, заражающий человека. Способы размножения и распространения неизвестны, сопутствующие болезни и симптомы неизвестны. Неизвестный науке паразит и неграмотный исследователь-лох. Супер! Всё как всегда.

Он взял планшет и вновь вгляделся в фотографию. Борис молча ждал.

— Будем работать, — сказал Матвей. — Ты пока за главного, будешь координировать проект. А я сегодня же подключу группу Аруджанова. Надеюсь, они во всём разберутся.

— Подключишь? — не понял Борис. — Давида не подключать надо, а передавать ему срочно все материалы. Я своё дело сделал, дальше буду только под ногами путаться.

— Решение принято, — сказал Матвей, — приговор окончательный, обжалованию не подлежит. Ты это дело начал, тебе его и распутывать.

— Но почему я? — спросил Борис.

— У тебя какая базовая специальность? — ответил Матвей вопросом на вопрос.

— Защита информации.

— А в группе Аруджанова все учёные, биологи и биохимики. Для биолога любой живой организм автоматически считается закономерным результатом эволюции. Раз он живёт — значит, так и должно быть; если феномен распространён, то он естественен. Для настоящего учёного конспирологические теории — дурной тон, учёные заняты поиском чистой истины. А для защитника информации некоторая паранояльность в подходах — часть профессиональной подготовки.

— Конспирологические? — переспросил Борис. — На что ты намекаешь? Хочешь сказать, что этот паразит мог быть выведен искусственно? Или что это именно он влияет на поведение стрелочников?

— Ни на что я не намекаю, — ответил Матвей. — Я сам пока ничего не знаю. Но ход твоих мыслей мне нравится. Я в тебе не ошибся; принимай командование и продолжай думать в том же направлении.

— И всё же — почему я? — настаивал Борис. — Мне кажется, такой проект должен вести учёный.

Матвей покачал головой.

— Они все слишком умные.

— Так в чём проблема? Наберите глупых учёных.

— Нам не нужны глупые учёные. Нам нужны глупые начальники.

Борис вытянулся в струнку и бодро отчеканил:

— Согласен, гражданин начальник!

Матвей поморщился.

— Не глупые, конечно. Умные. Но не слишком компетентные в порученном им деле.

— А смысл? — спросил Борис.

Матвей на секунду задумался.

— Вот ты цифровик. Ты знаешь, как работает электричество?

— Знаю, конечно. Электроны текут по проводам…

Борис замялся.

— Нет, пожалуй, не знаю. Но могу легко рассчитать любую цепь.

— Не знаешь, — согласился Матвей, — но если бы ты несколько лет ежедневно занимался расчётом цепей, у тебя, скорее всего, появилась бы иллюзия такого знания. Ты бы поверил, что знаешь. Вот и с биохимиками точно так же, только ещё хуже. А у тебя свежий взгляд и никаких иллюзий. Нет и не будет — в таком окружении ты всегда будешь чувствовать себя лохом.

— Уже чувствую, — сказал Борис.

Матвей улыбнулся.

— То, что надо. Все мы знаем, что в своём деле Аруджанов — настоящий монстр, у него глубокие знания и огромный опыт. В обычной работе его никто не сможет заменить. Но при столкновении с чем-то принципиально новым он в первую очередь будет искать ответы в этом своём багаже. А нам сейчас нужен дилетант, который не знает, что «в эту сторону думать не надо, потому что