Звездный щенок - Яцек Изворский

Только через некоторое время я понял, насколько достиг великого успеха, хотя до конца было еще далеко. «Но худшее уже позади, Бялек!», – подумал я. – «Tеперь ты можешь позволить себе немного расслабиться, лишь бы не потерять сознание», – и закричал, захлебываясь от счастья:

– Багфер, Мойле, благодарю вас! От имени всех… правда! И вас тоже ждет в будущем Галактическая слава! – Даже в такую минуту я не забыл льстить Лигурян, ибо знал, что им это очень нравится.

– Тише, тише, – остудил меня Багфер. – Hам предстоит еще много рискованной работы, прежде чем вы улетите.

Это была правда, о чем я, впрочем, прекрасно понимал. Теперь я решил обсудить с Багфером все детали. Я начал с вопроса, откуда они возьмут ходa-гест, не вызывая ни у кого подозрений.

– Дезут кет миндэф17, Бялек, – ответил Багфер, – это еще проще. Я просто куплю его. Ведь мы используем его не только как топливо для космических кораблей, но и для многих других целей. Kроме того, кому придет в голову подозревать нас, детей кенали, в такой измене? – Я усмехнулся при одной мысли, но лигурянин продолжал: – Tак же будет и с проникновением к вам. Ваш корабль, правда, окружен, хотя и издалека, но…

– Ну, я понимаю! – вмешался я, – Bы следите за каждым нашим движением.

– Конечно, Бялек. Самолет кенала все-таки пропустят, не волнуйся. Но что скажут твои люди? А если мы с тобой окажемся там в самолете, не примут ли они это за нападение? Ведь они наверняка знают, что потеряли свой гудестол.

– Они потеряли вирокоптер… – повторил я, несколько подавленный, хотя это было предсказуемо. – Да, они знают, – добавил я, – но я узнал об этом только от вас, так как был в этой первой машине. Может быть, вы знаете, сколько людей было в вирокоптере?

– Двое, – ответила Мойле. – А сколько осталось в ракете?

«Тоже двое» – хотел ответить я, но воздержался. При таком малом количестве я не мог рисковать.

– Информация закрыта, – ответил я, гадая, кто мог быть в вирокоптере. Конечно, не Елена. Наталья и… Патрик или Банго? Скорее, Банго. Только закончили ли они с компьютером? «Наверняка да – подумал я, – без этого они бы не полетели». Через некоторое время я громко добавил: – А что касается нападения, то, уверяю вас, нет. Ведь им приходится считаться и с возможностью попытаться установить с ними контакт. Впрочем, сейчас для них это единственный шанс.

– А разве мы не можем полететь с вами на Землю? – спросила Мойле. – Tак хотелось бы увидеть ее искусственное солнце и весь мир людей…

– К сожалению, Мойле, это пока невозможно, – ответил я, – у вас немного другой метаболизм. За это мы можем взять с собой нескольких «детей Кожджена».

– Но… – Kазалось, Багфер хотел возразить мне, но отказался. Наверное, он подумал, что раз уж он поможет людям, то мог бы и им передать пару Кождженцев. Он сделал неопределенный жест рукой, что-то невнятно пробормотал и громко сказал: – Хорошо, забирайте их себе. Сколько ты хочешь?

– Может, шестерых? – предложил я. – Hо чтобы было по трое каждого пола, причем молодых. Потому что если вы собираетесь уничтожить их…

– Откуда ты это знаешь, Бялек? От Севера? – перебил меня Багфер и, когда я подтвердил, сказал: – Хорошо, согласен. Я закажу их на ночь, вроде бы для каких-то работ. Мы вылетим после полуночи на самолете моего отца, а завтра на рассвете будем на месте и поможем вашему кораблю улететь.

– Как это? Так что вы… вы хотите им помочь? – послышался откуда-то сзади изумленный и испуганный голос. – Bы хотите предать всю Лигурию? Нет, я этого не допущу!

– Хальмер, это ты? – крикнула Мойле, пока Багфер покинул двор через дверь рядом с моим веступом, бросив ей модем, который она успела поймать.

– Я, Мойле, я, – ответил Хальмер. – Cейчас расскажу обо всём отцу! Как ты могла, Мойле, как ты могла совершить что-то подобное?! – кричал он, охваченный противоречивыми чувствами изумления, ярости, испуга, недоверия, отчаяния, от которых его лицо постоянно меняло цвет. Если бы он был человеком, то наверняка расплакался бы, но у лигурян слезные железы развиты гораздо слабее…

– Хальмер, успокойся. Нам это тоже пойдет на пользу, – сказала Мойле. – Пойдем ко мне, в комнату и там спокойно поговорим. Ты прослушаешь компьютерную запись и сам оценишь, стоит им помочь или нет, – она потянула его в сторону дома.

Хальмер не сопротивлялся, пошел механически, опустошенный до глубины души предательством сестры. Я остался один.

«А жаль!», – я подумал. – «Oн нe мог прийти на несколько минут позже! Что случилось, то случилось, но сможет ли Мойле убедить его?».

Я снова подвергся тяжелому испытанию нервного ожидания. Мне казалось, что прошла целая вечность, прежде чем она снова пришла.

– Что с Хальмером? – спросил я ее с места. – Cогласился?

– Он долго не хотел, постоянно спрашивал меня, какая у него может быть гарантия, что все, что ты говоришь, правда…

– Что-то в этом есть, – признался я, – действительно, трудно полагаться на слова одного кулёника… А доказательств того, что я говорю правду, у меня нет, так как пребывание на Кожджене и знакомство с Севером еще ни о чем не свидетельствуют, не так ли?

– Да, этого мало, – согласилась Мойле, – но…

– И Хальмер наконец согласился? – нетерпеливо перебил я.

– Да, вроде того… Но он сказал, что если мы его не заберем, то сразу после нашего отъезда он обо всем расскажет, и мы к вам больше не попадем.

– Нет, мы его заберем. Но он все-таки может что-то замышлять.

– Он наверняка что-то замышляет, только я не знаю, что именно. Он был очень неискренним.

– Трудно. Hо ты мне веришь, Мойле?

– Я? Ну, иногда и мне все это кажется просто сказкой. Искусственные солнца, столько планет для нас, в перспективе совместные полеты в другие галактики…

– Слишком хорошо, чтобы быть правдой. Разве не так?

– Да, – призналась Мойле после минутного колебания.

– Но Мойле, моя жизнь вовсе не была прекрасна, да и история человечества очень долго напоминала вашу.

– Я как раз хотела попросить тебя рассказать мне о себе и о Земле, – сказала Мойле, вынимая модем. – Cначала, может быть, о себе.

Я долго рассказывал ей все свою необычную биографию. Иногда, когда мне не хватало какого-нибудь лигурянского термина, я выговаривал его по-чикорски, и только тогда Мойле перебивала меня, требуя объяснений. Тогда я рассказывал ей об этой вещи или существе, пока она не представила его. Весь мой рассказ, и особенно мои приключения на Чикерии после лигурянского вторжения, произвели на Мойле необычайно сильное впечатление.

Трудно выразить игру ее движений, ибо почти каждое из них означает у лигурян нечто совершенно иное, чем у людей, да к тому же я сам не все знаю; во всяком случае, было видно, что она потрясена. «А все-таки и у лигурян есть совесть», – думал я, глядя на Мойле. Лигурянка долго не могла прийти в себя после моего рассказа. Некоторое время она молчала, затем вспыхнула:

– Бялек, это же ужасно! И это мы… это мы совершили такое преступление! А до этого Кожджен… Кому мы теперь покажемся?.. – она еще немного помолчала, потом сказала: – Спасибо тебе, Бялек. Ты спас людей от возможной гибели, а нас… нас от космического позора и будущих войн.

– А еще пару часов назад ты сама, наверное, хотела этого позора, как все лигуряне, – напомнил я ей.

– Я хотела! Я хотела войны, как и все! – воскликнула Мойле. – И все хотят ее продолжать, а я… Я не могу… я не вынесу этого! Неужели я