Виталий Сертаков - Рудимент

— Российское посольство, — сказал я. — Это максимум обещаний.

— Да хрен с ним, с песнями! — Он махнул рукой. — Найду я тебе электрика, только ты из меня говно не делай, лады?

25. ЛИШНЕЕ СЕРДЦЕ

До девяти лет я верила в аварию. До девяти лет я верила, что папочка погиб в аварии на химическом заводе, и из-за аварии я родилась такой, какая я есть. Мама получила такую замечательную страховку. О, Питер, я ведь чувствовала себя настоящей миллионершей! Помнишь, когда Дэвид возил тебя в галерею и Музей искусств, и меня отпустили с вами?

Мы смотрели картины, а потом хотели поесть мороженого, но оказалось, что закончились деньги. А у Дэвида мы постеснялись попросить, плюнули и купили один шарик на двоих. А Дэвид намеревался тебя поругать, потому что тебе не положено много сладкого, но я его уговорила. Я его два раза чмокнула, а ты обиделся! Да, да, не спорь, я прекрасно видела, что ты приревновал. Так что не выделывайся, Питер, и не притворяйся святошей, ты такой же мужчина, как все остальные! Ты дулся целый час, пока я не поцеловала тебя в губы и еще в каждый глаз. Ты заявил, что если я все крупные проблемы вроде покупки мороженого, собираюсь решать при помощи поцелуев, то надолго меня не хватит. Я сначала решила воспринять это как оскорбление, но разве на тебя можно долго сердиться?

А хочешь честно, Питер? Раньше я бы тебе ни за что не призналась, но мне страшно нравится, что ты меня ревнуешь. Оказывается, это так сладко! Я и представить себе не могла, как это чудесно, когда мужчина впадает из-за тебя в ярость. Наверное, я извращена? То есть я, безусловно, извращена, раз связалась с тобой. Можешь обижаться, так тебе и надо.

Помнишь, мы сидели с тобой в парке и мечтали поехать в Чили, смотреть, как бьют горячие гейзеры, а еще я поклялась тебе, что вырасту, заработаю денег и свожу тебя на карнавал. Тебе в тот день исполнилось пятнадцать, санитары переодели тебя в белую рубашку с галстуком.

Боже мой, я плачу, Питер! Ты был такой красивый, я держала зеркало, чтоб ты мог увидеть себя в галстуке, ты был как настоящий бакалавр, с ума сойти. Доктор Винченто даже разрешил, в честь Дня рождения, налить нам шампанского, а мне доверили ножницы, чтобы состричь твои завитушки на ушах. Мне очень нравится, Питер, что ты кудрявый, я не возражала бы, если бы ты отрастил настоящие длинные кудри, как у девчонок. Ничего в этом излишне женственного нет, уж поверь мне. Я знаю, ты немножко стесняешься своих локонов. Но я-то женщина, поверь мне, это очень красиво, гораздо приятнее, чем одинаковые стриженые затылки.

Они переодели тебя в белую рубаху со стоячим воротничком и на галстук прицепили настоящую золотую заколку, подарок моей мамы. Охранники скинулись тебе на новый монитор, такого огромного нет даже у Сикорски. Утром приехали обе свободные смены и прятались, чтобы ты не заметил, чтобы выйти неожиданно. Ведь тебя все любят, Питер, ты даже сам не представляешь, насколько. Держу пари, ты и не подозревал, что столько людей захотят тебя поздравить. И совсем не потому, что ты помогаешь им решать задачи, или находишь нужные поправки в законах, хотя Франсуа всем подряд твердил о том, как ты решил за его сына какой-то там аналитический курс…

А сам Сикорски подарил тебе новые колонки к компьютеру и пульт для спецэффектов. Можешь на меня обижаться, но я заметила, что ты чуть не заплакал в то утро, глаза у тебя были красные. Все-таки замечательно, когда тебя не забывают, правда? Я помню, ты рассказывал, как в России про тебя вечно забывали. Ты сидел среди разноцветной горы подарков, а потом Дэвид погасил свет, и мы хором запели. Наш повар принес из кухни торт со свечками, и я помогала тебе их задувать. Вот видишь, я все помню, не верь им, если они скажут, что я сошла с ума.

Мне вот до ужаса любопытно, запомнил ли ты, какое я платье тогда надела, ради тебя? Если бы не твой праздник, я ни за что бы не отважилась нацепить розовое открытое платье и туфли, я бы умерла от стыда, это точно. Кто в наше время ходит в платьях? Только актрисы при вручении «Оскаров»!

Милый Питер! Я опять несу всякую чушь вместо того, чтобы потратить время со смыслом. Но кто знает, что такое смысл? Может быть, то, что я пишу обо мне и о тебе, и есть самое важное?..

Когда я перестала верить в папину смерть, мы переехали в Крепость. Здесь меня еще четырежды оперировали, последний раз за два месяца до нашего знакомства. Сикорски шел на оперативное вмешательство, когда не оставалось других средств. Так что я его не обвиняю в лишней кровожадности. Милый Питер, я так не хочу делать тебе больно, но ты должен это знать, иначе тебе не понять дальнейшего. Помнишь, когда мы с тобой были близки…

Нет, нет, к черту! Когда мы с тобой занялись любовью, ведь это так называется, правильно? Нельзя сказать, как говорят во всех этих фильмах — «мы трахались», потому что ты у меня первый и, скорее всего, единственный мужчина, и все было по любви. Хочешь честно? У тебя было во время близости такое лицо, я испугалась, что ты сейчас потеряешь сознание. Или начнется припадок, и что я тогда скажу? Да, я улыбалась, мне почти не было больно, но стало совсем не смешно, когда я открыла глаза. Помнишь, ты спросил, как тот шут в кино: — У нас будет бэби, крошка? Я тогда шлепнула тебя по физиономии, легонько так, я ведь боялась сломать тебе шею, и сказала, что эти проблемы я беру на себя. На самом деле…

На самом деле, когда я лежала после операции, я кое-что услышала. Они думали, я сплю, кроме того, они привыкли считать меня ребенком. Они изучали меня шестнадцать лет, и я ни разу не принесла им серьезных хлопот, вроде того парня, что цветастой мазней смог отправить человека в петлю.

Я проснулась с этим поганым железным привкусом во рту, какой всегда бывает от полного наркоза. Гадкое ощущение, сутки после наркоза то забываешься, то очнешься ненадолго, начинаешь говорить и проваливаешься на полуслове. Я открыла глаза и поняла, что почти не могу дышать, так болело в груди, и так туго меня забинтовали. Обе руки лежали привязанные, и с двух сторон стояли капельницы. В остальном я чувствовала себя классно, намного лучше, ведь до этого у меня пульс скакал от сорока до полутора сотен. То начинались дикие приливы к голове, я хватала ртом воздух и походила на вареную свеклу, а минуту спустя Куколка уже напоминала белизной маринованную рыбу.

Питер, помнишь, я показала тебе шрамики, я так хотела, чтобы ты меня пожалел, а ты вместо этого спросил, по поводу чего была операция. Я тогда точно лицом стукнулась о стеклянную дверь. Никогда мамочка не обсуждала со мной такие темы. Они говорили, что немножко надо подправить, и я не спорила. Потому что сама чувствовала — пора подправить, так было худо. Мамочка сказала, что не совсем в порядке аорта, что-то там внутри перекрутилось и препятствовало нормальной работе сердца.