Облепиховый остров - Николай Жданов

два контейнера незаметно. Но вот вопрос, как это сделать?

– Если это вопрос ко мне, то он меня абсолютно не волнует. Я потратил два миллиона долларов, и мне кажется, теперь это ваши проблемы, как нас вытащить отсюда. Я лишь хочу, чтобы это произошло как можно быстрее. А сейчас, коллега, я бы хотел поспать, так как уже двое суток не смыкал глаз, – с раздражением и усталым голосом произнёс профессор, покидая лабораторию.

– Как скажете. А я останусь здесь ещё немного.

Рем остался наедине с Капио, который внимательно слушал весь разговор. Однако было заметно, что у него есть желание высказаться.

– Удивительно, насколько точно передаются твои эмоции. Жаль, что я не могу услышать твой настоящий голос. Но это то, чем я собираюсь заняться, когда мы выберемся отсюда. Ты хочешь что-то сказать, Капио? – приблизился Рем к экрану.

– Расскажи, мой сын знает обо мне?

После такого чувствительного вопроса наступила пауза. Рем не знал, как ответить. Он никогда не рассказывал Эллиану о его настоящем отце.

– Нет… Но теперь ты сможешь рассказать ему всё сам.

– Нет?

– Ему было очень мало лет. И сейчас Эллиан всё ещё ребёнок, и я трудно представляю, как он воспримет такую новость.

– Мой сын рос, не зная, что у него есть… был отец… Уверен, Эль тоже ничего не говорила ему про меня, и я могу понять её, – риторически проговорил Капио, и даже в этом синтезированном голосе как будто прозвучала нотка сожаления, что могло подтвердить его слегка грустный вид. Тем не менее, это не был упрёк, а скорее сострадание к себе.

– У него всегда был и есть отец, и я сделал всё, чтобы он рос счастливым ребёнком… Прости, Капио!

– Я рад, что ты занял для него место отца. У него, правда, счастливое детство?

– О да! Уверяю тебя! Иногда я сам ему завидую! Хе-хе!

– Я безмерно благодарен тебе за всё, что ты сделал и продолжаешь делать для Эллиана…

Капио молчаливо смотрел на своего друга, и на его лице промелькнула улыбка. Рем тоже смотрел ему в глаза, и он улавливал в них счастливую грусть. И всё же он не мог заметить одного: как Капио в этот момент проливает невидимые слезы.

– Кап, я хотел бы поделиться с тобой одной важной вещью.

– Да, Рем?

– Когда ты… скажем так, ушел… я принял решение усыновить Эллиана. Я понимаю, как важно ребенку, чтобы у него был отец. Я делал всё возможное, чтобы стать для него настоящим папой, и полюбил его, как собственного ребенка. У меня нет своих детей, по разным причинам. Но моя мотивация была не только в этом. Это был и мой долг перед тобой. Однако я хочу сказать тебе: несмотря на всю мою любовь к Эллиану, она никогда не затмит ту любовь, которую испытываешь к нему ты. Гоб мой, я думаю, он будет без ума от встречи с тобой! Я всегда представлял себе этот момент и старался, чтобы он наступил как можно скорее. Первое время – это будет для него болезненным, возможно, нанесет некоторый психологический удар… но будет гораздо хуже, когда правда неизбежно вскроется, если мы будем откладывать. Я всегда считал, что это должен был сделать ты сам. Знаю, знаю, как ты хочешь увидеть его, и это обязательно произойдет, обещаю… После тех событий я не знал, как их защитить. Вначале я держал их здесь, у себя, и мы прожили как в бункере во время ядерной зимы. Эль с Эллианом даже не могли выходить на улицу, так сильно я боялся за них. Так продолжалось около месяца, возможно, дольше, и в один момент Эль сказала, что так больше не может жить. Я тоже был с ней согласен. Эль тогда высказала желание уехать в Ч., да, да, именно в Ч. Как я помню, она сказала мне: «Духи предков помогут Эллиану». Переезд был её решением, так она и захотела. Ей там понравилось, особенно она восхищалась озером. Она оказывается уже много знала о тех местах, возможно, ты когда-то рассказывал ей об этом… и…так получилось, что…

Рем немного нервничал, казалось, что он искал правильные слова.

– … я и Эль полюбили друг друга, Кап, и уже много лет мы живем вместе.

После того как Рем поделился своими чувствами, Капио молчал, лишь наблюдая за ним невозмутимым, но задумчивым взглядом.

– Почему ты молчишь? Ты, наверное, думаешь о том, насколько это жестоко с нашей стороны… Прости, тебе, наверное, больно слушать об этом.

– Нет, я счастлив за вас. Я больше не могу испытывать боли.

– Правда? Но тогда, верно, ты не чувствуешь и счастья, и говоришь так, лишь чтобы успокоить меня?

– Все, что осталось «там», больше не принадлежит мне и никогда не может быть моим, Рем. Ты спросил, счастлив ли я? Я даже не задумывался об этом, но теперь осознаю, что у меня нет причин быть несчастным. Отрекшись от этого мира и приняв данность, я понимаю, что все человеческое для меня уже не имеет значения. Я не хочу больше ни страдать, ни причинять страдания. Во мне нет ни гордости, ни ревности, ни зависти, ни ненависти, ни злости… Сейчас у меня есть только любовь и счастливые воспоминания…

Слова Капио замерли. На экране появилась вечерняя зимняя улица, по которой медленно шагал маленький мальчик, держась за чью-то руку. Рем догадался, что это была рука его матери. Тихо падал снег. Они скатились вниз, к мосту. Возник шум воды, вероятно, изображая бегущую реку из воспоминаний Капио. Потом взгляд мальчика устремился на русло реки, исчезающей в мрачных водах ночного озера.

– Ты вспомнил один из счастливых моментов жизни?

Внезапно появились помехи, изображение растворилось, и Капио вернулся в настоящее.

– Тот вечер, кажется, был счастливым для тебя. Ты с мамой куда-то шли? – повторил Рем свой вопрос.

– Да… Мы тогда шли на рынок. Я помню эту прогулку очень ясно. Когда я был маленький, я всегда мечтал сделать ее счастливой.

– Похоже, она смирилась, думая, что ты по-прежнему работаешь в университете. Она все еще ждёт тебя.

– Какое же я бессердечное существо! – Капио исказился в лице.

– Не говори так.

– Как мне теперь всё объяснить ей? Как это возможно?

– Это возможно, если это сделаешь ты сам. Но для этого нам нужно сначала выбраться отсюда. Рано или поздно они найдут это место, так что тянуть времени нет смысла.

– Через горы?

– Остаётся только это.

– Когда?

– Завтра. Надо многое успеть приготовить.

– Тогда отключи